Планета Ка-Пэкс - Брюэр Джин (читать книги полностью без сокращений .TXT) 📗

– Вы хотите сказать, что вам уже все известно?

– Не все. Поэтому-то я сюда и прилетел.

– Если не считать редких межпланетных путешествий, похоже, жизнь на вашей планете довольно тоскливая.

– Неужели еще тоскливей, чем на ЗЕМЛЕ, – огрызнулся прот, – жители которой большую часть своей жизни проводят в поисках секса, или вперившись в телевизор, или в погоне за деньгами?

Я сделал заметку в своих записях о его неожиданной вспышке гнева, а потом невзначай добавил:

– Я просто хотел сказать, что, наверное, довольно скучно жить, когда уже нечего больше открывать.

– Джин, джин, джин. – Это прозвучало, как звон колокольчика. – Никто из отдельных индивидуумов особо много не знает. Сколько бы мы всего ни изучили, всегда найдется, что еще познать.

– Но кто-то уже это знает.

– Вы когда-нибудь слушали симфонии моцарта?

– Слушал, пару раз.

– Как вы думаете, если их слушать в третий или в двадцатый раз, они покажутся вам скучными?

– Нет, только не…

– Точно.

– А как насчет физики?

– А что насчет физики?

– Все законы физики известны?

– Вы когда-нибудь слышали о хайзенберге [24]?

– Да, слышал.

– Он был не прав.

– Имея это в виду, что вы можете сказать о фундаментальных законах Вселенной? О распространении света, например?

Его привычная улыбка стала еще шире.

– Ничего.

– Ничего?

– Ничего.

– Почему?

– Если я расскажу вам, вы взорветесь. Или еще хуже, взорвете кого-нибудь другого.

– Но может быть, вы мне можете ответить хотя бы на такой вопрос: что вы на КА-ПЭКСе используете для получения энергии?

– Об этом я могу вам рассказать, потому что у вас это уже есть или скоро будет. Мы используем солнечные энергии типа один и типа два, кроме тех случаев, когда мы путешествуем, и в некоторых других процессах – в них мы используем солнечный свет. Вы и представить не можете, сколько энергии содержится в солнечном луче.

– Что такое солнечные энергии типа один и типа два?

– Тип один – энергия звезд: слияние атомных ядер. А второй – тип радиации, которая согревает вашу планету.

– А разве недостаточно энергии слияния ядер? Для чего вам нужна еще и другая?

– Такое мог сказать только homo sapiens.

– То есть?

– Вы, люди, ну никак не можете научиться не повторять своих ошибок. Наконец-то вы обнаружили, что сжигание дерева, угля и нефти разрушает вашу атмосферу и климат. И что же вы решаете делать дальше? Вы как одержимые набрасываетесь на солнечную и геотермальную энергии, на энергию ветра и приливов и ни на минуту не задумываетесь о последствиях. Ох эти люди! – Прот вздохнул и покачал головой.

– Вы не ответили на мой вопрос.

– Ну разве это не очевидно? Использование одного типа энергии производит тепло, другого вида – его поглощает. А в результате мы не нагреваем нашу ПЛАНЕТУ и не охлаждаем ее. Мы не загрязняем и не разоряем ее.

– И вы всегда могли использовать эти источники энергии?

– Конечно же, нет. Только несколько последних миллиардов лет.

– А что вы использовали до этого?

– Да так, какое-то время забавлялись магнитными полями, разложением бактерий и всякими прочими вещами. Но вскоре мы поняли: все, что мы ни пробуем, оказывает то или иное влияние на наш воздух, температуру, климат. Энергия гравитации оказалась и того хуже. Но мы поднатужились, и один наш сообразил, как можно безопасно использовать слияние атомных ядер.

– Кто же до этого додумался?

– Вы имеете в виду, как его зовут?

– Да, именно это.

– Понятия не имею. Мы на КА-ПЭКСе не боготворим наших героев.

– А как насчет расщепления атомного ядра?

– Невозможно. Наши существа немедленно отвергли eгo.

– Почему? Из-за боязни несчастного случая?

– Это мелочь в сравнении с сопровождающими его отходами.

– Вы не смогли придумать хранилища для этих отходов?

– Где же взять хранилище, способное существовать вечно?

– Давайте вернемся к астрономии, а еще лучше к космологии.

– Одна из моих любимейших тем.

