Счастье - это теплый звездолет (Сборник) - Типтри-младший Джеймс (книги полностью бесплатно TXT) 📗
— Жа-хар, жа-хар, — сказал он.
Остальные лошади столпились за ним и начали повторять «жа-ха, жа-ха» с разной степенью внятности.
— Вот в этом я разбираюсь, — сказала Персик Джекко. Она повернулась к желтому жеребцу. — Перевезите нас через эти камни у себя на спине. Тогда мы дадим вам сахар.
— Жа-хар! — угрожающе настаивал жеребец.
— Да, сахар. После того, как перевезете нас через камни к дороге.
Конь недовольно закатил глаза, потом все-таки развернулся. Лошади принялись пихаться, и наконец двух кобыл вытолкнули вперед.
— Чтобы ехать на лошади, нужны седло и уздечка, — возмутился Джекко.
— А можно без них. Давай.
Персик ловко запрыгнула на ту кобылу, которая была поменьше.
Джекко нехотя забрался на толстую круглую спину другой кобылы. Стоило ему усесться, как она, к его ужасу, вскинула голову и пронзительно заржала.
— Ты тоже получишь сахар, — сказала ей Персик.
Лошадь успокоилась, и они вереницей затрусили по каменистой тропе. Джекко должен был признать, что так куда быстрее, чем пешком, только он все время сползал назад.
— Держись за гриву, это длинный мех вот здесь, — со смехом крикнула ему Персик. — Видишь, я тоже кое с чем умею управляться.
Когда тропа стала шире, желтый жеребец нагнал Персик.
— Я думай, — важно сказал он.
— Да. О чем?
— Я тебя сброш и ем жахар сейчас.
— Все лошади так думают, — ответила Персик. — И зря. Не получится.
Желтый конь отстал и заговорил по-лошадиному со старой сиво-чалой кобылой, которая замыкала вереницу. Потом вернулся к Персик и спросил:
— Почему я зря тебя сброш?
— По двум причинам, — ответила она. — Во-первых, если ты меня сбросишь, вы больше никогда не получите сахара. Все люди будут знать, что вы плохие, и не станут больше на вас ездить. Так что сахара не будет, никогда не будет.
— Люди больше нет, — презрительно сказал большой желтый жеребец. — Люди капут.
— Тут ты тоже ошибаешься. Будет еще много людей. Я их сделаю, видишь? — Она похлопала себя по животу.
Тропа вновь сузилась, и желтый жеребец отстал. На следующем широком участке он пошел рядом с кобылой Джекко.
— Я думай, я сброш тебя.
Персик обернулась.
— Ты не выслушал другую причину, — крикнула она.
Конь злобно фыркнул.
— Другая причина такая: только попробуй, и три моих друга тебе брюхо порвут.
Она указала туда, где на каменной глыбе, словно по волшебству, возникли три лунопса и разом оскалились.
Кобыла Джекко заржала еще громче, а сиво-чалая в конце вереницы крикнула: «Н-но!» Желтый жеребец поднял хвост и переместился в голову колонны. Проходя мимо Персик, он вывалил кучу навоза.
Остаток пути вокруг завала они проделали молча. У Джекко уже все болело; он охотно бы слез и пошел медленнее пешком. Лошади теперь бежали рысцой; это было еще мучительнее, и он перебарывал желание крикнуть Персик, чтобы она велела им остановиться. Но вот они обогнули большую глыбу, и он увидел на равнине внизу, чуть левее, узнаваемые башни аэропарка.
Завал кончился почти у остановки. Лошади встали рядом с вереницей кабинок. Джекко слез на землю, радуясь, что мучения позади, и вспомнил сказать лошади «спасибо». Идти оказалось тоже больно.
— Найди живую кабинку, пока я не слезла! — крикнула Персик.
Вторая же кабинка была живой. Джекко сказал об этом Персик.
В следующий миг среди лошадей началось замешательство. Большой желтый жеребец с ржанием понесся вперед. Персик вырвалась из толчеи конских тел и со смехом плюхнулась на сиденье рядом с Джекко. Следом запрыгнули лунопсы.
— Я отдала весь сахар нашим кобылам. — Персик хихикнула, потом сказала уже серьезнее: — Думаю, кобылы все-таки дают молоко. Я позвала их пойти со мной на станцию, когда буду возвращаться. Если этот большой вредина их отпустит.
— Как они влезут в кабинку? — задал Джекко глупый вопрос.
— Я же пойду пешком. Я не умею управлять кабинками.
