Эстафета - Никитин Юрий Александрович (читать книги полностью .TXT) 📗
И снова Антон вспомнил отца. Точно так же держались и они перед окончательным разрывом.
После обеда Антон долго лазил в мастерской, гремел давно заброшенными инструментами, пока не отыскал коробку с гравиопоясом. Это чудесное достижение науки и техники появилось всего пятнадцать лет назад как окончательная победа над гравитацией, но быстро устарело, уступив место телепортации.
Антон обхватил тяжелым поясом талию и обнаружил, что он не сходится на целое звено. «Кажется, начинаем толстеть». Он обеспокоенно потрогал складку на животе. Нужно вставить новое звено, тогда пояс сойдется, заодно увеличится и грузоподъемность…
Дубликатор выбросил из окошка гравитационное колечко, и Антон пристегнул его к поясу.
До Журавлевки было далеко, пришлось взять обтекатель. Антон поправил пояс и взвился в воздух. С высоты птичьего полета город оказался красивее, чем ожидалось.
Антон распахнул обтекатель, укрылся за ним от пронизывающего ветра и взял курс на восток. Иногда ему попадались фигуры таких же путешественников, кое-кто обгонял его, но большинство летело к югу. Антон поджал ноги и увеличил скорость. Теперь встречные фигуры проносились как призраки, но Антон успел разглядеть, что все пилоты его возраста и старше. Ну, это естественно. Антон невесело улыбнулся. Молодежь предпочитает пользоваться более скоростными средствами передвижения.
Подлетев к Журавлевке, он основательно замерз, стуча зубами, опустился возле знакомого дома и снял пояс.
По-видимому, отец не перестраивал свой дом ни разу. Антон огляделся. Да, все точно так же, только цветов вокруг дома стало значительно больше; вероятно, отец отдает им все свое время.
Антон поднялся по настоящим деревянным ступенькам и едва не стукнулся лбом о дубовую дверь, которая и не подумала открыться. Пришлось шарить по двери в поисках примитивного электрического звонка – отец так и не поставил в дверях фотоэлемент. Предупредив отца звонком, Антон распахнул дверь и шагнул в прихожую. Пол, как и большая часть мебели в доме, был сделан из натурального дерева.
– Можно? – он потянул дверь за медную (!) ручку.
– Можно, – прогудел откуда-то слева бас. – Кого там черти несут в такую рань?
Антон зашел в столярную мастерскую. Навстречу поднялся седой, но крепкий, атлетически сложенный старик. Он был в рубашке из натурального материала.
– Антон, – его мохнатые брови удивленно изогнулись, – какими судьбами?
– Да вот соскучился, – виновато развел руками Антон.
– Соскучился, говоришь? – сказал отец медленно. – Ну ладно, пойдем пропустим по маленькой с дороги, а то нос у тебя стал совсем синий от холода. А потом ты расскажешь, что у тебя новенького и почему ты вдруг соскучился по мне.
Они прошли в гостиную. Антон с удивлением увидел целую батарею бутылок с яркими этикетками.
– Ну, за встречу!
Антон глотнул содержимое своей рюмки и едва не задохнулся, огненный ком встал в горле, потом медленно провалился в желудок.
– Это же сокращает жизнь, – наконец сумел он пролепетать, с трудом сдерживая слезы.
– Зато придает ей остроту. Но не будем спорить, усаживайся в это кресло, ты любил его раньше.
– Это то самое? – Антон погладил старые подлокотники.
Какое-то теплое чувство проснулось в нем при виде поцарапанной ножки, по которой он часто стучал носком конька, ожидая, когда отец позволит пойти на каток. «Старею», – подумал с грустью.
Старик нажал кнопку дистанционного пульта, и вспыхнул экран телевизора. Не гипно-, не стерео-, не цветного. Обыкновенный черно-белый экран. Двумерный. Антон не мог оторвать взгляд от спины отца. На рубашке виднелись слабые пятна кислоты – видно, старик еще возится в своей лаборатории. А рубашку носит до износа. Его привычки ничуть не изменились. И Антон почувствовал странное облегчение.
– Ты говорил, что твоего деда родители сами женили, без его ведома?
– Ну, в целом так, – усмехнулся старик.
– И как… они?
– Да ничего, прожили счастливо. Раньше разводы были редким явлением. Это уже в мое время, когда полная свобода, когда почти всегда вопреки воле родителей. А, кстати, сколько лет Асту?
– Четырнадцать.
Отец скользнул внимательным взглядом по лицу сына. Вот оно что… Собираясь уйти из дому, Антон тоже советовался с отцом. Но Антону было тогда пятнадцать.
– Он еще у тебя?
– Да.
– Значит, тебя потянуло вспомнить старое доброе время?
Отец засмеялся, показав крепкие натуральные зубы.
– Нам досталось ого еще как! Мы носились с самыми сумасшедшими по тому времени идеями. И мы их осуществили. Но если бы мы бросились завоевывать новые высоты, а мы бросились бы завоевывать, не поставь природа предохранительный клапан, то что бы получилось! Над нами висел бы груз готовых схем и понятий, а это только тормозит! Для нового скачка – новое поколение!
Старик остановился перед Антоном.
– Главное: какие у них идеалы? К чему стремится молодежь сейчас?
Антон опустил голову. Он не знал. Старик прошелся по комнате.
– Мы очень разные с тобой, но цель у нас одна. А как Аст? У тебя есть с ним что-нибудь общее?
Антон еще ниже опустил голову.
– Не знаю. Я его иногда совершенно не понимаю.
Отец налил полные фужеры. На этот раз вино не показалось Антону таким отвратительным. Старик угощал Антона натуральными фруктами, и тот с наслаждением уплетал сочные яблоки и груши и замечал, что непривычные аромат и вкус не вызывают неприятных ассоциаций, как было принято думать в его время. Отец тоже поглощал дымящиеся куски мяса и вареных раков, щедро приправляя их соусом и запивая целыми водопадами столового вина. Старики были не дураки поесть и выпить. Антон это теперь усвоил крепко.
Вино у отца было великолепное. Антон это понял, когда старик раскупорил третью бутылку. Чувство тревоги рассеялось, и он смирился с тем, что факел переходит в руки сына. Так ведь положено. Все по законам природы.
Было уже поздно, когда он, попрощавшись с отцом, соединил пластины гравиопояса.
Антон поднялся в гостиную и остановился. Что-то в доме не так, чего-то не хватало.
Вдруг стена слева от него засветилась. Антон посмотрел и все понял. Ну что ж, этого и следовало ожидать. Не вечно же ему быть молодым. Если он замедлил темп жизни, то это еще ничего же значит. Есть молодые и сильные руки, которые понесут факел дальше.
