Без своей жизни - Саймак Клиффорд Дональд (читать книги онлайн без регистрации .txt) 📗
— Не видел, — пробормотал Чистюля.
— Идите, — сказал папа Чистюли, — и займитесь своими делами.
Ну, значит, пошли мы, — то есть я плелся по дороге, подымая пыль, а Чистюля плыл по воздуху рядом. Мы двинулись к Мохнатику, которого застали перед домом. Он сидел и ждал, уверенный что рано или поздно кто-нибудь из нас пройдет мимо. На плече у него чирикала пара воробьев, рядом с ним скакал кролик, а из кармана выглядывала белочка, поблескивая глазами-бусинками.
Мы с Мохнатиком уселись под деревом, а Чистюля устроился около нас — он тоже почти сидел, то есть висел дюймах в трех над землей. Мы соображали куда отправиться, но ничего путного в голову не шло, так что мы просто сидели и болтали, кидали камешки, жевали травинки, а зверьки Мохнатика бегали вокруг нас, ничуть не боясь. Они немного сторонятся Чистюлю, а ко мне, если рядом Мохнатик, подходят без опаски.
Меня вовсе не удивляет, что зверьки любят Мохнатика: он и сам весь покрыт гладкой блестящей шерсткой, и на нем только такие маленькие трусики. Если его отпустить без этих трусиков, его могут по ошибке подстрелить.
Значит, мы соображали, чем бы заняться, и тут я вспомнил, что папа говорил о какой-то новой семье, которая поселилась у Пирсов. Мы решили пойти туда и узнать, а нет ли у них детей?
Оказалось, что они привезли с собой мальчика нашего возраста. Этот мальчишка был немного угловатый, невысокого роста, с большими круглыми глазами, но мне он сразу понравился.
Он сказал нам, как его зовут, но его имя оказалось еще труднее, чем имена Мохнатика и Чистюли, так что мы немного посовещались и решили называть его Малыш. Это имя очень ему подходило.
Потом Малыш позвал своих родственников и по очереди всех их представил. Мы познакомились с его папой, мамой, с маленьким братишкой и с младшей сестрой, похожей на него самого. Потом его родственники вернулись в дом, только папа Малыша присел с ними поболтать и сказал, что не слишком уверен в своих земледельческих способностях; по профессии он вовсе не фермер, а оптик. Папа Малыша объяснил нам, что оптик — это тот, кто вырезает и шлифует линзы. Но у его профессии нет перспектив на их родной планете. И еще добавил, что очень доволен, перебравшись на Землю, и постарается быть нам хорошим соседом и много всякой ерунды в таком же роде.
В общем, мы дождались, когда он замолчит, и смылись. Нет ничего хуже, если взрослый пристанет и его приходится сидеть и слушать.
Мы решили показать Малышу окрестности и посвятить его в наши дела. Перво-наперво мы отправились в Черную Долину, но шли медленно, потому что нам все время докучал кто-нибудь из любимцев Мохнатика. Вскоре мы напоминали бродячий зоопарк: кролики, белки, черепахи и еще какие-то зверьки.
Я, конечно, люблю Мохнатика, и мне с ним интересно, однако должен признаться, что он усложняет мою жизнь. До того, как он здесь появился, я частенько ловил рыбу и охотился, а теперь не могу выстрелить в белку или поймать карася без того, чтобы не подумать — а вдруг это один из друзей Мохнатика.
Вскоре мы дошли до ручья, где находилась наша ящерица. Мы откапывали ее все лето, с небольшими, правда, результатами, но не теряли надежды, что в один прекрасный день извлечем ее на поверхность. Вы, конечно, понимаете, что я говорю не о живой ящерице, а об окаменевшей миллион лет назад. В месте, где ручей протекает через слоистую известняковую плиту. И ящерица застряла как раз между двумя такими слоями. Мы уже откопали четыре или пять футов ее хвоста и вгрызались все глубже, но нам все труднее и все больше камня приходилось отбивать.
Чистюля поднялся в воздух над известняковым выступом, застыл неподвижно, сосредоточился, а потом ударил изо всех своих мысленных сил — конечно, так, чтобы не повредить ящерицу. Он постарался на славу и отбил крупный кусок плиты. Пока Чистюля отдыхал, мы втроем собирали и оттаскивали камни.
Но один камень мы не смогли сдвинуть с места.