— Но с тобой буду я, — ответил Джекко, не очень себе Веря.
— Зачем, если ты не хочешь делать детей? Тебя здесь не будет.
— А зачем тогда ты едешь со мной?
— Я ищу корову, — презрительно сказала она. — Или козу. Или мужчину.
Они надолго замолчали. Наконец кабинка свернула в аэропарк. Джекко насчитал примерно двадцать живых судов, плавающих над своими башнями. Остальные сдулись и повисли, некоторые башни рухнули. Движущие дороги на поле явно не работали.
— Думаю, надо найти шлемы, — сказал Джекко.
— Зачем?
— Чтобы не включился аварийный сигнал, когда будем тут ходить. В аэропарках обычно так.
— А.
В помещении сразу за воротами они нашли сложенные грудой шлемы: последние сотрудники аэропорта перед уходом позаботились о будущих пассажирах. Написанное от руки объявление гласило: «ВСЕ СУДА НАХОДЯТСЯ В РЕЖИМЕ ОЖИДАНИЯ. РАЗБЛОКИРОВКА ВРУЧНУЮ. ЧИТАЙТЕ ИНСТРУКЦИЮ». Под объявлением лежала стопка пыльных буклетов. Они взяли один буклет, надели шлемы и пошли к основанию опоры, над которой покачивались несколько судов. Пришлось петлять и пригибаться в сложной путанице неработающих дорожек, а когда они добрались до башни, там не оказалось входа.
— Придется лезть на дорожку.
Они нашли узкую лестницу и поднялись, помогая псам. Вход с дорожки был открыт, и они вошли в зал ожидания. Там горел свет.
— Только бы лифт работал.
Они шли к лифтовой шахте, когда зычный голос заставил их вздрогнуть:
— Эгей! Эгей, Роланд!
— Это не робот, — шепнула Персик. — Там живой человек.
Они вернулись и увидели, что на пороге соседнего зала ожидания лежит очень странный человек. Тонкие седые волосы грязными космами обрамляли впалое сморщенное лицо, руки и шея были дряблые, в бурых пятнах. Куртка и жилет Истрепались и засалились, — казалось, под ними совсем нет тела. Джекко вспомнил обрывки одежды на мертвом Ферросиле. Его передернуло.
Незнакомец затравленно смотрел на них, потом заговорил слабым голосом:
— Умирая, благородный рыцарь Роланд предсказал, что его тело найдут на бросок копья впереди других и лицом к врагу… Если вы, случаем, настоящие, не дадите ли мне пить?
— Конечно, — сказал Джекко.
Он отстегнул и протянул фляжку, но у незнакомца так дрожали руки, что Джекко пришлось поднести горлышко к его губам. Изо рта у незнакомца плохо пахло. Он пил жадно, вода текла по подбородку. Лунопсы подошли к нему чуть ближе, осторожно принюхиваясь.
— Что с ним? — шепотом спросила Персик, когда Джекко встал.
Тот как раз вспомнил свои уроки:
— Думаю, он очень-очень старый.
— Верно. — Голос у незнакомца окреп, и сам он разглядывал их с живым любопытством. — Не стоило так долго ждать. Фибрилляция. — Он приложил слабую руку к груди. — Фибрилляция… красивое слово, правда? Лекарство то ли закончилось, то ли потерялось… Горячий зверек у меня под ребрами пульсирует несинхронно.
— Мы поможем вам добраться до Реки! — сказала Персик.
— Поздно, государи мои, поздно. К тому же я не могу идти, а вы меня не унесете.
— Вы же можете сесть? — спросил Джекко. — Здесь должны быть кресла-каталки для инвалидов.
Он пошел в помещение у входа и почти сразу обнаружил кресло.
Когда он вернулся, незнакомец смотрел на Персик и бормотал себе под нос на архаичном языке (Джекко разобрал только: «Могильной девы грудь — как холм в лучах рассвета»). Старик попытался приподняться, держась за кресло, но тут же снова рухнул на спину. Пришлось его поднимать и усаживать. Персик наморщила нос:
— Главное, чтобы лифт работал.
Лифт работал. Скоро они оказались на верхней посадочной площадке. У четвертого причала ждало судно: маленький местный паром. Они вошли в салон, катя в кресле старика, который обмяк и дышал очень хрипло. Лунопсы заглянули во все иллюминаторы по очереди. Джекко сел в кресло пилота.
— Читай мне инструкцию, — сказал он.
— Во-первых, перевести судно в режим автономного управления, — прочла Персик, — что уж это значит. Ой, смотри, вот схема.
