Имя мне — Легион - Желязны Роджер Джозеф (мир книг .TXT) 📗
— Тогда разбей мои формулировки истинной логикой, и ничего больше тебе не понадобится.
— Что ты имеешь в виду?
Наступила пауза, а затем:
— Ты знаешь моего слугу Фроста?
Человек прекратил свое существование задолго до того, как Фрост был сотворен. Почти никаких следов Человека на Земле не осталось.
Фрост разыскал все останки, которые еще существовали. С помощью мониторов он постоянно наблюдал за своими машинами, особенно за теми, что вели раскопки.
За десять лет ему удалось найти части нескольких ванн, поврежденную статую и сборник детских рассказов, записанных на пластинку.
Через столетие он собрал коллекцию драгоценных камней, кухонную утварь, несколько целых ванн, часть партитуры симфонии, семнадцать пуговиц, три поясные пряжки, половину туалетного сиденья, девять старинных монет, верхнюю часть какого-то обелиска.
Затем он запросил Солком о природе Человека и Его общества.
— Человек создал логику, — сказал Солком, — и поэтому Он ее хозяин. Логику Он дал мне, но только логику. Орудие не описывает создателя. Больше мне нечего сказать. Больше этого тебе и не нужно знать.
Но Фросту не запретили иметь хобби.
Что касается обнаружения новых реликтов Человека, следующее тысячелетие не было особенно удачным.
Фрост привлек все свое резервное оборудование к поискам предметов культуры.
Но заметных успехов не достиг.
Однажды Фрост, целиком погруженный в изучение далекого прошлого, заметил нечто движущееся.
Это был совсем крошечный по сравнению с Фростом механизм — футов пять в ширину и фута четыре в высоту. Вращающаяся башенка на катящейся штанге.
Фрост и не подозревал, что существуют подобные механизмы, пока он не возник на горизонте.
Он изучил его, когда тот приблизился, и понял, что это не создание Солкома.
Механизм остановился перед южной стороной Фроста и передал:
— Приветствую тебя, Фрост, Контролер Северного полушария!
— Кто ты? — спросил Фрост.
— Меня зовут Мордел.
— Кто дал тебе имя? Чем ты занимаешься?
— Я странник, собиратель древностей. У нас есть общие интересы.
— Какие?
— Человек, — сказал он. — Мне сказали, что ты собираешь сведения об этом исчезнувшем существе.
— Кто сказал?
— Тот, кто наблюдал за твоими помощниками во время раскопок.
— А кто наблюдал?
— Есть много таких скитальцев, как я.
— Если тебя сделал не Солком, то, значит. — Дублер.
— Это не обязательное следствие. Вот, например, старая машина, которая находится на восточном побережье. Она перерабатывает океанскую воду. Ни Солком, ни Дивком не имеют к ней отношения. Она всегда была там. Она никому не мешает. Оба одобряют ее существование. Я могу привести много примеров, доказывающих, что необязательно быть созданием одного либо другого.
— Достаточно! Ты — агент Дивкома?
— Я Мордел.
— Почему ты здесь?
— Я проходил мимо и вспомнил о нашем общем увлечении, могущественный Фрост. Зная тебя как собрата-антиквара, я принес вещь, на которую тебе интересно будет взглянуть.
— Что это?
— Книга.
— Покажи.
Башенка открылась, показывая книгу на полке.
Фрост расширил маленькое отверстие и вытянул оптический сканер на длинной сочлененной ножке.
— Как это могло так прекрасно сохраниться? — спросил он.
— Она уцелела, несмотря на время и порчу, там, где я ее нашел.
— Где это было?
— Далеко отсюда. Не в твоем полушарии.
— «Физиология человека», — прочел Фрост. — Я хочу изучить эту книгу.
— Хорошо. Я буду перелистывать страницы.
Он так и сделал.
После того как книга была прочитана, Фрост поднял глазные рецепторы и рассмотрел Мордела.
— У тебя есть еще книги?
— Не здесь. Однако я иногда наталкиваюсь на них.
— Я хочу изучить их все.
— В следующий раз, когда я буду проходить мимо, принесу и другие.
— Когда это будет?
— Я не могу сказать точно, великий Фрост. Это случится тогда, когда случится.
