Молодой мир - Уоллис Дэйв (мир книг txt) 📗
— Хлеб! — вдруг вскрикнул он. — Это хлеб!
Кэти вытащила три горячие буханки хлеба, крутые и упругие.
— Хлеб! Это хлеб! — кричали парни, а Кэти неторопливо вытирала руки фартуком.
— Мы не знали, как получится, — сказала она. — Дрожжи были очень старые, а мука вся влажная. Но Эстелла вспомнила рецепт из уроков домоводства.
— Вообще-то первая подумала об этом Кэти, — смутилась Эстелла. — А сколько пришлось возиться с плитой… Теперь нетрудно понять, почему здешняя хозяйка делала хлеб сама… Ну как? Тот кусочек, что мы попробовали, был о'кэй, но…
Ответа не было. Парни склонились над столом и жевали, жевали…
— Надо было заставить вас немного подождать, чтобы ели хлеб с мясом, как полагается, — отметила Кэти.
Позже они освежевали барана и поджарили несколько кусков. Пили ледяную колодезную воду, а девушки притащили припрятанную буханку хлеба.
Сидели допоздна — чуть ли не до половины десятого, потом разошлись парами и легли на пахучие овечьи шкуры.
Луна поднялась в полном соответствии с таблицей Роберта и сейчас отбрасывала аккуратный бледный прямоугольник на дощатый пол. За дверью с ворчанием грызли кости собаки.
— У тебя волосы пахнут хлебом, — сказал Эрни. Кэти резко отвернула голову. — Нет, мне нравится. Сразу хочется есть.
Кэти тут же повернулась к нему и прижалась всем телом.
— От тебя тоже пахнет, если хочешь знать, — прошептала она.
— Чем?
— Овцами. — Она рассмеялась. — Ну, и… тобой.
— Я мылся после охоты. Нам бы ещё мыла достать…
— Знаю. В этом городке уже совсем ничего не осталось. Я искала.
— Хороший был хлеб. Ты сможешь ещё сделать?
— Если найду всё, что нужно.
Они шептались и ласкали друг друга, медленно и нежно. Правая рука Эрни блуждала по холмам и долинам, которые он знал и любил. Кончиками пальцев он провёл по затвердевшим соскам, потом его рука скользнула вниз. Кэти стыдливо сомкнула ноги. Всё это было обычным и привычным, поэтому оба не били готовы к волне, которая внезапно захлестнула их. Эрни почувствовал желание намного более сильное, чем когда бы то ни было. Их слияние было яростным и полным и в чём-то новым, как будто они познавали друг друга в первый раз.
Прикрывавшие их шкуры оказались размётанными. На Эрни навалилась вся та усталость, что накопилась на охоте.
— Замёрзнешь, — прошептала Кэти, пытаясь прикрыть его, дышавшего ещё с трудом и прерывисто. И, помолчав, добавила: — Эрни… Эрни, я думаю, что-то случилось…
— Как ты можешь знать? Подожди, будет видно.
— Я просто чувствую, что это так. Никогда раньше не чувствовала…
— Со мной, знаешь, тоже никогда раньше такого не было.
— Эрни, а что будет, если мы больше не найдём овец, а наши перемрут зимой от снега или ещё от чего-нибудь?
— С нами и похуже бывало. О чём беспокоиться?
— Сама не знаю.
Эрни скоро уснул, а Кэти ещё долго лежала наедине со своим страхом. Это был страх взрослого человека. Такого она раньше не испытывала никогда.
К июню они были уже в Шевиот-Хилз. Две пары умерли от какой-то болезни, по-прежнему называвшейся чумой, — они заразились во время налёта на Хэвик. Из ганга осталось всего шестеро: Эрни и Кэти, Роберт и Джулия, Чарли и Эстелла. С ними были четыре обученные собаки, пить голов крупного скота, включая отелившуюся корову, и около двадцати овец. Сейчас нужно было растить стадо и подыскивать дом с сараем и выгульным двориком, где можно будет перезимовать. До зимы было ещё много времени, и они охотились на диких овец, торговали помаленьку — обменивали шкуры на сапоги у племени в шотландских юбках, которое никак не хотело поверить, что они с юга.
Всю работу делали без разговоров. Самую тяжёлую и неприятную — разделку туш — выполняли парни; готовили главным образом девушки; ухаживали за скотом и охотились вместе. Между парнями давно установились ровные, дружеские отношения. Эстелла уживалась с Кэти и Джулией, но Кэти и Джулия видеть друг друга не могли и часто рявкали одна на другую или, наоборот, сосуществовали в ледяном молчании.
