Крылья победы - Андерсон Пол Уильям (хороший книги онлайн бесплатно .txt) 📗
Нам не запрещалось защищаться в случае нападения — даже спровоцированного нашими собственными промахами. Однако девушка поморщилась, что заметил оглянувшийся через плечо Турекян. Ее недовольство и безапелляционность тона Уэбнера заставили пилота вспыхнуть.
— А ты бы, Вон, стих малость, — прорычал он. Костлявое, долговязое тело Уэбнера на мгновение закаменело. Затем он повернулся к Турекяну, блеснув проглядывающей сквозь редкие волосы кожей головы.
— Что ты сказал?
— Занимайся своими делами, если ты хоть на это способен.
— Попридержи язык. Возможно, я и действительно впервые возглавляю группу, но как бы там ни было, я…
— Это когда приземлимся. А пока что мы еще летим.
— Пожалуйста. — Юкико бросила свою турель и умоляюще потрогала обоих мужчин за плечи. — Пожалуйста, не надо ссориться… да еще в такой момент, когда мы на пороге встречи с целым новым миром.
Ну разве тут откажешь? Даже в тяжело нагруженном инструментами комбинезоне она, со своей евразийской миниатюрностью, оставалась самой привлекательной из девушек корабля — что не мешало, кстати, остальным нашим женщинам хорошо к ней относиться. Гонсалвес определял ее как simpatico.
Однако успокоились мужчины только внешне. Плохо сочетающаяся пара, они не были, конечно же, врагами — кто же зачислит в экипаж человека, позволяющего себе ненависть? — но и дружеских чувств друг к другу не испытывали никаких. Бывший профессор ксенологии из университета Океании, Уэбнер принадлежал к академическому типу. В молодости он проделал серию великолепных полевых работ, в особенности на Цинтии, по культурам, связанным с торговыми путями, и обычно — находясь под чьим-либо началом — вел себя вполне прилично. Теоретик по всему своему складу, с годами он превратился в начетчика, догматика.
Турекян был полной его противоположностью: молодой, плечистый, чернобородый, шумный и безалаберный, он родился на Марсе, в герметическом куполе, и всю свою жизнь провел, шатаясь по самым отдаленным уголкам доступной человеку части Вселенной. Если поверить хоть половине рассказов этого безудержного хвастуна, он являлся самым отчаянным искателем приключений, какого видел свет, а также самым непобедимым драчуном и самым удачливым любовником; однако я выяснил — к немалой своей выгоде, — что в покер он играет далеко не так хорошо, как можно бы заключить из его слов. При всем При том этот способный, легкий в общении, всегда готовый прийти на помощь парень пользовался всеобщей любовью — что, скорее всего, разжигало в несчастном сухаре Уэбнере зависть.
— О'кей, — рассмеялся Турекян. — Для тебя, Ю, чего не сделаешь. — Он послал девушке воздушный поцелуй.
Уэбнер стих не сразу.
— А что ты имел в виду, говоря: «Занимайся своими делами, если способен хоть на это»? — спросил он с вызовом.
— Ничего он не имел в виду, — голос Юкико звучал почти умоляюще.
— Чуть-чуть побольше, чем ничего, — поправил ее Турекян. — Самую малость побольше. Просто мне хочется, чтобы ты утратил хоть часть уверенности, будто твоя наука непогрешима, разобралась во всех возможных вариантах. Я встречал такие вещи…
— Слышал я эти песенки, слышал, — издевательски ухмыльнулся Уэбнер. — В джунглях какого-то там экзотического мира ты видел животных с колесами вместо лап.
— Никогда не говорил ничего подобного. Хотя… хм-м… а ведь здорово придумано, правда?
— Нет. Потому что это — бессмыслица. Ты спросил бы себя, а каким, собственно, образом клетки диска будут получать питание с оси? То же самое касается и…
— Да, да, не спорю. А теперь стихни, пожалуйста. Мне нужно заходить на посадку.
Изображение на носовом экране быстро росло; через броню фюзеляжа проникал рев рассекаемого воздуха, появилась вибрация, от которой по телу шли мурашки. Турекян не любил тратить время зря. Кроме того, медленный спуск давал автохтонам время, чтобы впасть в истерику, что приводит иногда к трагическим последствиям.
