Должность во Вселенной - Савченко Владимир Иванович (книги регистрация онлайн бесплатно .txt) 📗
Поток машин нес в Шар пачки бетонных плит, чаши раствора, звенящие пучки швеллеров, труб, арматурных прутьев, мешки цемента, доски, сварные конструкции, ящики и контейнеры, на которых мелькали названия городов, заводов, фирм (и на всех значилось: «Получатель НИИ НПВ, Катагань»), железобетонные фермы, стены с оконными проемами, балки и плиты перекрытия; в фургонах пищеторга в зону везли продукты, на прицепных охраняемых платформах тянули какие-то накрытые брезентом устройства. Над домами и деревьями стоял надсадный рев моторов, в приоткрытое окно «Волги» лез запах дизельного перегара; Пец поднял стекло, вздохнул: проблема грузопотока в НПВ начиналась здесь.
«Проблема грузопотока… Проблема координации… Проблема кадров и занятости… Проблема связи и коммуникаций… Проблема максимальной отдачи… Проблема размеров и свойств Шара… Можно перечислить еще с десяток — и все они то, да не то, все части главной Проблемы, которую я не знаю. как и назвать!»
Кончились домики Ширмы, машина вышла на бетонное шоссе; водитель наддал, но тотчас сбавил скорость: полотно тоже было разбито, по нему впритир шли два встречных потока — возможности обогнать не было.
— На вертолет вам надо переходить. Валерьян Вениаминович, — сказал шофер, — вон как Александр Иванович. Его машина около Шара и не появляется, на вертодроме дежурит…
— Ну, Александр Иванович у нас вообще!.. — отозвался Пец. — А я скоро на пеший ход перейду, врачи советуют.
«А доставку грузов действительно надо более переводить на вертолеты — и чтоб прямо на верхние уровни. Тогда и шоссе разгрузится, и зона», — заметил он в уме, но тотчас спохватился, что думает не о том, рассердился на себя: опять он не над, а часть потока проблем и дел!
Впереди разрастался в размерах Шар. Внешние полупрозрачные слои его после тугого притягивания сети осели копной, но двухсотметровое ядро не исказилось, висело над полем темной сферой. Поднимающееся солнце искоса освещало землю с зеленеющей травой, бока автобусов и самосвалов, стены далеких зданий — только сам Шар не отражал солнечных лучей и не давал тени. «Вот, вся проблема перед глазами: что мы, собственно, притянули и держим сетями? Не предмет, не облако — пустоту. Даже солнце ее не освещает. Но пустота эта, неоднородное пространство, обладает всеми признаками целого: взаимосвязь внутри прочнее связи с окрестной средой. Именно поэтому и можем удержать. И этот нефизический… точнее, дофизический, признак „цельность“ — самый главный, а различимые нами свойства: переменные кванты, изменения темпа времени, кривизна пространства — явно второстепенны. А наша деятельность в Шаре и вовсе?»
Вблизи зоны эпицентра потоки машин разделялись: движущиеся туда сворачивали вправо и выстраивались в очередь у въездных ворот (Пец посмотрел: машин тридцать, нормально для утра), а из левых через каждый 10–12 секунд выезжали пустые. «Поток налажен, хорошо».
Бетонная ограда охватывала круг поперечником 380 метров, отделяла НПВ от обычного мира. За ней высился серый холм — тремя уступами. На освещенном солнцем левом боку его выделялись террасы спиральной дороги. Вершина холма уходила в темное ядро. На фоне бетонных склонов живо поворачивались стрелы разгрузочных кранов. По спирали с немыслимой быстротой мотались машины.
«Холм — это еще что, — усмехнулся Пец, — называют и „извержением Везувия“, и „муравьиной кучей“, и „клизмой с наконечником“… А ведь уникальное сооружение!»
Раньше он наблюдал, как Шар коверкает окрестные пейзажи; теперь каждый раз, подъезжая к нему, убеждался, что НПВ не жалует и предметы внутри. Не холм и не куча находились за оградой — на чертежах это выглядело величественной стройной башней. Точнее, тремя, вложенными друг в дружку. Да, три — и все недостроенные.
