Рождение гигантов - Басов Николай Владленович (библиотека книг бесплатно без регистрации .TXT) 📗
А птерозавр прошел над заводом, уже на высоте доброй сотни метров, мягко изогнув голову, рассматривая собравшихся внизу людей. А потом чуть не на месте развернулся и улетел на восток.
– Ева все еще стесняется своей… ущербности, – извинился за старую сослуживицу Ким.
– Научится, – раздался голос. Ростик повернулся, это была Баяпошка. Она не спускалась в подвал, рассматривала все откуда-то из безопасного места, лишь теперь подошла.
– Что теперь? – спросила Лада.
– Нужно ждать, – сказал Ростик и даже улыбнулся. Теперь он не боялся, у него получилось, он был в этом уверен.
Но радовался он зря. Два последующих дня его лихорадило, словно он чем-то заразился от Евы, и пришлось проваляться в кровати. Лишь к концу второго дня он выполз на стену завода и попытался понять, что делает в теле птерозавра Ева. Определить это, как он ни старался, не удалось. Зато удалось рассмотреть Лагерь пурпурных, который показался ему безлюдным, обветшалым, даже полуразрушенным. Когда он увел оттуда самых активных и потому опасных губисков, что-то с этим почти городом произошло, плохое и необратимое. Вот теперь новую проблему сыскал на свою шею, размышлял Рост, но не слишком долго, потому что скоро выключилось солнце.
Потом, когда он уже пришел в себя после всех мук, связанных с рождением птерозавра, пришлось снова ждать. И лишь под утро пятого дня он понял, что теперь, возможно, осталось недолго. Ростик выбрался с территории завода, едва солнышко стало прожаривать воздух. Даже забыл позавтракать, но решил, раз так получилось, сходить к ручью и напиться воды. Идти пришлось далеко, потому что вода у самого завода была мутной и отдавала чем-то железистым, пить такую воду не хотелось, Ростик даже удивился, как он хлебал эту жижу с Гулливером.
Завод с той точки, куда он пришел, виделся стоящим на округлом холме, одном из тех, что служили подошвой Олимпа. Осмотревшись, Рост проверил пистолет пурпурных на поясе. Тут уже вполне можно было нарваться на стаю обнаглевших гиеномедведей, а то и стать добычей каких-нибудь разведчиков из диких бакумуров. Они в последнее время, как он слышал, представляли немалую проблему даже для подвозчиков торфа в Боловск.
Он все-таки напился выше по склону, пользуясь случаем, как следует поплескался в воде, потом оделся и сел на пригорок, ожидая неизвестно чего. И дождался.
Над ним снова, резко и непривычно громко раздался крик, на этот раз уже не испуганный, напряженный, а ликующий, полный счастья и незлой, дружественной силы. Он поднял голову, закрыв глаза рукой, чтобы рассмотреть хоть что-нибудь. Нет, это было невозможно. Ева очень умело обманула его, зайдя в самый слепящий круг, который образовывало Солнце в зените. А потом по земле промчалась тень, и вдруг прямо в ручей плюхнулась огромная туша птерозавра. Зверь стал гораздо больше размерами и тут же принялся всасывать воду неуклюжей пастью… Как Ростику уже довелось видеть в ночь его рождения.
Мешок между крыльями раскрылся, и появилась Ева, словно бы из ниоткуда. Вот ведь, снова – не было ее, и вдруг она уже есть. Она попробовала на руках проползти по шее гигантского ящера с крыльями. Тот повернулся, глянул огромными, внушающими ужас глазами, но, видимо, теперь между ним и его наездницей существовало полное взаимопонимание. Потому что голова снова отвернулась, так и не сожрав слабого, увечного человечка, снова зарылась в воду, может быть, выискивая там вкусных рыб.
Рост подхватил Еву, стоя по пояс в воде, не обращая внимания на то, как холодные струи едва не сбивают его с ног. Она упала на него, как спелое яблоко, подержалась за шею, жарко усмехнувшись, как в любовной игре.
– Рост, нога заживает… – Она поцеловала его от полноты чувств. – И я чувствую, что может отрасти новая. Представляешь?
– И впрямь, так будет лучше, – Рост доволок ее до берега, посадил, голенькую, словно новорожденную, на чистый валун.
Ева растерла коленку, которая на сей раз выглядела совершенно здоровой, даже аппетитной, и рассмеялась, тряхнув головой. Только тогда Рост заметил, что у нее больше не было ее замечательной гривы. Она поймала его взгляд, провела по совершенно круглой голове.
