Роль человечины - Андерсон Пол Уильям (лучшие бесплатные книги TXT) 📗
— Капитан, — сказала она, — я видела его убитым. Я видела смерть раньше и иногда довольно жуткую. На Кракене не скрывают правду. Вы лишили меня права уложить мужа и закрыть ему глаза. Но вы не лишите меня права требовать справедливости. Я должна знать, что случилось.
Пальцы Дженифера, лежащие на приборной панели, сжались в кулаки.
— Мне тяжело говорить об этом.
— НО ВЫ СКАЖИТЕ, КАПИТАН!
— Ну ладно, ладно! — взорвался капитан. Слова его вылетали подобно пулям.
— Мы видели, что было дальше. Он содрал с него кожу, подвесил за ноги на дереве и выпустил всю кровь в свой мешок. Потом отрезал половые органы и бросил туда же. Потом вскрыл тело, вырезал сердце, легкие, почки, печень, щитовидную железу и простату, поджелудочную железу и тоже бросил все это в свой мешок. А потом скрылся в лесу. Теперь вы поняли, почему мы вам не показывали то, что от него осталось?
— Локсонцы говорили, чтобы мы остерегались лесных жителей, — протянул Фиел, — Все это слыхали. Но раньше они казались просто смешными карликами. И они вытащили меня из реки. Когда Денли сказал мне про птиц, помните, и спросил, видел ли кто-нибудь что-нибудь похожее, Мору сказал, что видел, но они очень редки и осторожны: любой шум спугнет их. Но если с ним пойдет кто-нибудь один, он сможет найти гнездо и увидеть птицу. Он назвал это домиком. Так он сказал нам. Он разговаривал с Мору один на один в стороне от остальных, мы не слышали ни слова, и это должно было нас насторожить. Наверное, надо было расспросить других аборигенов, но мы не видели причин для этого… Но я хочу сказать, что Денли был выше, сильнее и вооружен бластером. Какой абориген рискнул бы напасть на него? И они ведь были к нам дружественны, чуть ли не игривы, после того, как преодолели начальный страх. И выказывали такое же стремление к контакту, как и локсонцы, и… — голос его затих.
— Он забрал приборы и оружие? — спросила Эвалит.
— Нет, — ответил Дженифер. — Все вещи вашего мужа у меня. Я могу отдать вам их хоть сейчас.
Фиел сказал:
— Не думаю, что это было проявлением злобы. Скорее, это как-то связано с верованиями Мору.
Дженифер кивнул.
— Мы не можем судить о нем по нашим меркам.
— Но по чьим же тогда? — парировала Эвалит. — Какой там сверхтранквилизатор! — Она сама удивилась прозвучавшей в ее словах злости.
— Я с Кракена, поймите это! Я не могу позволить, чтобы ребенок Денли рос, зная, что его отца убили и никто и пальцем не шевельнул, чтобы восстановить справедливость.
— Но не можем же мы мстить целому племени! — сказал Дженифер.
— Я и не собираюсь. Но, капитан, в состав экспедиции входят люди с разных планет. На каждой — свое общество. Устав гласит: уважать права каждого. Я хочу, чтобы меня освободили от моих обязанностей, пока я не найду убийцу и справедливость не восторжествует.
Дженифер опустил голову.
— Я вынужден позволить вам это, — уныло сказал он.
Эвалит поднялась.
— Благодарю вас, джентльмены, — произнесла она. — С вашего разрешения я начну сейчас же. — Она все еще оставалась машиной, пока не кончилось действие лекарства.
В более глухих и прохладных горных районах еще оставались возможности для ведения сельского хозяйства. Поля и сады, с большим трудом обрабатываемые орудиями неолита, кое-как поддерживали деревни и лавный город Локсон. Здешние жители были похожи на лесных, как братья. Слишком мало людей здесь выжило для тог, чтобы дать начало новому человечеству. Но городские жители лучше питались, были крупнее и сильнее. Они носили ярко раскрашенные туники и сандалии. У состоятельных были украшения из золота и серебра. Волосы они стригли, бороды брили. Ходили смело, не боясь засады, как равнинные жители, разговор их был весел. Впрочем, это относилось только к свободным. Когда антропологи «Новой Зари» начали изучать их культуру во всех подробностях, то обнаружили, что в Локсоне существует обширный класс рабов. Некоторые из них были упитанными домашними слугами. Большинство покорно гнули спины на полях, в каменоломнях, шахтах, под плетьми надсмотрщиков и солдат, чьи мечи и наконечники копий были сделаны из старинного имперского металла. Но никто из космонавтов не был шокирован этим. Они видели вещи и похуже. В исторических блоках памяти хранились сведения о местах, называвшихся в древности Африкой, Индией, Америкой.
