Фата-Моргана 3 (фантастические рассказы и повести) - Вальтер Даниэль (книги бесплатно без .TXT) 📗
Том сказал Мабель, что пойдет спать пораньше — один, — и вышел из гостиной. Его ждал тяжелый день.
Проскользнув на цыпочках через холл, он спустился по лестнице и забрался в сомнамбулярий. Приглушенное освещение, тишина. Шестьдесят три стоящих там цилиндра напоминали гранитные колонны огромного зала древнего города. Пятьдесят пять видных сквозь прозрачный металл лиц казались белыми размазанными пятнами. Некоторые стояли с открытыми глазами, однако большинство закрывали их, ожидая появления поля, создаваемого специальной аппаратурой, размещенной в полу. Том взглянул на дверь Дженни Марло, и ему вновь стало дурно. Она была вне досягаемости, а ведь от среды его отделял всего один день. День?! Неполные четыре с половиной часа.
Он коснулся гладкой и холодной двери. Девушка смотрела на него, на ее согнутой руке висела сумка, и когда дверь откроется, она будет готова выйти. Некоторые принимали душ и шли в туалет сразу после пробуждения, а затем отправлялись в сомнамбулярий. Через минуту после того, как в пять утра автоматически включалось поле, они выходили.
Он бы тоже с радостью покинул свой «гроб» в это время, но что делать, среда — барьер непреодолимый.
Том отвернулся. Он вел себя как шестнадцатилетний, а столько ему было сто шесть лет назад. Впрочем, неважно. В биологическом смысле ему исполнилось тридцать.
Он начал подниматься на третий этаж и едва не повернулся, чтобы еще раз взглянуть на, нее. Однако собрался и пошел в свою комнату, решив сразу же лечь. Может, ему приснится эта девушка. Если сны означают исполнение желаний, они его не подведут. Еще не доказано, что сны всегда отражают жизнь, но доказано, что человек, лишенный снов, сходит с ума. Поэтому и возникли сомнии, создающие специальное поле, которое в течение четырех часов поставляет человеку необходимое количество сна и сонных видений. Проснувшись, он переходит в сомнамбулярий, где поле иного вида задерживает все атомные процессы. В таком состоянии человек может оставаться вечно, если не включить активирующее поле.
Однако Дженни Марло не пришла к нему во сне, а если и приходила, он этого не помнил. Проснувшись, он умылся и быстро прошел в сомнамбулярий, где застал всех остальных: они докуривали сигареты, разговаривали, смеялись. Вскоре каждый войдет в свой цилиндр и воцарится гробовая тишина.
Том часто думал, что случится, если он не войдет в сомнамбулатор. Как он будет себя чувствовать? Охватит ли его паника? Всю жизнь он не знал ничего, кроме вторника, так, может, действительность среды обрушится на него, как волна прибоя? Подхватит и швырнет на скалы чужого времени?
А если под каким-то предлогом он вернется наверх и спустится снова, когда поле уже включат? Тогда он не сможет войти: дверь его цилиндра откроется только по истечении определенного времени. Ну что же, он мог бы укрыться в общественном сомнамбулярий, расположенном в трех кварталах отсюда. А если остаться в своей комнате и дождаться среды?
Такое случалось, но человек, совершивший это без достаточно веских оправданий, представал перед судом. «Нарушение барьера времени» считалось преступлением, почти равным убийству, и виновных в нем подвергали сомнамбуляции. Одинаковый приговор ждал всех преступников — и здоровых, и умственно больных. Некоторые называли это консервированием. Законсервированный преступник неподвижно и бессознательно ждал, пока разработают научный метод лечения болезней мозга, неврозов, преступных наклонностей и прочих отклонений от нормы. Консервация.
— Как выглядит жизнь в среду? — спросил он у мужчины, который из-за случайности оставался дольше.
— Откуда мне знать? Я был в сознании всего пятнадцать минут, а когда пришел в себя, находился в том же городе. Я даже не видел лиц людей со скорой помощи. Меня подвергли сомнамбуляции и оставили в больнице, чтобы мною занялась смена вторника.
«Со мной что-то не так», — пришел к выводу Том. Не так. Даже думать о таком — просто безумие. Перемещение в среду почти невозможно. Почти, но не совсем. Конечно, это потребует времени и терпения, но дело выполнимое.
