И поднялось терние… - Максимов Юрий Валерьевич (книги бесплатно без онлайн txt) 📗
– Тяжело в ученьи – легко в бою.
Новопришедший скорчил мину и промолчал.
– Вить, давай стакан! – обратился ко мне Птахин с полупустой бутылкой в руке.
Стакан мой укатился к костру и теперь корчился от жара пламени. Геенна в миниатюре. Руки, словно ватные, сами упёрлись в бревно, я медленно встал, развернулся и, не чуя под собою ног, потащился в лес, еле выдавив два слова:
– Скоро вернусь.
– Смотри под ноги, а то кое-кто туда уже сходил, – напутствовал Птахин.
Шу громко хмыкнул. Странный незнакомец закашлялся и проворчал:
– Проклятый дым!..
Зайдя в заросли, я обессиленно упёрся в ствол ближайшей липы. В голове гулко стучало в такт ударам сердца. Лёгкие с шумом выпускали воздух. Что-то неладное творится с этим миром. Или с моей головой.
На миг ужалила мысль, что всё подстроено. Козни Птахина… Но нет. Мой рюкзак с кучей провианта укладывал я сам, и место для привала тоже выбрал я сам. На сотни километров вокруг ни одного человеческого жилища…
И всё же подозрения вернули мне силы. Я решил проследить по лесу след этого Тоэриса. Метров тридцать мне это удавалось, но затем пошла твёрдая земля со слоем прошлогодних листьев и вспученных корней – тут след терялся.
Вернувшись, я опустился в густую траву с края опушки и попытался незаметно подползти к моим спутникам со спины. Рубашка и брюки вымокли сразу, – наплевать. Я был напряжён до предела. К счастью, удалось подобраться незамеченным – а то иначе как бы я объяснил свои ползки? Скрываясь за дубом, мучимый смутной надеждой на разгадку, пусть даже самую страшную, я прислушался к негромким голосам, что доносились сквозь треск горящих веток и шипение кана.
Разговор шёл ленивый, неспешный и беспредметный. Про меня заговорили лишь однажды. Шу выразил беспокойство о том, что я, дескать, выгляжу сегодня как-то необычно (как будто он меня видел раньше!). Птахин ответил, что я, наверное, переживаю на счёт работы, и посоветовал китайцу не слишком налегать на бутерброды. Смех. Затем речь зашла про саму работу, причём каждый был в курсе дела. Тоэрис с ностальгией вспомнил двухдневное путешествие на катере. Шу поддержал его словами о белоснежных лилиях и розовых облаках в колыхающейся водной глади…
Я в ужасе схватился за голову.
До вечера мы прошли ещё километра четыре, делая иногда пятиминутные привалы. Один раз пересекли по бревну маленькую лесную речку. Ребята позади бурно общались, основным болтуном, как всегда, был Птахин. Из разговора я уловил, что Тоэрис, по-видимому, наш стратиограф. Я брёл впереди и тупо следовал стрелке на мониторе навигатора, целиком погрузившись в себя, силясь вспомнить, сопоставляя и боясь делать выводы…
Мать часто советовала в сложных ситуациях слушать сердце. Кажется, она подхватила эту фразу в каком-то сериале. Сердце твердило, что я нормален, что это вокруг что-то творится неладное… А гуру Раджни писал, что и сердце может лгать…
Тяжело признаться, но всё шло к тому, что у меня психическое расстройство, необычное нарушение памяти, из-за которого я не помню и до определённого момента не воспринимаю других членов экспедиции. Хотя, быть может, лишь для меня оно необычно, а какой-нибудь жирный мозгоправ в Городе сразу бы прошамкал пухлыми губами: «типичный случай».
Невероятно, но мне в самом деле стало легче, едва я допустил, что с головой у меня не в порядке. Я принял это как гипотезу и стал работать с ней.
Если так, то что делать? Разумеется, нельзя дать понять это другим членам экспедиции. Я всё-таки её возглавляю. Если ребята узнают, то могут и назад повернуть, заботясь обо мне. А тогда всё – ярлык «душевнобольной» до конца дней. Этого допустить нельзя. В том, что касается цели, мои ум и память работают идеально. Так что сейчас главное – успешно выполнить задачу и вернуться в Город, а там уже можно будет конфиденциально заняться головой…
Если это временное нарушение психики, то за несколько курсов его можно преодолеть. Да уж, я не пожалею денег на увальней в психиатрических кабинетах. Пусть хоть всё высосут из моего кошелька, лишь бы мне вернуться в строй!
