Лабух - Молокин Алексей Валентинович (читать книги онлайн бесплатно полные версии .TXT) 📗

— Так, кто это тут вспомнил о старом Лабухе, о Лабухе молчаливом, о неопохмеленном и безопасном, как секс с десятью презервативами сразу, — бормотал он, щелкая «мышкой».

В комнату между тем вступила вальяжная, громадных размеров черная кошка с белым пятнышком на груди и пушистым хвостом, совсем не по-кошачьи закрученным вверх. Кошка легко прыгнула на хозяйское плечо, с плеча на стол, нагло ступила передними лапами на клавиатуру, заглянула Лабуху в лицо и требовательно мяукнула.

— Уйди с клавиатуры, Черная Шер, уйди, тут хозяину из внешнего мира весточку прислали, а она лезет!

Лабух бережно опустил кошку на пол. Черная Шер укоризненно на него посмотрела и снова мяукнула: мол, дескать, хозяин, весточка весточкой, а кормить благородное животное полагается вовремя. О чем я тебе и сообщаю со всей возможной деликатностью, а то уйдешь куда-нибудь, а вернешься не весь, то есть приковыляет хозяйское тело, а где хозяин — знамо дело, хозяин в астрале, червивые незабудки собирает.

Пришлось отложить чтение сообщений, ковылять на кухню, вылавливать из позавчерашнего супа кость с клочком мяса и кормить Черную Шер. Вылавливая из зарослей вареной капусты ловко уворачивающуюся кость, Лабух подумал, что интересно бы знать, кто же это все-таки посылает эти сообщения, кто организует эти концерты, кому это нужно? Тем более что за сеть уже Пол знает сколько недель не плачено.

Шер черной поземкой терлась о босые Лабуховы щиколотки, изображая любовь и нетерпение. Впрочем, и то и другое было вполне искренним, просто вялого, как всегда поутру, хозяина следовало слегка поторопить.

— Ага, — оживился Лабух, вернувшись, наконец, к экрану, — перво-наперво тусовка в Паровозе [1]. Это сегодня. Ну, туда я и пехом доберусь, благо недалеко. Проходными дворами, через арку, подземный переход, а дальше — на Старые Пути, там по перронам — и на месте. Музпехи там, считай, и не показываются, разве что спецоперация у них типа «Вихрь — Антимузон», или еще какая-нибудь антихерня. Правда, подворотников — хоть жопой ешь, да еще телки с ними, ну, ничего, уж от этих-то я отмашусь, не в первый раз. Так, смотрим дальше. Завтра — Старый Танковый [2]. Концерт для рабочих. Это уже сложнее. По дороге — Ржавые Земли и Полигон. В Ржавых Землях вообще не понять, что творится, а на Полигоне, по слухам — ветераны. А кто они, эти ветераны, — можно только гадать. Однако идти придется, никуда не денешься. Надо будет Дайане звякнуть. Она любых ветеранов заморочит, мужики они и есть мужики, ну а не поможет — придется с ними того, потолковать.

Тут он вспомнил, что Дайане уже не звякнешь, ушла Дайана за горизонт, и, что было особенно оскорбительно и больно, связалась с каким-то глухарем. От таких мыслей снова захотелось выпить, но Лабух превозмог, справился с преступным порывом и продолжил свои рассуждения:

— Ну ладно, пройдем и через Ржавые Земли и через Полигон, тем более что ветераны, похоже, не глухари. А значит, к музпехам не имеют никакого отношения. Н-да... Ржавые Земли, вот о них никто вообще толком ничего не знает, потому что никто оттуда никогда не возвращался. Даже барды, и те о них ничего не рассказывали. Тоже мне, былинники речистые... Похоже, слышащих там нет, а кто же тогда есть? Ну что же, пойдем и посмотрим, а гадать — какой смысл? Вырастешь, мальчик, узнаешь, как я покойником стал. И напоследок, в четверг, нет, в среду, — Атлантида [3]. Аквапарк, где крыша рухнула. Ну, тоже мне, организаторы джагговы, нашли где рылом торговать. Это же за чертой Города, через три кольца, а по каждому кольцу патрули музпехов с интервалом в сто метров. Туда мне своим ходом нипочем не прорваться. Как пить дать, заглушат. Придется барда искать, а барды, они ходят где хотят и на месте не сидят. Натура у них такая и судьба.