– Ерунда, – определила она. – Это там, – она посмотрела вверх, прищурившись от солнечного света, – только мешает.
– Ты меня не путай, – попросил Ростик, – ты скажи, как эта штука…
– Эта штука, – Ева теперь ласково, почти влюбленно вглядывалась в птерозавра, который плескался в воде, растопыривая крылья и размахивая ими так, что воздух мял близкий к берегу ковыль, – умеет и не такое. Она… вообще – гениальная!
– Так это женщина? – спросил для верности Ростик, рассматривая резвящегося зверя.
– А как бы иначе я нашла с ней общий язык?
– Мы решили, что гиганты не имеют пола.
– Это неважно, – Ева тряхнула головой, словно ее великолепные волосы все еще были при ней. – Ты тогда сказал осенью, чтобы я ждала, вот теперь дождалась. Ты понимаешь? – Она потянулась к нему. – Понимаешь?!
Рост не ответил. После того как он побывал в теле Гулливера, что-то не позволило ему ответить. Он повернулся к тому месту, чуть восточнее Олимпа, где находился Перевал. Оттуда, еще почти невидимый на фоне дальней горной гряды, показался крейсер. Он шел низко, опустив нос, неуверенно рыская по курсу, словно пилот на нем был ранен или его вели двое вместо четырех летчиков.
Он отбрасывал на холмы неестественно четкую тень, и по этой тени можно было сказать, что скорость у боевой машины была не намного больше, чем у бегущего бегимлеси. Он тащился из последних сил, направляясь к заводу. Ева прикрыла лицо ладонью, тоже вгляделась.
– Что это? – Она помолчала и сама себе подсказала: – Что-то скверное, да?
Рост вытащил из подсумка ракету и пальнул ею в воздух. Чтобы на заводе ее увидели и прислали антиграв, потому что до завода быстро дотащить Еву он не мог. А ему уже полагалось быть там, он знал это наверняка.
Глава 9
Гулливер вел себя, как мальчишка. Иногда начинал плескаться в мелких для его роста, похожих на лужицы, водоемах, хотя если бы Гринев вздумал выбраться из него и опробовать эти прудики, ему наверняка пришлось бы плавать. А иногда гигант принимался гоняться за странными антилопами, с широкими, как у всех болотных обитателей, копытами, способными и твердо на земле стоять, и, растопырившись, как перепончатая лапа, не проваливаться в топкую грязь Водного мира. Антилоп этих, кстати сказать, Гулливер не очень любил кушать, съедал только круп и иногда потроха – печень, сердце и легкие, но это он так деликатесничал.
Росту стоило труда потребовать от него, чтобы он не убивал живность для забавы, не для еды, и чтобы он не трогал самок с детенышами. Гулливер этого не понимал, хотя тут, в необозримых пространствах, залитых самыми животворными болотцами и прудиками, да еще весной, да еще когда можно было и воду пить, словно кисель, с самой разнообразной молодью, голодать ему уж точно не приходилось.
Хотя нет, Ростик чувствовал его голод, но некая степень голодания для этого огромного тела была постоянной, необходимой, и потому с этим можно было не считаться. К тому же он попросту решил, что у Гулливера были какие-то нелады с ощущением насыщения, он мог съесть раза в два больше, чем ему бы полагалось, а этого следовало избегать. Гигант сердился, толчками в тонкое сознание Ростика посылая сигналы неудовольствия. Но почему следовало остерегаться этой сытости, Рост и сам не понимал, поэтому между ними, если честно, не все протекало гладко.
И все равно гигант его слушался, пробегал в день более сотни километров и при этом иногда даже шел вперед, на юг, когда Рост проваливался в необходимый ему сон.
За свои подвиги гигант требовал поощрения, поэтому Ростик старательно учился радоваться, когда он грыз, допустим, ту же антилопу или ловил небольших крокодильчиков, у которых оказались удивительно вкусные хвосты, или нацеживал в пасти рыбную молодь сквозь зубы, словно кит. Правда, и Гулливер не слишком оскорблял вкусовые ощущения Роста, например, когда он грыз крокодильчиков, во рту у человека явственно наблюдался вкус жареной трески, с ее тонким ароматом рыбьего жирка, а когда они питались травой, то возникало ощущение свежежареной картошки.