Хуже, если это признак какой-то психической болезни. Насколько я слышал, ни одна психическая болезнь до конца не лечится. Сознание столь тонкий и сложный механизм, что стоит ему раз капитально сойти с рельс, и уже обратно встать на них невозможно.
Ладно, не будем о грустном.
Очнувшись от тяжёлых мыслей, я заметил, что спутники умолкли и сзади раздаётся лишь шорох шагов, треск сучьев, да громкое дыхание. Один Тоэрис, спотыкаясь, сыпет проклятьями. Устали. Да и мои мышцы постанывают об отдыхе. Отшагав ещё метров пятьдесят, я присмотрел сносную поляну для ночлега с небольшим лесным озерцом поблизости.
Всё!
Я скинул рюкзак и плюхнулся рядом.
Ребята с облегчением последовали моему примеру. Только крепыш Шу нашёл в себе мощи сразу же заняться костром. Птахин сел на кочку и, стянув рюкзак, начал в нём лениво копаться. Тоэрис притащился последним и даже не пытался сделать вид, что чем-то занимается. Просто рухнул куда пришлось и со стоном вытянул ноги. Аристократическое лицо стало красным, а кучерявые волосы взмокли от пота и превратились в чёрные сосульки. Уже один вид его навевал уныние.
Немного передохнув, мы тоже принялись за дела. Я вытряхнул на траву консервы для ужина. Птахин по частям извлёк из рюкзака палатку. Тоэриса, не смотря на его причитания, снова послали за дровами. Ещё было светло, до заката не меньше двух часов. С середины поляны раздался треск – стоя на коленях, Шу ломал палочки, складывая из них «шалашик» для костра. Едва я склонился над консервами, как заслышал шаги и, вздрогнув, вскинул взгляд.
Птахин.
– Слушай, Вить! – озабоченно глядит на меня. – Ты себя хорошо чувствуешь?
– Нормально, Птах… Только вот притомился что-то… Перенервничал, видно… Мало спал сегодня…
– И то правда! – рьяно закивал друг. – Но ты, знаешь… Отдохнул бы, а?
– Как это?
– Да так. Расслабься. Мы с ребятами сами управимся. А поужинаем вместе.
– То есть, все будут делом заняты, а я – сидеть?
– Не хочешь сидеть – прогуляйся. Серьёзно, Вить. Здесь ведь не до гусарства. Завтра будем на объекте. Надо, чтоб все были в форме.
Мне надоели пререкания и, кивнув Птахину, я и впрямь пошёл прогуляться. Что и говорить, а умеет он сказать то, что мне хочется услышать. Отдохнуть-то и впрямь неплохо.
Заросли были столь благородны, что мало чем отличались от английских запущенных парков. В воздухе клубились тучи мошек и комаров, но антимоскитный аэрозоль надёжно отбивал у них интерес ко мне. Сквозь листву просвечивали багрово-золотые башни облаков на темнеющей предзакатной лазури. Зрелище великолепное, но сейчас мне было не до неба. Немного пройдя, я приметил просвет меж деревьями и, двинув туда, оказался на соседней поляне. Тут росли высокие кусты с ярко-синими ягодами.
Я захотел было сесть помедитировать, но вовремя спохватился. Ведь процесс ещё может быть не завершён! А вдруг в экспедиции есть и другие участники, незамеченные мною? А вдруг кто-то из них стоит сейчас рядом? Мне стало не по себе. Я невольно огляделся, шаря взглядом по пустой поляне.
Да, так и до паранойи недалеко. Надо бы как-то узнать, сколько же всего участников в экспедиции. Но как? Не спросишь ведь прямо! Голова уже начала гудеть от напряжения.
На мгновенье мелькнула дикая догадка, что всё как раз наоборот: это моё воспалённое сознание создаёт «дополнительных» участников.
Вспомнился вдруг серый коридор, пыльное окно с видом на гудящий проспект, и бородатый Серёга из «картографии». Перекур. Разговор зашёл о мантрах, и тут Серёгу словно переклинило. Начал мне вкручивать, будто за этими именами индийских богов стоят демоны. Я ему втолковываю, что мантра – лишь способ очищения ума. Мантрой могут быть имена и древнеегипетских богов, да и вообще любые слова или фразы, слоги, и просто звуки – вся фишка в том, чтобы через их повторение вытеснить лишние мысли из головы. А он мне в ответ: мол, просто слогов или звуков не бывает. Всякий звук или слово при повторении в бессознательную пустоту может оказаться призывом. И неизвестно ещё, кто отзовётся из пустоты и какое чудовище может пробудить этот зов.