Внезапно Лабух вспомнил, что он больше не боевой музыкант, не Лабух вовсе, что голова после вчерашнего болит немилосердно, и самым простым и логичным было бы выключить к джагговой матери компьютер, так некстати перепутавший его с кем-то другим, накинуть куртку и отправиться в ближайший киоск за лекарством. Однако, вместо того чтобы немедленно совершить эти в высшей степени полезные для здоровья каждого начинающего алкаша действия, он подошел к стенному шкафу, отодвинул ногой пустые разнокалиберные бутылки, выстроившиеся на полу, словно кегли, и, повозившись немного — проклятый код никак не желал, чтобы его вспомнили, — отпер замок и с видимым усилием сдвинул стальную пластину двери. Дверь тяжело и мягко отъехала в сторону, открывая нутро стенного шкафа, в котором в специальных зажимах гнездились боевые музыкальные инструменты.

Вот тяжелый боевой бас-бабочка, мощный звук, двойное лезвие пусть не булатной, но все-таки очень даже приличной стали, лоснится загустевшей смазкой. Гриф-рукоятка слегка вытерт — инструмент не раз побывал в деле. Этот бас помнит ту далекую пору, когда все они с ума сходили по психоделическому року, искренне полагая, что даже глухарям не чужды глубины подсознания. Чужды не чужды, это так и осталось не выясненным, потому что влипла молодая рок-группа по самое «не хочу», когда играла композиции «King Crimson» в собственной аранжировке на стадионе. Играла до тех пор, пока музпехи не взяли музыкантов в разрядники, и только Чапа, прикрываясь своими боевыми барабанами, продолжал лупить по залу дробными синкопами. Но потом накрыли и Чапу...

Лабух выдохнул, провел пальцем по пыльной смазке, покрывавшей лезвие — остро запахло оружием и музыкой — и бережно положил заслуженный бас на неприбранную кровать.

Проделав это, он вытер пальцы о край простыни и осторожно извлек из шкафа легкую шестизарядную акустическую гитару, свою первую настоящую боевую гитару, купленную у спившегося мастера-блюзмена в те далекие времена, когда портвейн пили для куража, подворотники пытались извлечь из своих семиструнок легкие аккорды «Stairway To Heaven», а девочки, все как одна, хотели быть Марией Магдалиной, встретившей суперзвезду. Многие и стали, только вот стали они Мариями доиисусовой поры — видно, не каждой Марии суждена звезда, что бы там ни врали гадалки.

Гитара постарела. Лак на поцарапанной медиатором деке подернулся мраморными трещинками-морщинками, перламутровые вставки на грифе кое-где выщербились и потускнели. В никелированном барабане тускло светились медные головки последних шести патронов редкого двадцать второго калибра. Раньше Лабух и патроны покупал у того же блюзмена, только помер мастер год назад, помер своей смертью — от старости. Так и нашли его рядом с верстаком, на котором лежала почти готовая блюзовая шестизарядка тридцать восьмого калибра с перламутровой райской птичкой на грифе — эмблемой мастера. Теперь такие патроны можно купить разве что у кантриков, да и то вряд ли. В наше время двадцать второй калибр даже кантрики считают несерьезным.

Первая гитара словно первая женщина: она остается только твоей, пока не приходит время появиться с ней на публике. А такое время непременно приходит, и тогда многое, ох как многое, меняется...

Погрустневший Лабух один за другим вынимал инструменты из шкафа и складывал их рядком на неприбранную постель. За гитарами обнаружилась задняя стенка, сплошь заклеенная фотографиями и плакатами. Там были портреты «The Beatles», «Rolling Stones», «AC/DC», Элвиса Пресли и громадная фотография группы «Роковые яйца». Судя по всему, эти яйца и в самом деле — круче некуда! В подтверждение на заднем плане наблюдалась целая поленница явно бесчувственных тел в экзотических нарядах. Может быть, это были поклонники, вырубившиеся от переизбытка эмоций, словив мощный драйв «Яиц», а может быть, представители враждебного музыкального направления, но, скорее всего, — и те и другие вперемешку. Лицо одного из музыкантов, гордо опирающегося на громадный боевой бас-бабочку — тот самый, — было обведено красным фломастером, из неровного кружка торчала стрелка — символ Марса, а также мужской силы и доблести. Рядом же красовалась надпись: «Лабух».