Вечный ветер - Жемайтис Сергей Георгиевич (книги онлайн полные версии бесплатно .TXT) 📗

— «Повторение — мать учения». Он кивнул:

— Вот именно: «Повторение — мать учения». Так давайте летом займемся повторением, но уже применительно к практике. Но я не против творческих дерзаний и озарений. Пусть они вас посещают как можно чаще. Повторяя — сомневайтесь! И… — Репнин поднял палец и выжидательно замолчал.

А мы пропели:

— Ниспровергайте блестящие с виду, но ветхие истины!

Он развел руками:

— Совершенно справедливо. Мне нечего больше сказать, кроме как пожелать здоровья и счастья. — Он протянул руку к роботу, тот подкатился к нему, ректор взял бокал из дымчатого хрусталя и высоко поднял его.

Ипполит Иванович что-то еще говорил. Наверное, не стандартные слова — ректор в конце своих коротких речей иногда блистал экспромтом, который потом долго ходил среди студентов, модернизируясь и принимая форму анекдота. На этот раз поднялся такой шум и смех, что мы увидели только его улыбающееся лицо. Все спохватились, что уже давно должны были находиться в студенческой столовой или дома за праздничным ужином. Когда мы спускались в лифте, Костя сказал:

— С паузами полторы минуты! Вот это речь! Человек помнит, что сам был студентом. Жаль, мы не расслышали заключительной и главной части его речи.

Очень высокий студент в модных очках процитировал у нас над головами:

— «Быть полезным — это только быть полезным, быть прекрасным — это только быть прекрасным, но быть полезным и прекрасным — значит быть великим».

Спутница студента заметила:

— Ты и так велик, тебе осталось сделаться или полезным, или прекрасным.

Вся компания разразилась громким смехом, и громче всех хохотал глухим басом студент в модных очках.

Биата даже не улыбнулась. Когда мы вышли из лифта и направились к выходу, она сказала:

— Вместо довольно спорного афоризма он мог сказать о вещах более важных.

Костя спросил:

— Ты считаешь, что он должен был упомянуть о звезде?

— Вот именно! Он должен был сказать, предупредить! Ему известно многое. Высказать опасения.

— Посеять панику?

— Нет, сплотить в дни опасности!..

Костя понимал, что ступил на гибельный путь, но, верный себе, не мог остановиться и поссорился с Биатой. Вечер был испорчен. Она разрешила нам проводить ее только до автокара и уехала в свое Голицыно.

Костя сказал, глубокомысленно хмурясь:

— Вот так глупцы портят жизнь себе и окружающим. — Помолчав, он добавил: — Близким.

Я согласился:

— Довольно верный итог самоанализа.

Костя на этот раз принял как должное все мои колкости и покорно кивал головой, повторяя при этом:

— Ты прав, Ив. Абсолютно прав. Но почему ты не перевел разговор на другую тему, не отвлек?

— Пытался.

— Да, ты пытался. Проклятая звезда! Чтоб она там сгорела раньше времени.

— Слабое утешение.

— Как ты прав. Ив! Мне бы твое благоразумие.

Его искреннее раскаяние и покорность привели к тому, что я сервировал стол, когда мы пришли к себе в общежитие, и ухаживал за Костей, как за больным. Наш робот Чарли все еще покоился в нише у дверей. В первом семестре Костя пытался его модернизировать, разобрал и за недостатком времени не смог собрать до сих пор, так что в довершение всего после «праздничного ужина» мне пришлось еще и убирать квартиру, чтобы не заниматься этим завтра, в день отъезда, хотя делать это должен был Костя: ведь он распотрошил Чарли. Пока я орудовал с пылесосами, Костя, томный, расслабленный и виноватый, сидел перед экраном и смотрел какую-то унылую передачу из серии «Если тебе нечем заняться». Я спешил, потому что к полночи обещал быть у родителей.

И все-таки вечер кончился отлично! Внезапно на экране видеофона появилась Биата. И, как всегда, будто ничего не произошло, спросила:

— Вы дома, мальчики?

— Дома! Дома! — заревел Костя, вскакивая.

— Как хорошо, что я вас застала!

— Поразительная случайность! — нашелся Костя.

— Действительно, мне казалось, что мне ни за что вас не найти.

Костя умолк. Оба мы блаженно улыбались. И она, помолчав и критически оглядев нас, продолжала:

— Как вы думаете, не приехать ли вам сейчас ко мне?

— О-о-о! — было нашим ответом.

— Вот и отлично. А то сидят вдвоем в такой вечер да еще занимаются уборкой!

Костя с деланной скромностью потупился:

— Трудолюбие — одно из наших многочисленных достоинств.

— Особенно твоих. Ну, я жду. Потанцуем. Дома у меня столько народу — гости сестры. Глядя на них, я вспомнила и о вас. Пожалуйста, приезжайте! — Она одарила нас улыбкой и растаяла.

Костя набрал полную грудь воздуха и, как перед глубоким погружением на большую глубину, с шумом выдохнув, сказал:

— Ты заметил — ни намека на эту чертову звезду!