Запроектированную вначале семидесятиметровую в основании осевую башню выгнали до высоты в 240 метров — и захлебнулись в грузопотоке. Тогда, это было в начале февраля, они столкнулись с эффектом, который теперь именуют «законом Бугаева» — по имени начальника сектора грузопотока, который постиг его, что называется, хребтом. Звучал он так: выше уровня 7,5 (т. е. высоты 200 метров, на которой время течет в 7,5 раз быстрее земного) башня строится с той скоростью, с какой доставляется наверх все необходимое для ее сооружения. Время самих работ оказывалось пренебрежимым в сравнении с временем доставки.
Прав был Корнев в давнем разговоре со Страшновым, объясняя ему, что внешняя поверхность Шара в сравнении с его внутренним объемом есть маленькая дырочка. А часть ее, ствол осевой башни, по которому проталкивали грузы, и вовсе была с булавочный прокол. Так поняли: чем через силу карабкаться вверх, лучше расшириться внизу; стали гнать второй слой с основанием в сто двадцать метров и спиральной дорогой. Это казалось решением всех проблем. Но — возвели до двухсот метров, осевую башню вытянули еще на полторы сотни метров… и снова захлебнулись. Теперь получалось, что для поддержания темпа работ и исследований входную «дырочку» надо расширить сооружением еще третьего — 160-метрового в основании — башенного слоя: со второй спиральной дорогой, промежуточными складами и эскалаторами.
Этот третий слой, который начали две недели назад, кольцо с неровным верхним краем и широкими арочными просветами, высотой всего с двенадцатиэтажный дом — и являло в ироническом искажении НПВ самую крупную часть «холма». Выступавшая над ним двухсотсорокаметровая промежуточная башня внедрялась в глубинные слои Шара и казалась из-за этого сходящейся в крутой конус. Осевую башню как раз вчера довели до проектной полукилометровой отметки — но с шоссе ее открытая часть, большая по длине остальных слоев, действительно выглядела несерьезной пипкой, наконечником.
«Постой, что это там?!» Серая тьма внутри Шара скрадывала подробности, но дальнозоркие глаза Пеца различили в средней части «наконечника» кольцевой нарост. Вчера вечером его не было! Выходит, изменили проект и за ночь что-то такое соорудили — и солидное! Ну и ну!.. Нарост ажурно просвечивал, там замечалась трудовая суета. «Еще не закончили. Значит начали ночью, без меня, чтобы поставить перед фактом. Вот и будь здесь начальником! — Валерьян Вениаминович потянулся к информагу: — В сводке должно быть. — Но передумал. — На месте больше узнаю. Ну, партизаны!..»
(«Опять я съехал на конкретное… Но что есть общее, что есть конкретное? Вот конкретный факт: за всю зиму — хотя и мело, и таяло, и дожди шли — на башню и возле не упало ни снежинки; только по краям зоны наметало сугробы. Это стыковалось с оптической и радиоволновой непрозрачностью — а по существу непонятно. И так во всем…»)
Они подъезжали, и башня выравнивалась, выпирала горой в заполнявшем теперь небо Шаре. Водитель поддал газу: мотор заурчал громче, беря невидимый подъем. «И искривленное тяготение до сих пор не понимаем. Шар втягивает гораздо больше гравитационных силовых линий, чем ему положено по объему… По исследованному объему, — поправил себя Пец. — Много ли мы исследовали? А если в ядре вправду что-то есть?…»
Машина остановилась у выпяченного дугой одноэтажного здания со многими дверьми; оно замыкало ограду, как широкая пряжка — пояс. Проходная была рассчитана на пропуск 14 тысяч работников; сейчас в Шаре работало 17 тысяч. Над входами светились аршинные буквы: над крайним — слева «А, Б, В», над соседним — «Г, Д, Е…» и так весь алфавит.
Все, время для общих мыслей исчерпалось — теперь, головой в воду, в текучку, в частные проблемы. Пец двинулся было к своей проходной «О, П, Р»; как раз над ней тройное табло электрочасов показывало время: 8.30 обычного, 17.00 эпицентра и 64.00 уровня координатора и его кабинета. Вот и надо скорей туда: общим правилом руководителей НИИ НПВ было не задерживаться внизу, где каждая потерянная минута стоит четверти часа.
Но в эту именно минуту прямо перед ним затормозила черная «Чайка». «Эт-то еще кого принесло?!» Из нее появился, приветливо жмуря набрякшие веки, секретарь крайкома Страшнов; он придержал заднюю дверцу, помог выбраться сухощавому седому человеку со строгим лицом.