Минуту спустя он уже стоял перед своим сомнамбулатором и слушал, как другие говорили: «До свидания!», «Салют!», «До вторника!». Мабель крикнула:
— Спокойной ночи, дорогой!
— Спокойной ночи, — буркнул он.
— Что ты сказал?
— Спокойной ночи.
Он взглянул на прелестное лицо за дверями и улыбнулся, боясь. что она услышала, как он говорит «спокойной ночи» женщине, назвавшей его «дорогим».
Оставалось еще десять минут времени. Из радиотелефона неслось крикливое: «Конец!», «Начинаем шестидневное путешествие!», «Просим поторопиться», «Помните о наказании!»
Том отлично помнил, но хотел оставить сообщение. Магнитофон стоял на столе, он включил его и сказал:
«Дорогая мисс Марло. Меня зовут Том Пим, и наши сомнамбулаторы стоят рядом. Я тоже актер, и мы работаем в одной студии. Конечно, это дерзость с моей стороны, но я должен сказать, что никогда не видел никого красивее вас. Равен ли ваш талант вашей красоте? Очень хотел бы увидеть несколько отрывков из ваших фильмов. Не могли бы вы оставить пленки в комнате номер 5? Надеюсь, ее жилец из среды не будет возражать. Искренне ваш Том Пим».
Он прослушал сказанное. Текст звучал довольно сухо, но этого ему и хотелось. Будь он слишком цветистым или напористым, это вызвало бы ее подозрения, а так он дважды подчеркнул ее красоту, но без экзальтации, а кроме того, сыграл на профессиональном тщеславии, что не могло оставить ее равнодушной. Никто не знал этого лучше Тома.
Направляясь к сомнамбулатору, он тихо насвистывал, а оказавшись внутри, нажал кнопку и взглянул на часы. Без пяти двенадцать. Через десять минут новая смена служащих покинет свои сомнамбулаторы в здании районного участка и примется за дело.
Между окончанием службы полицией одного дня и началом ее полицией следующего имелся перерыв в десять минут. За эти несколько минут могло произойти Бог знает что — и часто происходило. Но в конце концов требовалось платить за поддержание неприкосновенности границ времени.
Том открыл глаза, колени его подогнулись, голова опустилась вниз. Пробуждение наступило на миллион микросекунд раньше и почти немедленно перешло на тело и кровь, так что сердце почти не почувствовало, что останавливалось на такой большой промежуток времени. И все-таки мышцы среагировали с опозданием.
Он нажал кнопку, открыл дверь, и ему показалось, что это нажатие разбудило день. Мабель сделала вечером макияж и выглядела свежей, как утро. Том сделал ей комплимент, и она счастливо улыбнулась. Крикнув ей, что они встретятся за завтраком, он начал было подниматься, но на середине лестницы остановился, подождал, пока женщина скроется, и украдкой вернулся в сомнамбулярий. Там включил магнитофон.
Слегка хрипловатый, но мелодичный голос сказал:
«Дорогой мистер Пим, я получила несколько писем из других дней. Надеюсь, вы простите мне некоторую претенциозность, если я скажу, что разговор через делящую два мира пропасть доставил мне удовольствие. Но когда мы привыкнем, он потеряет всякий смысл. Интерес к кому-то из другого мира — причина неудовлетворенности, ведь этот кто-то может быть для нас лишь голосом с ленты или восковым лицом в металлическом гробу. Впрочем, я впадаю в лирику. Прошу прощения. А если этот кто-то не вызывает интереса, зачем с ним переписываться? Так или иначе, это не имеет смысла. Может, я и красива — во всяком случае спасибо за комплимент, — но при этом еще и разумна.
Мне вообще не следует отвечать, но я не хочу быть невежливой и оскорблять ваши чувства. Поэтому прошу больше со мной не говорить».
Воцарилась тишина, но Том ждал — может, это лишь пауза для лучшего эффекта? Наверняка сейчас послышится хохот или низкий чувственный смех и Дженни скажет: «Ну ладно, я не хочу разочаровывать своих поклонников. Пленки у вас в комнате».
Однако тишина затягивалась. Он выключил магнитофон и пошел в столовую на завтрак.