— Ударь по нему еще раз, — сказал я Чистюле, — он разлетится на кусочки, и мы их вытащим.
— Я его отбил, а вы уж сами думайте, что с ним теперь делать, — ответил он.
Спорить с ним было бесполезно. Мы втроем ухватились за эту глыбину, но она даже не дрогнула. А этот нахал сидел себе, ни о чем не беспокоясь, и только забавлялся, наблюдая, как мы надрываемся.
— Поищите какой-нибудь лом, — посоветовал он. — С ломом, наверное, справитесь.
Мне Чистюля уже порядком надоел, и чтобы хоть на минуту от него отдохнуть, я согласился, сказав, что пойду за ломом. А этот новенький, Малыш, решил идти со мной. Мы выбрались обратно на дорогу и направились ко мне. Мы не торопились. Ничего с Чистюлей не сделается, если он подождет.
Мы шли с Малышом по дороге и болтали. Он рассказывал мне о своей родной планете, а я рассказывал ему о Земле. Я чувствовал, что мы быстро подружимся.
Когда мы проходили мимо сада Картеров, Малыш внезапно остановился посреди дороги и напрягся, как охотничья собака, почуявшая дичь. Поскольку я шел позади, то врезался в него, но он даже не пошевелился, хотя я крепко в него впилился. Его глаза блестели, и весь он был так возбужден, что аж дрожал.
— Что случилось? — спросил я.
Малыш пристально разглядывал что-то в саду. Я посмотрел в ту же сторону, но ничего не увидел.
Вдруг он резко повернулся, перепрыгнул через забор на другой стороне дороги и помчался по полю напротив сада Картера. Я побежал следом, догнал Малыша у самой границы леса, схватил за плечо и повернул лицом к себе.
— Что случилось? — крикнул я. — Куда ты так летишь?
— Домой, за ружьем!
— За ружьем? А зачем тебе ружье?
— Там же их полно! Надо всех уничтожить!
Тут он, кажется, сообразил, что я ничего не понимаю.
— Хочешь сказать, что не видел?
Я кивнул и растерянно пробормотал:
— Там же никого не было...
— Да нет, их там много! — сказал он. — Только ты их, наверное не видишь. Как и взрослые, которые теряют умение видеть...
Такого мне еще никто и никогда не говорил. Я сунул ему кулак под нос, и тогда он принялся тараторить, объясняя:
— Они видны только детям. И приносят несчастье. Нельзя, чтобы они спокойно жили рядом, иначе не миновать неприятностей...
Так сразу поверить я не мог, понять — тем более. Впрочем, видя, что вытворяют Чистюля с Мохнатиком, я давно перестал удивляться и утверждать, быдто на свете есть что-то невозможное.
Немного поразмыслив, я согласился, что Малыш может быть и прав. Отчасти. Нас давно уже преследовали всякие неприятности, а ведь никогда так бывает, чтобы людям все время не везло — если только кто-нибудь специально не мешает им нормально жить.
Да и не только нам. Всем, буквально всем соседям не везло — за исключением Энди Картера. Видно, Энди слишком плохой человек даже, чтоб его неудачи преследовали.
— Ладно, — сказал я, — пошли за твоим ружьем.
Я прикидывал, как же выглядит это потрясное ружье, из которого можно стрелять по цели, которой даже не видно?
Мы добежали до его дома так быстро, что сами не поверили. Папа Малыша сидел под деревом. Малыш подошел к нему и начал что-то говорить, но я ничего не понимал.
Папа немного послушал его, а потом сказал:
— Ты должен говорить на здешнем языке, иначе это очень невежливо с твоей стороны. Если хочешь стать хорошим гражданином этой большой и прекрасной планеты, ты должен пользоваться ее языком, перенимать ее обычаи и стараться жить так, как живут ее обитатели.
Одно могу сказать: папа Малыша умел выбирать слова!
— Скажите, пожалуйста, — спросил я, — правда, что эти невидимки приносят несчастье?
— Правда, — ответил папа Малыша. — На нашей планете они здорово нам досаждали.
— Папа, — спросил Малыш, — можно взять ружье?
— Не торопись, — ответил его папа. — Все надо тщательно проверить. Там, у нас, ситуация была ясной. Но здесь могут существовать иные обычаи. Не исключено, что человек, которому они принадлежат, станет возражать против их уничтожения.
— Но разве они — чья-то собственность? — возразил я. — Как можно владеть тем, чего даже не видно?