Жизнь, которую они вели, вынуждала к тесному общению. Секретов среди них не было. Раньше они часто менялись партнёрами — из любопытства или в виде вызова; теперь ничего подобного не происходило.
Однажды в жаркий июньский день Кэти сидела одна и чинила куртку из овечьей шкуры, когда появился Чарли.
— Остальные ещё охотятся. Мы решили, что я должен вернуться и сказать тебе, чтобы ты не волновалась, если они задержатся. Потом я должен пойти и поискать этих проклятых овец, которых мы недосчитались прошлым вечером…
У Кэти было странное ощущение: ей казалось, что она одна в лагере, как в старые времена, когда она заболела гриппом и осталась дома.
— Можешь выпить стакан молока, раз ты уж здесь.
— Спасибо. — Чарли выпил молоко. — Ну, я пойду. — Тут он заговорил «киношным» голосом: — Если не вернусь через пять часов, больше меня не ждите. Все своё имущество завещаю Эстелле.
Кэти рассмеялась:
— Подожди. Я прогуляюсь с тобой. Жалко сидеть дома в такой день.
Они вышли из дома и стали пробиваться через частый кустарник. Жаркое солнце жгло им плечи. Пахло дикими цветами.
— Поищем вдоль ручья, — предложил Чарли. — Эти лохматые дуры иногда выпивают слишком много воды в жару и прячутся в кустах, а потом просыпаются, видят, что остальные ушли, и бегут куда-нибудь в панике.
Небольшой ручей сбегал с холма. День уже клонился к вечеру, и оживали уставшие от зноя птицы, слышались их голоса. В воздухе клубилась мошкара. Овцы не попадались.
— Давай передохнем, — предложил Чарли.
Они сели на большой камень, рядом.
— Я теперь как-то странно себя чувствую, если много хожу пешком, — обрадовалась отдыху Кэти.
— Что ты имеешь в виду — «теперь»?
— Ну, раз уж ты спросил, скажу. Так или иначе, все равно все скоро узнают. Я жду прибавления семейства, как говорили старые.
— Вот это да! Ты уверена?
— Совершенно уверена. Об этом знает только Эрни.
— И что он об этом говорит?
— Волнуется. Но вообще-то доволен. Плохо только, чти это будет зимой.
— А ты или другие девушки знаете, что делать, когда это начнётся?
— Я-то ничего не знаю. Джулия — ну, она-то может знать, но я у неё ни за что не буду спрашивать совета.
— Попроси Эрни. Мы найдём каких-нибудь медиков. Я слышал, что студенты Эдинбургского медицинского института устроили какую-то бартерную клинику. Платишь яйцами, мясом, шкурами и прочим. Они даже операции делают, мне говорили. Это ребята рассказывали, которые занимаются кражей овец, раньше там больше аборты делали, а теперь многие девушки хотят оставить ребёнка. Так что, пожалуйста, не беспокойся.
— Тебе легко говорить, он же не в твоём теле растёт.
— Не я туда его поместил…
— Ты любишь Эстеллу?
— Она ничего. Уживаемся.
— Я спросила: «Ты её любишь?»
— Я не знаю, что означает это слово. Половина старых, которые употребляли это слово, тоже не знали.
— Странно, теперь никто не вспоминает старых. Как будто это было сотни лет назад.
— Ну и хорошо… Все неправильное, что у нас было, это вещи, оставшиеся от старых: Короли в Уиндзоре, они же были как из какого-то военного фильма… Да и та девушка, которая сделала это, на рынке, — Джоан… Она думала, что должна сделать это, потому что начиталась старых книг о Романтической Любви. Сама же она ничего такого не чувствовала.
— Я не думаю, что здесь ты прав, Чарли.
— Ну, может, не в её случае… А в других — все точно.
— Ты можешь говорить с Эстеллой о своих мыслях и… вообще?
— Нет, пожалуй, не могу. И вообще, не я её выбирал, а она меня.
— Я думаю, ты выбрал её потому, что тебе нравится быть умнее своей девушки. Более умной ты боялся бы.
Солнце спускалось на западе, но ещё было очень тепло. Кэти поднялась:
— Чарли…
— Я тебе сказал — не беспокойся. — Чарли обнял её рукой за плечо. — Есть эти медики в Эдинбурге. Я поговорю с Эрни, если хочешь. Мы пойдём и узнаем, безопасно ли это, сколько они берут и всё прочее.