Калейдоскоп. Научно-фантастические повести и рассказы - Ахметов Спартак (лучшие книги читать онлайн бесплатно TXT) 📗
Лучшие умы России восприняли повесть восторженно. 30 июня 1925 г. В.В.Вересаев писал М.Горькому на Капри: «Обратили ли вы внимание на М.Булгакова в «Недрах»? Я от него жду очень многого…» Однако Горький уже прочитал повесть. Первая реакция была положительная: «Остроумно и ловко написаны «Роковые яйца» Булгакова». Затем он дал более критическую оценку: «Булгаков очень понравился мне, очень, но он сделал конец рассказа плохо. Поход пресмыкающихся на Москву не использован, а подумайте, какая это чудовищно интересная картина» Максим Горький, видимо, прав. Однако если бы Булгаков попытался раскрутить сюжет с нашествием «гадов» на столицу РСФСР, то неизвестно как сложилась бы судьба всей повести.
Между тем в тридцатых годах бурное развитие советской фантастики было надолго остановлено. Произведения А.Платонова, А.Грина, А.Беляева лежали под спудом, сами авторы влачили полуголодное существование. Рапповская критика обрушилась на фантастическую пьесу В.Маяковского «Баня», немало поспособствовав гибели поэта. Подверглись репрессиям Владимир Киршон, автор фантастической пьесы «Большой день», и Вивиан Итин, написавший первую советскую утопию «Страна Гонгури». Расцвела так называемая фантастика «ближнего прицела», представителями которой стали В.Немцов, В.Охотников и им подобные. Их фантазия простиралась в буквальном смысле не дальше завтрашнего дня и по характеру была близка к производственному роману. Апостолы «мечты бескрылой, приземленной» не могли дать полноценной пищи для воображения подрастающему поколению. Дело усугубилось также полной изоляцией советского читателя от зарубежной фантастики. Сталинский «железный занавес» делал свое дело: мы ничего не знали об Азимове, Бредбери, Вайссе, Каттнере, Саймаке, первые книги которых появились в тридцатых годах.
Потребовался мощный талант И.А.Ефремова, чтобы пробить дорогу не только себе, но и целой плеяде советских фантастов шестидесятых-семидесятых годов. Автор этих строк часто навещал Ивана Антоновича в последний год его жизни. Ефремов рассказывал, что писать начал в 1942 г., будучи в эвакуации во Фрунзе. Тяжело больной ученый поставил перед собой три задачи: рассказать о невероятных приключениях, чтобы разбудить фантазию молодежи; написать о древних цивилизациях, историю которых в то время у нас мало знали; возвеличить прекрасную женщину — матерь человечества. Как известно, все задачи были решены и ныне воплощаются в семи темно-синих томах, издаваемых «Молодой гвардией». Причем восстановлены купюры в романах «Час Быка» и «Таис Афинская».
И.А.Ефремов в совершенстве знал английский язык и англо-американских писателей читал много. Ценил новые идеи, мастерски закрученные сюжеты, дух захватывающие приключения. Однако некоторые идеи авторов вызывали в нем резкий протест. Так произошло с рассказом М.Лейнстера «Первый контакт», опубликованным в 1945 г. Автор повествует о встрече землян с представителями иной цивилизации. Земные и инопланетные космонавты преисполнены величайшего недоверия, они расходятся, едва не уничтожив друг друга (как иронично звучит в этом контексте слово «друг»!). Совсем по-иному происходит первый контакт в повести И.Ефремова «Сердце Змеи».
Мюррей Лейнстер — это псевдоним американского писателя-фантаста Уильяма Ф.Дженкинса. Советскому читателю он известен по рассказам «Исследовательский отряд», «Критическая разница», «Этические уравнения». Все они посвящены контактам с инопланетянами, которые осуществляются на основе бизнесменской практики: взаимное недоверие, уловки, погоня за сверхприбылью. В этом нет ничего странного. Американский психолог Э.Челмен установил, что его сограждане чаще всего в разговорах употребляют такие словечки, как «деньги», «купить», «счет», «чек», «прибыль».
Рассказы М.Кинга «На берегу» и Э.Рассела «Свидетельствую» также посвящены теме контактов. Кинг жестоко разоблачает корыстолюбие людей, в то время как Рассел пытается отыскать в них гуманистические начала. Оба автора с поставленными задачами справляются блистательно. Не на голом месте возник рассказ Кобо Абэ «Тоталоскоп». До него тему кинофильма, прокручиваемого в мозгу человека, поднимали А.Азимов («Мечты — личное дело каждого») и Л.Алдани («Они-рофильм»).