– Скажите, какая судьба ожидает Вселенную?

– Судьба?

– Вселенная разрушится или будет расширяться до бесконечности?

– О, вы будете в восторге: и то и другое.

– И то и другое?

– Она разрушится, потом расширится, и это будет повторяться, и повторяться, и повторяться.

– Не знаю даже, утешительно это или нет.

– Пока вы решаете, вот вам кое-что еще.

– Еще?

Прот загоготал, и я впервые услышал, как он смеется.

– Когда ВСЕЛЕННАЯ расширится, все в ней встанет на свои прежние места!

– Вы хотите сказать…

– Именно так. Все совершенные сейчас ошибки повторятся и на следующем этапе, а потом снова, и снова, и снова, и так будет во веки веков. Аминь!

Поведение прота вдруг резко переменилось. На мгновение мне показалось, что он вот-вот заплачет. Но он быстро взял себя в руки, и к нему вновь вернулась его уверенность, а на лице опять засияла улыбка.

– Откуда вам это известно? Ведь это невозможно знать, правда же?

– Эту гипотезу невозможно проверить, это так.

– Тогда почему же вы так уверены, что ваша гипотеза правильна? Или ваши другие теории?

– Я нахожусь здесь, так ведь?

Меня вдруг осенило.

– Я рад, что вы об этом заговорили. Если вы сможете кое-что для меня сделать, это полностью развеет любые мои сомнения относительно вашего рассказа. Вы знаете, что я хочу вам предложить?

– Я все ждал, когда же это придет вам в голову. – Прот записал что-то в своем блокноте.

– Когда же вы можете устроить для меня небольшую демонстрацию?

– А что, если прямо сейчас?

– Это будет вполне приемлемо.

– Шолом [25], – сказал он. – Алоха [26].

Но он, разумеется, продолжал сидеть передо мной со своей неизменной улыбкой Чеширского кота.

– Ну?

– Что – ну?

– Когда же вы отправляетесь?

– А я уже вернулся.

Меня поразила его нахальная сметливость.

– Я надеялся, что вы исчезнете на достаточно долгое время, и я замечу ваше отсутствие.

– Вы его заметите на следующей неделе, когда я отправлюсь в Канаду, Исландию и Гренландию.

– На следующей неделе? Понятно. И сколько же времени вас не будет?

– Несколько дней. – Пока я записывал у себя в блокноте о том, что необходимо усилить за ним наблюдение, прот воскликнул: – Итак, похоже, наше время истекло и стражники уже ждут!

Я все еще продолжал писать, но в мозгу моем вдруг мелькнула смутная мысль о том, что проту с его места часов видно не было. Откуда же он тогда знал, что Дженсен и Ковальский уже ждали поблизости? Я пробормотал что-то вроде: «Разве не мне это решать?» Но когда я поднял глаза, прота уже и след простыл.

Я перемотал назад последнюю часть пленки и включил магнитофон. Его густой, сдавленный голос, с уверенностью утверждавший, что он снова и снова будет повторять свои ошибки, вдруг необычайно тронул меня. И я в который раз подумал: «Господи, что же он такое натворил?» Если только мне не удастся пробиться сквозь броню его амнезии, узнать это будет почти невозможно. Не зная ничего о его прошлом, я практически работал в полных потемках. Если бы у меня было достаточно времени, я, возможно, и нащупал бы нужную нить. Как бы мне хотелось увеличить число наших встреч в неделю хотя бы до двух, а то и больше, но у меня не было этого дополнительного времени. Времени было просто в обрез.

Два дня спустя, в пятницу, когда я пришел в больницу после своего выступления на радио, где я отвечал на общие вопросы, связанные с психическим здоровьем, звонившим на студию радиослушателям, я узнал о том, что прот уже дал Хауи свое второе задание. Хауи должен был вылечить Эрни от страха смерти.

Я понимал, на что нацелена «программа» прота, придуманная им для Хауи, и, очевидно, я, как его лечащий врач, сам должен был до этого додуматься. Поощряя Хауи сосредоточиться на одном-единственном проекте, прот отвлекал его внимание от поразительного многообразия жизненных возможностей. Мое отношение к тому, что прот дает «задания» своему товарищу по несчастью, было не совсем однозначным, но пока эти попытки не приносили никакого вреда, я не считал нужным налагать на них запрет.