Эвалит шла по извилистым пыльным улочкам мимо аляповато раскрашенных стен глинобитных зданий без окон. Спешащие по своим делам обитатели почтительно приветствовали ее, хотя все теперь знали, что пришельцы не таят зла. Она возвышалась над самыми рослыми мужчинами, волосы ее отливали металлом, а в глазах блестело небо, молнии покачивались у ее пояса, и кто знает, что еще за божественные силы таились в ней?
Сегодня перед ней опускались на колени даже солдаты и аристократы, а рабы падали ниц. Там, где она появлялась, стихал обычный шум, на рынке прекращалась вся торговля, когда она проходила по рядам, дети бросали свои игры и бежали со всех ног. Она двигалась в молчании, подобно молчанию ее души. Под солнцем и снежной шапкой Маунт Бурус поселился страх. Теперь Локсон знал, что равнинный житель зарезал человека со звезд. Что будет?
Слухи дошли до Рогана, и он ожидал ее прихода в своем доме у озера Зело, рядом со священным местом. Он не был ни королем, ни вице-президентом, ни главой духовенства, но в какой-то степени совмещал всех троих. И именно он обычно вел дела пришельцев. Его жилье обычного типа было больше, чем соседнее, но казалось низким из-за окружавших его стен. Они заключали в себе огромное количество построек, куда не допускался никто из пришельцев. Ворота всегда охранялись стражами в алых одеждах деревянных шлемах, украшенных грубоватой резьбой. Сегодня их число было удвоено, часть их стояла у дверей. Озеро сверкало, словно полированная сталь. Даже деревья на берегу выглядели сурово. Мажордом Рогара, толстый пожилой раб, распростерся у входа, лишь только она приблизилась.
— Если Рожденная Небесами снизойдет выслушать такое ничтожество, как я, то клев Роган ожидает…
Охрана сложила перед ней копья. Широко распахнутые глаза были полны страха. Подобно всем домам, этот дом был открыт. Роган сидел на возвышении в комнате, открывающейся во дворик. Здесь, казалось, было холоднее и сумрачнее, чем на залитой солнцем улице. Ей были хорошо видны фрезки на стенах и узоры на коврах. Довольно грубое искусство. Она сосредоточила внимание на Рогаре, он не поднялся ей навстречу, здесь это не было знаком уважения. Вместо этого он опустил косматую голову на сцепленные ладони. Мажордом предложил ей скамью, а старшая жена Рогара, перед тем как исчезнуть, поставила большую чашку травяного чая.
— Приветствую тебя, клев, — сказала Эвалит.
— Приветствую тебя, Рожденная Небесами.
Оставленные наедине, защищенные от взбесившегося солнца, они выдерживали ритуальное молчание. Потом Рогар сказал:
— То, что случилось, ужасно, Рожденная на небесах. Ты, наверное, не знаешь, что мои белые одежды и босые ноги означают траур, как по своей собственной крови.
— Это хорошо, — сказала Эвалит, — мы это запомним.
Его достоинство пропало.
— Ты понимаешь, что никто из нас ничего не может поделать со злом? Эти дикари и наши враги тоже. Они — настоящие паразиты. Наши предки захватывали их и делали рабами. Больше они ни на что непригодны. Я говорил твоим друзьям, чтобы они не ходили к тем, кого мы не может усмирить.
— Они так и хотели сделать, — ответила Эвалит. — У меня желание — отомстить за мужа.
Она не знала, входило ли это в их понятия о справедливости. Неважно. Из-за лекарства, которое обострило логические способности и притупило эмоции, она говорила на локсонском достаточно хорошо для того, что ей было надо.
— Мы можем дать солдат, и они убьют всех, кого ты укажешь, — предложил Рогар. — Не надо. С тем оружием, что у меня на боку, я могу разрушить больше, чем вся ваша армия. Мне нужен твой совет и помощь в другом. Как я могу найти того, кто убил моего мужа?
