Портал - Белаш Людмила и Александр (бесплатные книги онлайн без регистрации TXT) 📗
Озябшие, невыспавшиеся люди сновали мимо подъезда в обе стороны, вздернув плечи и шаркая ногами. Шли, насупившись, школьники с ранцами и бабки с палочками, неестественно яркие женщины с глазами побитых собак, сморщенные мужчины рыбьего цвета. Все хоть на миг, да взглядывали на Виктора, застрявшего на ступеньках крыльца, – с подозрением, ненавистью или безразличием, кто как. Он сделал движение, неосознанно стремясь вернуться в подъезд, но дед-скелет заметил и, прервав уборку снега, засмеялся нехорошим кашлем, закивал, поманил рукой-клешней:
– Иди, Иннокеньтич! Чего встал?! Пора идти, пора, давай! Топ-топ! Все идут! Шнель, шнель!… Нах арбайтен!
– Максимов, а хочешь, я голову тебе подарю? – приближаясь, Виктор издали начал задабривать деда.
– Ммм, голову?! – скосоротился тот.
– Голову из керамики, без глазури, – уверенней заговорил Виктор, понемногу распрямляясь и обретая независимую осанку. – У меня их семь штук. Будет дома украшение…
– Я разве людоед, чтоб головы развешивать? Ты бы, Иннокеньтич, – вдруг вдохновился мыслью дед Максимов, – во дворе памятник поставил! Не очень большой, а так. Вроде человека.
– Я думал, – признался Виктор, – но надо постановление главы района.
Сойдясь вплотную, они напоминали заговорщиков. Дед оперся на лопату и глядел на Виктора почти приятельски. А Виктор смотрел на ухо деда – огромное, плоское, без завитка, ухо цвета мокрого гипса, с морщинами. Морщинистое ухо.
– Наплюй, – тихо посоветовал старый дворник. – Ты, я видел, пер мешок цемента. Из него и слепишь. А я скажу – была комиссия и утвердила. У меня справка есть с пятьдесят седьмого года, жилкомхоз выдал. Что могу делать детские песочницы и ледяные горки, ясно?
– Я сделаю эскиз и покажу, – обещал Виктор.
Он пошел дальше, ободренный и посвежевший после разговора с дворником. Квартал и проходящая за домом улица выглядели мрачно, голо и бесчеловечно. Раза два-три пробивался прежний звук ножа, и Виктор замедлял шаги, но затем вновь принимался озираться, то ли высматривая ларек, где можно сдать посуду, то ли намечая место для памятника. Так, не глядя вперед и под ноги, он едва не налетел на девчонку с цветастым ранцем – она стояла, большими глазами вытаращившись на сугроб у тротуара.
– Ты что?! – воскликнул он с испугом. – В школу опоздаешь!
Девочка боязливо посмотрела на него и опять завороженно вперилась в сугроб. Виктор, повинуясь магии направленного взгляда, повел глазами в ту же сторону, отыскивая, что привлекло пигалицу.
На сугробе лежал черно-коричневый обрывок фотопленки длиной с ладонь.
Девочка всхлипнула с каким-то скулящим стоном, словно собираясь зареветь. Виктор в два шага подошел к сугробу, вытянулся, балансируя на одной ноге, и достал кусок ленты. Он хотел поближе показать пленку девочке и объяснить, что бояться совершенно нечего, но школьница с плаксивым “ой-ой!” рванулась наутек, оставив его в глупейшем положении. Пожав плечами, Виктор как бы невзначай осмотрелся – не видел ли кто? – и машинально обозрел пленку на просвет, подняв руку к небу и прищурившись.
Звук ножа пришел издалека и закружил около Виктора. На ленте цвета темной сепии сохранилось четыре с половиной кадра, и все они изображали что-то одно – большой двор или пустырь между многоэтажными домами, где торчали редкие голые деревья и приютился короб трансформаторной будки. Похоже, кадры были сделаны с одной и той же позиции – и на каждом чуть в стороне от центра композиции белел небольшой дефект, напоминавший формой надгробный камень – ровно, по горизонтали обрезанный внизу, параллельный по бокам и закругленный сверху.
Пожав плечами, Виктор смял и бросил кусок ленты через плечо, после чего отправился дальше. Звук заточки ножа прозвучал вслед звонко и настойчиво, заставил встряхнуть головой и пошевелить пальцем в ухе – а затем и вопросительно оглянуться. Маячили фигуры пешеходов – но ничего особенного Виктор не заметил. Зато переменившийся ветер опахнул его потоком белесовато-сизого дыма, заставив сморщить нос – из-за сугробов, на которых виднелся и полузасыпанный снегом и недавно наметенный ветром мусор, валила клубами и стелилась вдоль проезда помойная гарь. Ругань слышалась издали – а высокие короба мусорных контейнеров на машине с миниатюрным краном-подъемником наглядно поясняли, кто лается и почему.
