Планета Энунда - Чадович Николай Трофимович (полная версия книги .txt) 📗
Очевидно, это был новый биологический вид, сменивший на Энунде Человека Разумного, – Человек Ползающий.
Хил лежал на краю леса под огромным выворотнем и смотрел на ровную – без единого кустика, за которым можно было бы укрыться, без единой канавы, в которой можно было бы передохнуть, – поросшую невысокой густой травой пустошь. Даже если ему и удастся благополучно преодолеть это предательски голое дымчато-голубое пространство, он неминуемо окажется прекрасной мишенью, поднимаясь по крутому склону песчаной гряды, гребень которой кажется отсюда темной зубчатой полоской, потому что к самому его краю подступает еще один лес.
Размышления Хила прервал далекий, похожий на комариное гудение звук. Хил мгновенно накинул на себя маскировочную сетку и забился глубоко под древесные корни. Звук все нарастал и нарастал, перейдя постепенно в звонкое тарахтенье, а потом и в громовой грохот. Стиснув зубы, Хил вжался в землю. В этот момент ему хотелось превратиться в камень, в трухлявое бревно, в кустик мха. Дурманящий, с детства памятный страх вновь овладел им. Что-то огромное и плоское, на секунду затмив солнце, быстро пронеслось над верхушками деревьев. Когда Хил наконец поднял голову, патрульный геликоптер был уже далеко.
Последний раз блеснув винтами, он скрылся за горизонтом, но удаляющийся звук его мотора еще долго приковывал Хила к земле.
После некоторого раздумья Сергей принял решение встретиться с аборигеном. Беседа с ним могла дать больше, чем изучение целого архива. Рассчитывать на добрую волю осторожного и недоверчивого энундца не приходилось, поэтому после полудня отряд биороботов двинулся к лесу. При себе они имели аппаратуру для создания силовых ловушек – невидимых гравитационных сетей, способных остановить и обезвредить самое крупное и свирепое животное. Операцию по захвату аборигена было намечено провести в сумерках. До этого времени необходимо было обеспечить безопасность: в лесу рыскали хищники, в земле скрывались мины, ручьи и озера были отравлены мгновенно действующим ядом, в воздухе шныряли геликоптеры, вооруженные ракетами и крупнокалиберными пулеметами. Поэтому Сергей запустил автоматический зонд, снабженный лазерной установкой, которая могла ослепить любого зверя или любую боевую машину.
Цепляясь руками за ветви деревьев, Хил с трудом встал на ноги. Последний раз ему приходилось бегать еще в детстве. Конечно, ползать намного удобнее и безопаснее, но в этой ситуации Хилу не представлялось иного выхода, кроме как пойти на риск. Бег, даже самый плохой, все же в два раза быстрее ползанья. Геликоптер вернется не ранее чем через час, и за это время он надеялся пересечь пустошь в вертикальном положении.
Некоторое время Хил стоял, перенося центр тяжести с одной ноги на другую, словно примериваясь, потом наконец решился и неуклюже, враскорячку, побежал сначала по сухому пружинящему мху, а потом по мягкой кочковатой земле. Он бежал изо всех сил, раскачиваясь на ходу, как впервые вставший на задние лапы цирковой медведь, бежал медленно, но упорно и уже покрыл примерно половину расстояния, когда знакомый комариный гул раздался слева и сзади него, совсем не с той стороны, откуда он ожидал. Хил обернулся и увидел геликоптер, быстро и низко приближающийся к нему. Тогда он побежал зигзагами, резко бросаясь из стороны в сторону, и упал только тогда, когда услышал пронзительный свист ракеты. Накрыв голову руками, он лежал в густой пахучей траве и слушал, как ракета свистит позади него, над ним и с грохотом, от которого закладывает уши, рвется впереди. Взрывная волна отбросила Хила назад, и он успел увидеть, как две другие ракеты наискосок идут к земле, в то время как над воронкой еще клубится пламя, а сверху сыплются куски дерна. Дождавшись, когда двойной удар потряс пустошь, он снова пополз вперед, отплевываясь от пыли и почти ничего не различая в едком ядовито-желтом дыму. Геликоптер промахнулся. Такого на памяти Хила еще не случалось.
Едва только село солнце, как Сергей приказал роботам замкнуть кольцо окружения.
