Человек страха - Кунц Дин Рей (читаем книги txt) 📗

В конце туннеля я обнаружил разветвление. Стены там становились стеклянными, и туннели извивались лабиринтом под поверхностью Харрисбургского кратера. Меня встретили вспышки бирюзово-малиновых потолков, отражавших мое искаженное болью и страхом лицо словно цветные зеркала. Тысячи моих лиц разных цветов, размеров, форм и структур. Как будто зеркальная комната на карнавале. Реальность отодвинулась от меня еще дальше, головокружение и лихорадка усилились. Я повернул вправо, а вместе со мной — тысяча моих изображений, искалеченная армия в коридорах вечности.

Моя рука превратилась в пылающее дерево, корни которого уходили мне глубоко в грудь и оплетали легкие. Задыхаясь, я побрел дальше по извивающимся стеклянным коридорам, зная, что мне нужно как-то выбраться отсюда, но в лихорадке не сообразив, что мне нужно повернуться и направиться назад по собственным следам. И тогда я наткнулся на логово зверя.

Того самого зверя.

Туннель заканчивался углублением, заваленным гниющими объедками обильных трапез. В одной из стен открылся пролом, от которого вверх, к спасительному полукруглому отверстию в дне кратера, вела лестница — неровная, с острыми краями, но которую вполне можно было использовать. Я почувствовал себя человеком, попавшим под лед замерзшей реки и увидевшим наконец у себя над головой полоску проруби. Но путь к спасению мне преграждал зверь. Умирающий, он все же еще не умер.

Я остановился, раскачиваясь из стороны в сторону. На мгновение я подумал, что сейчас вот упаду на мутанта и буду лежать неподвижно, пока он меня не сожрет. С огромным усилием я слегка разогнал окружавший меня туман — ровно настолько, чтобы быть в состоянии с горем пополам владеть своим телом. Зверь следил за мной, оторвав от земли тяжелую голову, его единственный красный глаз как отвратительный фонарь ярко выделялся даже на фоне причудливо раскрашенных светящихся стен. Он заворчал, попытался подняться и взвыл. Нога у него была раздроблена. Моя работа. Он поджал под себя другую ногу и принял сидячее положение, переместив тяжесть тела на здоровую руку и здоровую ногу. Он зарычал. Я увидел, что, даже будучи тяжело раненным и слабым, зверь собирается совершить прыжок.

Я огляделся в поисках обломка стекла и нашел кусок размером с мой кулак. Я наклонился, чувствуя при этом, как стремительно усиливается головокружение, подобрал его и взвесил на ладони. Отведя назад здоровую руку, я с размаху швырнул им зверю в голову. Вместо этого попал ему в грудь. Я огляделся в поисках другого обломка, а зверь тем временем попытался подняться: бой инвалидов — нелепый, почти смешной, но настоящий бой не на жизнь, а на смерть.

Стены переливались всеми цветами радуги и, когда я делал резкие движения, казалось, приближались и отступали...

Я нашел кусок стекла с острыми краями и размахнулся, чтобы бросить его.

И тут зверь заговорил.

— Пусть Цезарь замолчит! — крикнул он. — Пусть он замолчит!

Я чуть было не выронил осколок. Краски на стенах задергались в сумасшедшем танце. Зверь снова и снова повторял слова как заклинание. А потом бросился на меня.

Если бы зверь оттолкнулся обеими лапами, сила удара была бы гораздо больше. И все же он сбил меня с ног и, когда мы катались по земле, провел по щеке когтями. Освободившись, я откатился к дальней стене. Надо мной был выход.

— Энди! — В отверстии появились головы Лотос и Дикого. Значит, это они шуршали у входа в отвесный туннель, а не самец-паук!

— Пусть Цезарь замолчит! — нараспев повторял зверь. — Пусть он замолчит!

Они застыли, как громом пораженные. Дикий уже вскинул ружье и приготовился выстрелить. Теперь он разжал пальцы, не в состоянии выстрелить в существо, столь похожее на человека.

— Убейте его! — крикнул я.

— Он разумный, — возразила Лотос, в замешательстве теребя себя за пальцы.

— Он зверь!

— Он не просто животное, — сказал Дикий, держа в руках бесполезное оружие.

— Это мои слова! — крикнул я хриплым и, вероятно, безумным голосом. — Я говорил это в тот раз, когда стрелял в него в джунглях. Наверное, он и тогда говорил слова, услышанные от других охотников, а я подумал, что он разумен. Вот поэтому я и не смог снова в него выстрелить. Человеку не позволено убивать человека. Но он тут ни при чем! Это не человек, это — скворец-пересмешник.

