Проводник Отсюда - Лукьяненко Сергей Васильевич (полная версия книги .txt) 📗
– Тогда вы – аферисты, – твердо сказал Сорс.
– Мы не берем денег. Не требуем подписывать какие-либо бумаги. Вам ничто не мешает проверить. Ведь… вы чего-то боитесь?
Сорс кивнул. Ах как все было нелепо. Дурацкое объявление, которое он с удовольствием зачитывал знакомым. А потом этот нелепый страх… и случайно попавшийся на пути офис.
– Мне надо лететь. В Европу. По делам.
– Так, – доброжелательно кивнул Иванович.
– И я боюсь.
– Коммерческие проблемы?
– Я боюсь летать! – выпалил Сорс. – Аэрофобия. Это не смешно, это такая болезнь…
– Даже не думаю смеяться, – сказал Иванович. – Билеты уже куплены?
– Да…
– Даты?
Он назвал даты, назвал даже номера рейсов.
– У вас нет врагов, которые могут подложить в самолет бомбу? – деловито осведомился Иванович.
– Да вы что!
– Тогда ваш риск на самом деле абсолютно минимален. Хорошо, мы найдем человека, который поменяется с вами судьбой на эти три часа с четвертью… и обратно три с половиной… итого шесть часов сорок пять минут… давайте учтем люфт в полчаса на каждый взлет и посадку?
– Давайте час, – пробормотал Сорс.
– Хорошо. Итак, ничтожный риск, но зато с большой вероятностью гибели, длительностью десять часов сорок пять минут… Можете лететь спокойно!
Сорв скептически покачал головой.
– Это вовсе не психотерапия, – обиделся Иванович. – Все, теперь с самолетом ничего не случится! Если вдруг риск и впрямь был – то неприятность настигнет вашего партнера по обмену.
– Какая именно неприятность?
– Откуда мне знать? Отравиться вареной колбасой. Быть укушенным бешеной собакой. Мало ли есть смертельных, но редко случающихся опасностей? Кстати, колбаса – куда более реальная опасность! И на каждый предмет, на любое понятие, поверьте, найдется своя фобия. Кто-то боится дневного света – это фенгофобия. Кто-то боится есть – это фагофобия. Кто-то боится идей – идеофобия, кто-то боится числа тринадцать – тердекафобия, кто-то путешествий в поезде – это сидеродромофобия… – Иванович перевел дыхание и зловеще добавил: – А самая интересная, на мой взгляд, это эргофобия. Боязнь работы.
Сорв невольно улыбнулся:
– Вы психиатр?
– Я? Что вы. Я инженер. Просто нахватался за время работы…
– Какой инженер?
– Человеческих душ.
– Вы шарлатаны и аферисты, – сказал Сорв. – Честное слово, я не пойму лишь, какую выгоду вы хотите получить…
– Слетаете – и заходите снова, – дружелюбно сказал Иванович. – Вдруг мы снова понадобимся?
– Если я слетаю благополучно… а так скорее всего и будет, – быстро добавил Сорв, – это еще ничего не докажет.
– Докажет. Вот увидите.
На этих словах они и расстались. Сорс все-таки пожал «инженеру» руку, но говорить «до свидания» было глупо, а «прощайте» – слишком уж патетично.
Все-таки аферисты… но в чем смысл?
Выйдя в коридор, он не удержался, прошел до конца – там обнаружился маленький чистенький туалет, потом обратно – стараясь идти рядом с дверями в кабинеты. Все двери были прикрыты, из-за каждой доносился негромкий разговор. Посетители у общественного объединения «От судьбы» были.
На лестнице навстречу ему прошла женщина с заплаканным усталым лицом. Даже не глянула в его сторону… интересно, что за беду она собирается отвести? Может быть, ее ребенку предстоит операция? Или муж собрался уйти к другой?
Это ведь только от судьбы не уйдешь.
В Шереметьево было грязновато. Хорошо хоть, зима – нет духоты, которую не встретишь ни в одном аэропорту мира, кроме африканских и российских.
Сорс стоял с таможенной декларацией в руках и искал глазами, куда бы приткнуться. Слишком людно. Слишком шумно. Слишком грязно. И никто здесь не боится летать на самолетах… только он один…
– Дяденька, – тихонько позвали его со спины. – Подайте, сколько не жалко…
На миг Сорс забыл обо всех своих страхах. Уж слишком нелепая была картина – маленькая, лет восьми—десяти девочка, красиво причесанная, дорого и модно одетая, с маленькими золотыми сережками в ушках – и с протянутой рукой.
Хотя чему удивляться? Обычных побирушек из международного аэропорта быстро выдворили бы секьюрити. Это вам даже не «солидный Господь для солидных господ». Это солидные нищие для солидных господ.
– Шла бы ты в школу, девочка, – проникновенно сказал Сорс.
– У нас с девяти часов занятия, – сообщила девочка и, мгновенно утратив интерес, двинулась к следующему потенциальному спонсору.
Сорс смотрел ей вслед, разрываясь между желанием сказать что-нибудь укоризненно-ехидное и брезгливой жалостью – к маленькой, совсем не бедной, но уже профессиональной попрошайке.
И тут мир раздвоился.
Он уже отвернулся от девочки. Он нашел кусочек стола и быстро заполнял строчки декларации… оружие… наркотики… валюта… книги… антиквариат… компьютерные носители информации…
Он сидел в темной комнате, а пыльные шторы превращали раннее утро в ночь. Телефон стоял на столе перед ним, обычный старенький телефон, от которого нельзя было оторвать взгляд, потому что если сейчас он позвонит… если он позвонит…
Сорс прошел к регистрации, нырнул в пискнувшие воротца металлоискателя (опять забыл вытащить ключи), присел на лавочке в накопителе.
Сорс сидел, поглаживая белый матовый пластик телефона. Боролся с желанием снять трубку и услышать гудок, убедиться, что линия исправна.
Сорс шел по длинной кишке пристыкованного к самолету трапа.
Сорс опустил голову на стол и смотрел на телефон. Как жалко, что на аппарате не написан номер.
С кем он поменялся судьбой? Кто ждет звонка и чем этот звонок столь страшен?
Не важно. Теперь самолет не упадет. Он поменялся судьбой с тем человеком, кто ждет сейчас звонка. Сменил риск авиакатастрофы на риск звонка… очень маленький риск, если верить Ивановичу…
Он не боялся телефонных звонков. Он вообще терпеть не мог, когда телефон отключен. Сорс смотрел да телефон с любопытством и ленивым ожиданием.
А тот, с кем он поменялся судьбой, не боялся летать. Сорс смотрел, как уносится вниз земля, как самолет закладывает вираж, как подрагивает кончик крыла.