Имена Азимова, Бредбери, Саймака, Гаррисона, Гамильтона не нуждаются в рекламе. Их постоянно издают и переиздают. Каждый любитель фантастики может сказать, сколько раз премию «Хьюго» получил Шекли, и кто в прошлом году удостоился «Небулы». Гораздо меньше знают о премии «Аэлита», учрежденной Союзом писателей РСФСР и журналом «Уральский следопыт».
Представьте себе глыбу яшмы, обсидиана, друзу мориона, обвивая которые взметаются ввысь изогнутые и переплетенные ленты из ювелирного сплава. Ленты превращаются в трассирующий след космического корабля, завершающего виток вокруг земного шара — отполированного в виде сферы кристалла кварца-волосатика или мориона. Приз назван «Аэлитой» в честь героини романа А.Толстого и присуждается за лучшую научно-фантастическую книгу года. «Аэлиту» уже получили Александр Казанцев, старейшина советской фантастики, Аркадий и Борис Стругацкие, Зиновий Юрьев, Владислав Крапивин, Сергей Снегов, Сергей Павлов, Ольга Ларионова. Трое из них участвуют в нашем сборнике.
Братья Аркадий и Борис Стругацкие прошли школу Ефремова. С его слов я знаю, как он обсуждал с молодыми авторами новые идеи, как помогал шлифовать стиль первых произведений, как защищал братьев от критических нападок. После смерти учителя Стругацкие быстро выдвинулись на первое место среди отечественных фантастов, но, к сожалению, по ряду причин лидерами не стали. Они одинаково сильны в утопии и антиутопии, плодотворно разрабатывают тему контакта с внеземным разумом, расширяют творческий диапазон за счет сказки и сатиры. Борис Стругацкий в последние годы руководит в Ленинграде группой интересных молодых фантастов, которые уже выпустили сборник «Синяя дорога». Трех из них в 1988 г. напечатал журнал «Простор».
Сергей Павлов (род. в 1935 г.) — один из талантливых представителей ефремовской школы. Он приветствует космическую экспансию человечества, но в то же время предупреждает: «Будьте бдительны! Распахнутая дверь в Космос есть также вход на Землю!». В остросюжетном романе «Лунная Радуга» писатель рисует увлекательные картины из жизни космонавтов, в реалистической манере описывает панорамы лун и планет Внеземелья, глубоко прорабатывает характеры героев. Повести и киносценарии Павлова посвящены изучению глубин космоса и океана: «Чердак Вселенной», «Ангелы моря», «Океанавты». Публикуемый в этом сборнике рассказ «Банка фруктового сока» написан в 1962 г. Он отмечен премией в конкурсе на лучшее научно-фантастическое произведение, объявленном журналом «Техника молодежи». Повести Сергея Павлова переведены на многие языки.
Нелегкую жизненную школу прошел Север Гансовский (род. в 1918 г.). Вот неполный перечень его профессий: матрос, грузчик, электромонтер, морской пехотинец, почтальон, драматург, художник. Научно-фантастические повести и рассказы Гансовского привлекают гуманистической направленностью, оригинальностью замысла, отточенным художественным мастерством. Вы еще раз убедитесь в этом, прочитав рассказ «Двое».
Интересы Владимира Щербакова (род. в 1938 г.) весьма разнообразны — от глубин истории до отдаленного будущего. Недавно в блоке с Ж.Кусто вышла его книга «Золотой чертог Посейдона». Читатели с удивлением убедились, что Щербаков не только известный писатель-фантаст, увенчанный международными наградами, но также один из ведущих атлантологов страны. Его гипотезы об Атлантиде, о связи древних этрусков с гипотетическими атлантами и вполне реальными славянами основаны на анализе легенд, исторических и современных научных материалов. Этот подлинно научный труд фрагментарно включен в роман «Чаша бурь».
Мы поставили в сборник рассказ американского писателя Боба Шоу «Свет былого». Боль и лиричность этого небольшого произведения не передать словами. Фантастическая же идея заключена в изобретении так называемого «медленного стекла», скорость света в котором необыкновенно мала. Расстояние в полсантиметра свет проходит за десять лет. Попробуйте прикинуть показатель преломления медленного стекла — получится что-то вроде пятерки с пятнадцатью нулями. Что по сравнению с этой астрономической величиной жалкий показатель преломления алмаза — 2,4!