Вглядевшись повнимательнее, люди рассмотрели дом, стоящий на краю каньона, в глубине которого несла свои серо-зеленые воды река. Массивное каменное здание с черепичной крышей. И еще три строения, совершенно не похожие на первое, — низкие, длинные, с деревянными стенами и крышами из дерна; все они расположены по сторонам прямоугольного, мощенного каменными плитами двора. Рядом с двором — загон с какими-то четвероногими животными, несколько в отдалении — ряд, по определению Турекяна, здоровенных птичьих клеток. Весь ансамбль стоит посреди небольшого луга, со всех сторон окруженного лесом.
И уйма птиц, или как уж там называть летающую живность, Стаи которой заполняли все небо. Особенно крупная пара кружила прямо над — назовем это так — хутором. Увидев снижающийся катер, они резко свернули.
И тут дом словно взорвался. Из его окон вылетели крылатые существа — десятка два, если не больше — самых различных размеров, от крошечных, цеплявшихся за спины взрослых, до огромных, рядом с которыми показались бы маленькими даже давно исчезнувшие с лица Земли кондоры. В сверкании бронзовых перьев, с хлопаньем крыльев, слышным даже внутри катера, они взмыли вверх и унеслись прочь, исчезли за вершинами деревьев.
Люди приземлились в пустом, покинутом обитателями селении.
Сторожко оглядываясь, каждую секунду готовые выхватить оружие, Уэбнер и Турекян шли по новой планете, свыкались с ней, впитывали ее дух.
Первая встреча с незнакомым миром — всегда некоторое потрясение, ведь он отдален от твоего, с детства знакомого не только пространством, но и временем, миллиардами лет. Зачастую требуются минуты, чтобы разобраться в окружающих тебя формах, настолько они чужды. Сперва их различают только глаза — но не мозг.
В этом мире все напоминало дом. Но и странности были неисчислимы.
Во-первых, тяготение: три четверти от поддерживавшегося на борту корабля. Отсюда — легкая, подпрыгивающая походка, с которой тоже нужно освоиться, причем привыкнуть должны не мышцы, а органы чувств, ими управляющие.
Воздух: вроде земного в горах, на высоте километров двух. (Здесь градиент тяготения был меньше, поэтому и плотность атмосферы меньше падала с высотой.) Хрустальная прозрачность, почти нереальная отчетливость самых далеких предметов, негромкое бормотание прохладного ветерка, шелест ветвей; снизу, из глубины каньона, — звон речного потока. И пахнет совершенно не так — нос не чувствует ни малейших признаков разогретой солнцем смолы и преющих на земле листьев, вместо того — непривычная смесь каких-то острых ароматов и гари.
Свет; густо-золотой, отчего все цветовые оттенки становятся богаче, а тени — глубже, чем то, к чему привык глаз; утреннее солнце — в два раза меньше, чем Солнце, на которое смотришь с Земли, — висит в темно-синем, с резкими, тонкими прядями облаков, небе.
Жизнь: птичьи стаи, с криком кружащиеся высоко в небе, мычание и кудахтанье, доносящееся, со стороны загона, бурый ковер, стелющийся под ногами, — упругий, напоминающий скорее мох, чем траву, но в общем-то не похожий ни на первое, ни на второе и украшенный великолепной красоты цветами. Деревья с зелеными, от серебристо-зеленых до темных, листьями и с самой разнообразной — и черной, и серой, и коричневой, и белой — корой (если только это — кора). Вряд ли более необычные, чем, скажем, сосны и гингко, когда их впервые видит уроженец страны дубов и буков, эти деревья были все же странными, неземными. Пролетел рой каких-то мошек, а следом за ними — большой, неторопливо заглатывавший эту мелочь бронзовокрылый «мотылек».
Общее впечатление от пейзажа: великолепное. Лес, за ним и выше — устремленные в небо горные вершины, ослепительный, переливающийся голубизной блеск ледника. Справа круто уходят куда-то вниз розовые, испещренные охряными полосами склоны каньона. Но все внимание приковывало то, что впереди.
Дом поражал своими размерами. «Ну прямо целый замок!» — воскликнул Турекян. Куб с ребром метров двадцать, чьи отвесные стены, сложенные из отлично обработанных гранитных блоков, вздымались к островерхой крыше. Судя по окнам, в нем было шесть этажей. Сами эти окна — широкие проемы, снабженные деревянными ставнями и кованого железа балконами. Внизу — единственная дверь, огромная и тяжелая. По фасаду тянулся барельеф с изображениями черепов, чего-то, напоминающего охотничьи рожки, и самого разнообразного оружия — тут были и нож, и копье, и меч, и духовая трубка вроде тех, которыми пользовались когда-то примитивные племена на Земле, и лук со стрелами.