— Это мои слова! — кричал зверь, подбираясь ко мне по дну пещеры и время от времени осторожно оглядываясь на Дикого и Лотос. Но его уловка действовала. Она связывала им руки. Дикий и Лотос не могли в один миг забыть веками внушавшуюся им заповедь. Он разговаривал, это делало его человеком. И они не могли в него выстрелить.

— Это мои слова! — повторил он.

— Вот видите!

— Вот видите! — раздалось эхо его голоса. Лотос выхватила у Дикого ружье, прицелилась. Но выстрелить не смогла.

— Держи, Энди! — Она перекинула оружие через зверя. Звякнув, оно ударилось о стену в пяти футах от меня. Я из последних сил потянулся за ним, каждый дюйм казался мне милей.

И тут зверь оказался на мне.

Я из последних сил лягнул его ногой и, угодив по нижней челюсти, оглушил его. Но он, быстро оправившись, снова бросился вперед и глубоко запустил когти мне в бедро. Я взвыл от боли и снова собрал остатки сил, хотя мое тело говорило мне, что это — конец. Снова лягнув его ногой, я продвинулся еще на несколько дюймов вперед. Мои пальцы нащупали ружье. Странное чувство — казалось, холодный металл накачал меня силой. Я приставил ствол к злобной физиономии и, задыхаясь, обхватил пальцами курок.

— Вот видите! — взвизгнул он, протягивая ко мне длинную волосатую руку.

Азиатский скворец? Мог ли я быть в этом уверен?

Когти прошлись по моей груди.

Через мое сознание пронеслись вспышками странные сцены: дом, охваченный огнем, горящая женщина, люди, превращавшиеся в животных. Куда бы я ни посмотрел, лица становились мордами... Я спустил курок, увидел его лицо, потонувшее в красном фонтане, и погрузился во тьму.

Когда я пришел в себя, у меня над головой было синее небо, на обоих берегах мелькали деревья, а подо мной была водная гладь. Дикий, отломив кусок стеклянного пузырька, превратил его в лодку и спустил ее в небольшую речушку, протекавшую через ранчо конгрессмена Хорнера. Такой маршрут был гораздо короче, чем тот, которым мы прибыли.

— Что ты чувствуешь? — спросила Лотос, потерев мне лоб.

— Облегчение, — прохрипел я.

— Я знаю, — сказала она, проводя крошечной ладонью по моим щекам.

— Нет. Нет, ты не знаешь, — сказал я, поворачивая лицо к стеклянному дну и глядя в глубокую воду.

Часть третья

Лестница в иное измерение

Глава 1

— Мы прибываем через одиннадцать минут, мистер Пенуэль, — сказала стюардесса, открывая в улыбке белые-пребелые зубы и сияя синими-пресиними глазами. — Через три минуты выходим из гиперпространства.

— Спасибо, — удалось выговорить Сэму в промежутке между зевками.

Она еще раз улыбнулась и пошла по проходу прочь: в тусклом свете пассажирского салона ее гладкие ноги сверкали загаром.

Пенуэль... Пенуэль... Прошло уже десять месяцев с тех пор, как Хуркос разрушил розовый кокон в кабинете Бредлоуфа. Десять месяцев, как из пустого резервуара за стеной полился холодный воздух, подобный дыханию замороженного чудовища. Но Сэм все еще не привык к своему имени. Частенько он не откликался на обращение “мистер Пенуэль”. Такую фамилию предложил Бредлоуф. “Пенуэль” на древнееврейском означало “лицо Бога”, и Алексу очень понравилась такая шутка.

Пенуэль... Без Алекса он бы до сих пор оставался просто Сэмом, почти никем. Он и сейчас чувствовал себя неуверенно, но все же не так, как в ту ночь десять месяцев назад. В самый трудный момент ему помогла дружеская поддержка Алекса Бредлоуфа. Личная забота Бредлоуфа и его влияние в официальных кругах помогли Сэму занять должность помощника конгрессмена Хорнера, где вал срочной и ответственной работы заставил на время позабыть обо всех мучивших его проблемах. Теперь он знал ответы. Пусть они были верны только сегодня, но ответы эти были настолько хороши, чтобы позволить ему жить спокойно; по крайней мере до тех пор, пока он, впадая в меланхолию, не начинал вспоминать свои прежние страхи.