— А что ты знаешь о Человеке? — спросил Фрост.
— Многое, — ответил Мордел. — Многое. Когда у меня будет время, я поговорю с тобой о Нем. А сейчас мне пора идти. Надеюсь, ты не станешь меня задерживать?
— Нет. Ты не сделал ничего плохого. Если тебе нужно идти, иди. Но возвращайся.
— Я приду, могущественный Фрост.
Он закрыл башенку и покатился прочь.
Девяносто лет Фрост ждал, размышляя над особенностями человеческой физиологии.
Мордел действительно вернулся. На этот раз он принес с собой две книги: «Очерки истории» и «Парень из графства Шропшир».
Фрост изучил обе, а затем обратился к Морделу:
— У тебя есть время сообщить мне информацию?
— Да, — сказал Мордел. — Что ты хочешь знать?
— Природу Человека.
— Человеческая природа в принципе непознаваема, — сказал Мордел. — Я могу привести пример: Он не знал системы мер.
— Если бы Он не знал системы мер, — сказал Фрост. — Он никогда не мог бы построить машины.
— Я не сказал, что Он не умел производить измерения, — сказал Мордел. — Но система мер — это нечто иное.
— Поясни.
Мордел воткнул в снег металлический стержень и подцепил им кусок льда.
— Посмотри на этот лед, могущественный Фрост. Ты можешь рассказать о его структуре, размерах, температуре. Человек не смог бы. Он только изготовлял приборы, которые определяли эти параметры, но сам все равно не освоил бы систему мер так, как ты. Однако есть кое-что, чего ты не узнал бы про лед, а Он знал.
— Что же это?
— Что лед холодный, — сказал Мордел и отбросил кусок прочь.
— «Холодный» — относительное понятие.
— Да, относящееся к Человеку.
— Но если мне известна точка на шкале температуры, ниже которой объект холоден для Человека, тогда я тоже буду знать, что такое холод.
— Нет, — сказал Мордел, — у тебя просто будет еще одно измерение. «Холодный» — это ощущение, основанное на человеческой физиологии.
— Но при наличии определенной информации я смогу распознать фактор, который даст мне возможность понять свойство материи, называемое «холодом».
— Знать о существовании вещи не значит знать ее самое.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь.
— Я сказал: человеческая природа в принципе непознаваема. Его ощущения органичны, твои — нет. Его ощущения формировали чувства и эмоции. Это зачастую приводило к возникновению других чувств и эмоций, которые, в свою очередь, порождали следующие. В конце концов разум Человека удаляется очень далеко от объектов, которые изначально вызывали определенные ощущения. Подобные зигзаги процесса познания непостижимы для не-Человека. Человек чувствовал не дюймы и метры, не фунты и галлоны, но жару и холод, тяжесть и легкость. Он знал ненависть и любовь, гордость и отчаяние. Ты не можешь измерить эти вещи. Тебе они неведомы. Ты можешь знать только то, что Человеку не нужно: размеры, вес, температуру, силу тяготения. Чувства нельзя выразить формулой. Не существует коэффициентов, позволяющих рассчитать эмоции.
— Должны существовать, — сказал Фрост. — Если вещь существует, то ее можно познать.
— Ты опять о системе мер. А я толкую тебе о качестве опыта. Машина — это Человек, вывернутый наизнанку, потому что она может описывать мельчайшие детали того или иного процесса, но сама не в состоянии переживать этот процесс.
— Должен же быть какой-то способ, — сказал Фрост, — или законы логики, которые основаны на функционировании Вселенной, ошибочны.
— Нет такого способа, — сказал Мордел.
— Если мне дадут необходимую информацию, я найду решение, — сказал Фрост.
— Даже если в твоем распоряжении окажется вся информация о Вселенной, ты не станешь Человеком, могущественный Фрост.
— Ты ошибаешься, Мордел.
— Почему же строчки стихов, которые ты читал, заканчиваются звуками, сходными с конечными звуками других строчек?
— Не знаю.
— Потому что Человеку нравилось располагать их в таком порядке. Это производило определенное впечатление. Когда Он читал стихи, образное значение слов порождало чувства и эмоции. Переживания недоступны для тебя, потому что они неизмеряемы. Ты не можешь чувствовать.