Хил спал, втиснувшись в щель между двумя огромными валунами, когда в пятистах метрах от него один из роботов неосторожно задел за ветку. Ночь была безлунная, туманная, и даже Хил, видевший в темноте почти как днем, не решился покинуть свое убежище в столь глухой и опасный час. Он быстро и бесшумно приготовил к бою оружие и стал ждать, что будет дальше.
Когда спустя полчаса слева от него раздался новый шорох, Хил уже знал, кто именно подкрадывается к нему. Это не мог быть ни длиннохвост, ни человек, ни камышовый удав, ни вообще кто-нибудь живой. Под сводами ночного леса двигались искусственные существа, синтеты – очень-очень осторожные, но все же синтеты. А ведь всем известно, что синтет глупее ребенка. Хил не собирался поднимать лишнего шума и выбрал из своего арсенала только нож и молекулярный дезинтегратор. Первому из приблизившихся к нему синтетов он всадил остро отточенное лезвие туда, где у роботов обычно находится электронный разум. Двух следующих разнес на части из дезинтегратора. Но врагов еще оставалось слишком много, и с собой они тащили какие-то громоздкие приспособления, назначение которых не было понятно Хилу. Действия синтетов были планомерны, точны и согласованны. Чья-то сильная и гибкая воля направляла их – воля человека. Хил ощутил, что где-то за лесом, почти на пределе дальности действия его оружия, находится какое-то огромное металлическое сооружение размером куда больше танка или самоходки, и вот именно из этого стального купола и исходили приказы, направлявшие каждый шаг, каждое движение синтетов. Одну за другой Хил выпустил в том направлении все ракеты с газообразной взрывчаткой и, дождавшись, пока тяжелое невидимое облако расползлось по земле, приготовил зажигательный патрон. Спустя секунду взрыв, куда более мощный, чем взрыв атомной бомбы того же веса, должен был пробить почву до скального основания, разметать в щепки несколько гектаров леса, обратить в вакуум порядочный кусок атмосферы и перемешать с пылью и прахом убежище, в котором скрывался враг.
Однако пальцы Хила почему-то отказывались повиноваться ему. На плечи навалилась странная тяжесть. Что-то сдавило грудь, спину, голову. Он не мог даже шевельнуться. Он был распластан, распят в пустоте. Какая-то неведомая сила приподняла его над землей, проволокла метров пятьдесят по воздуху и швырнула прямо в лапы синтетов.
Они встретились утром в узком и длинном помещении столовой, перегороженной пополам силовым полем.
Ночью они оба не спали. Сергей обдумывал предстоящий разговор, Хил каждую минуту ожидал смерти. для Сергея психология гостя являлась совершенной загадкой. Судя по всему, энундец родился уже после того, как пожар войны превратил его планету в тлеющее пепелище. Он был свидетелем вырождения и гибели своего народа; ради того, чтобы выжить, ему пришлось научиться убивать, и сейчас невозможно было даже предположить, что является для него Добром, а что – Злом, знает ли он о любви и великодушии вообще, способен ли он к нормальному общению.
Хил, в свою очередь, ломал голову над странным и необъяснимым поведением напавших на него существ. Ни подземники, ни бродяги не брали пленных, за исключением тех редких случаев, когда колдунам из людских пещер нужны были для врачевания кровь и кожа. Правда, ходили смутные слухи о том, что где-то людей отлавливают для того, чтобы питаться ими в голодные зимние месяцы, однако это больше походило на вымысел: Хил знал, что человеческое мясо опаснее мяса длиннохвостов и те, кто его пробовал, болеют и умирают. За свою собственную жизнь Хил почти не боялся, полагая, что дни его сочтены, но его мучило сознание вины перед теми, чье существование зависело от него. Ночью Хил подсчитал, сколько суток миновало с тех пор, как он покинул дом. На одной его руке было шесть пальцев, на другой – семь. Три дня назад он загнул их все и начал счет сначала. Всего, значит, шестнадцать суток. Пищи в пещере еще на неделю-две. Когда она окончится, на поверхность придется подняться матери. Хорошо еще, если ее убьет первый попавшийся бродяга или прикончит длиннохвост. Хуже, если она тоже попадет к колдунам.