– Подожгут, а я грузить должен?! – разорялся шофер из коммунального хозяйства, взмахивая руками в толстых перчатках. Он был зол и рад тому, что есть на кого вывалить скопившееся раздражение от постылой вонючей работы и людской подлости. Его возмущенным тирадам внимали люди с ведрами и набитыми пакетами, понурые и недовольные. – Не буду загружать! Пусть прогорит, тогда приеду! Развели свинарник, вообще! Ты куда с крюком?! Будешь мне еще растаскивать!!
Ветер потянул дым понизу, и было плохо видно, на кого напустился водитель мусорного эвакуатора. Часть дымящегося сора лежала на проезжей части, протаивая плотно сбитый снег, и черная сутулая фигура с проволочным крюком вроде багра медленно отступала от наседающего водилы, но уходить бомж-добытчик не спешил.
Виктор, хотя отвращение гнало его прочь, невольно начал продвигаться к помойке, напряженно всматриваясь в скопление людей, – все держались довольно-таки прямо и выглядели обычно, а бомж с крюком смотрелся странно – низкий, широкоплечий, головастый, на коротких и кривых ногах, он пятился, покачиваясь, и низким, тяжелым голосом гудел одну фразу:
– Мне поискать, я потерял… Мне поискать, я потерял…
Крюк в его руке совершал ищущие, царапающие движения, словно зацепляя что-то в воздухе и подтягивая к хозяину, а лицо – лицо терялось, Виктор не мог его различить. То ли борода обросла лицо плотным войлоком, то ли лицо скрывал высоко намотанный шарф, но и видимая часть казалась темной, как бы закопченной или до крайности грязной.
– Не фига тут искать! Сгорело все! Подпалил, а теперь ищет – хрен ты чего найдешь!
Виктор свернул на тропку, ведущую к домам в обход помойки, и больше не оглядывался на сборище. Дым закрутился, вынуждая людей кашлять и плеваться, а низкорослая фигура с крюком крадущимся, плавным шагом отодвинулась от машины и контейнеров, вытягивая большую голову и провожая Виктора долгим темным взглядом щелевидных тусклых глаз.
Девочка, добежав почти до самой школы, никак не могла отдышаться и все оборачивалась, боясь, что дядька в плаще идет следом. Торопясь вперед, а глядя назад, она и наткнулась на стоящего человека в черном пальто.
Он был невысоким и плотным, широким, как шкаф. Руки в мягких черных перчатках; в правой руке – опущенная вниз витая железная палочка с когтем на конце, чем-то похожая на игрушечную косу. Воротник его пальто был поднят, шарф закрывал лицо почти до носа, а вязаная шапка прятала волосы и уши. Почему-то девочке показалось, что нос у него расплющенный и волосатый, а глаза… может, они были желтые, а может, и карие в прожилках.
– Кто взял? – негромко спросил человек с железной палочкой, покачивая острым когтем. Блестящий коготь своим зловещим видом не давал девчонке сойти с места.
– Дядя, – еле смогла произнести она, замерев и глядя на коготь.
– Какой?
– У него серый плащ… он был небритый. В кепке.
– Что еще?
– Бутылки в сумке.
– Куда шел?
– Туда, – порывисто указала она. Человек с когтем повернулся и быстро зашагал в том направлении. Девочка зачем-то пискнула вслед:
– Он выкинул!…
Человек в черном пальто не услышал или не придал значения ее писку. Коготь на его палочке, торчавший под прямым углом, вдруг прижался к витому стержню, как одна ножка циркуля к другой. А потом палочка сама собой втянулась в рукав пальто.
Быстрая кассирша поочередно тыкала в лазерный счетчик ламинированные куски с метками штрих-кодов: треугольник сыра, полкаталки колбасы, буханку хлеба, пачку творога, пачку чая; счетчик судорожно икал, считая покупки, а сидящая за кассой бойко сбрасывала их на длинный и покатый металлический щиток. Поставив проволочную корзину в штабель ей подобных, Виктор достал и с хрустом развернул свой черный пакет, расправил его рукой изнутри, чтоб складывать снедь, – но, с удивлением пошарив в сумке, растерянно достал… тот же кусок пленки, который недавно швырнул за плечо. Черно-коричневый обрывок был прямым, словно его и не сминали. Пока Виктор изумлялся неожиданной находке, кассирша смела на щиток все его приобретения и принялась обслуживать следующего, попутно покрикивая Виктору:
