Фантастика 1986 - Непомнящий Тихон Алексеевич (лучшие книги .txt) 📗
В течение долгого времени ты находился на излечении, врачи надеялись найти пути борьбы с твоим необычным недугом, но все оказалось бесполезно. В процессе сна в нейронах твоего мозга, перегруженных сложной информацией, которая не является жизненно важной для организма, происходят необратимые биохимические реакции… И каждое утро ты начинаешь как будто с нуля.
Ты очень просил, и со временем тебя оставили в покое. Друзья устроили тебя на сравнительно легкую работу рядом с домом, требующую только физических усилий, и ты стал дворником. Врачи считали, что это — лучший выход из положения, что твоя память никогда не придет в норму. И они оказались правы.
Ты мог бы успокоиться и жить не так уж плохо, поскольку самостоятельно давно уже не в состоянии вспомнить, кого ты потерял и чего ты лишился. Друзья постепенно оставили тебя в покое, для них ты уже не тот Андрей Чернов, которого они знали и любили, а всего лишь больной человек, которому внимание и назойливое сочувствие доставляют только новые мучения.
Тех, кто не хотел примириться с этим, ты сумел оттолкнуть.
И тогда ты остался одинок.
И ты начал все снова.
Три года ты писал эту книгу, подымаясь самостоятельно шаг за шагом по лестнице своего интеллекта вверх, и когда ночью ты неизбежно скатывался с нее, у тебя оставался верный помощник и советчик, предлагающий тебе проверенный путь — как вновь подняться до вчерашнего уровня. И главное, благодаря книге и своим недюжинным способностям в течение дня ты, как правило, успевал немного продвинуться дальше в развитии своего интеллекта и занести все новое на очередные страницы. И так, постепенно, ты овладел методом, который тебе не смогли предложить лучшие врачи, — ты САМ научился безошибочно проходить свой эволюционный путь — от дворника до талантливого ученого — в течение одного дня. КАЖДОГО дня.
Пока хватит о прошлом. Теперь я открою тебе одну тайну, которая во многом объясняет твои выдающиеся достижения в той, прошлой жизни. Ты никогда не рассказывал никому об этом, боялся насмешек и непонимания… а два года назад, блуждая в дебрях своего разума, случайно вновь наткнулся на это. Я говорю о твоей способности растягивать внутреннее биологическое время. Ты можешь за час прожить «внутри себя» целые месяцы, убыстрив в сотни раз скорость своего мышления. Именно поэтому ты в состоянии за три-четыре «внешних» часа с помощью книги восстанавливать ежедневно свой интеллектуальный потенциал. А сейчас отодвинь занавеску в углу комнаты за платяным шкафом».
Заинтригованный, Андрей подошел к шкафу и отодвинул занавеску. Он почти не удивщься, обнаружив за ней еще одну дверь.
«Ну конечно, там же вторая комната, — лихорадочно подумал он, — ведь не зря я плачу пятнадцать рублей в месяц. И как я утром мог забыть о такой простой вещи!..» Он открыл дверь и замер, потрясенный.
В начале первого он вышел на улицу, давая немного передохнуть уставшему мозгу (так научила его Книга). День был солнечный, золотистые клены плавно раскачивались в такт порывам холодного ветра, изредка роняя на землю листья, но это совсем не раздражало его. Он не спеша прошелся по своему участку, разбрасывая ногами сухую листву и улыбаясь своим затаенным мыслям.
Как много произошло за эти несколько часов! И что его ждет впереди?
У магазина он встретил соседок, живо обсуждающих последние новости, и вежливо раскланялся с ними, внутренне волнуясь, как они его примут такого — подтянутого, чисто выбритого, в новом джинсовом костюме. Но они, казалось, совсем не удивились, а только, проводив его сочувственными взглядами, зашептались еще горячее, поглядывая ему вслед.
Впрочем, они, наверное, и не знали его другим, утренним, размышлял Андрей, сворачивая на узкую асфальтовую дорожку лесопарка, ведущую в соседний дачный поселок. Судя по тому, что ему рассказала Книга, каждый день он проходит мучительную операцию реконструкции самого себя, подымаясь от тупого, полуживотного уровня до нормального человеческого состояния, овладевая снова и снова своим мозгом. Быть может, об этом его каждодневном перерождении никто и не знает? Быть может, тетя Настя всегда его воспринимает только как небритого, косноязычного человека с метлой в руках? Интересно, как она отнеслась бы к вот такому, заново рожденному Андрею?..
Проходя около двухэтажного массивного коттеджа, утопленного в желто-буром мареве сада, он остановился, смущенный какой-то неясной мыслью, и тут же услышал приветственный крик:
— Пришел! Андрей Сергеевич, что же ты, мужики заждались!
Он увидел в глубине двора под густой липой группу мужчин, уютно расположившихся около большого стола. Они радостно замахали ему руками, и тогда он вспомнил — да это же его приятели, с которыми он днем часто проводит время обеденного перерыва.
Он открыл калитку и несмело вошел во двор, не зная, как себя вести.
Лица сидящих за столом показались ему очень знакомыми, но он с большим трудом вспомнил лишь имя хозяина, расположившегося на солнышке в теплом мохеровом свитере, время от времени гостеприимно разливая по стаканам пиво из глиняного кувшина.
— Припоздал ты сегодня что-то, Андрей, — укоризненно сказал Петр Михайлович, размешивая черные костяшки на отполированной руками игроков до блеска крышке стола. — Совсем «Спартак» нас сегодня задавил, мы с Леней едва-едва пару «рыб» сделали…
— Ничего, сейчас дело пойдет, — сказал Леня — высокий худой парень в спецовке, энергично выуживая костяшки из кучи и пряча их в раскрытую ладонь. — Мы еще покажем, на что годится ЦСКА! Давай, Федорович, заходи!
Сидящий напротив Андрея старик в промасленном комбинезоне крякнул и, почесав затылок, аккуратно положил на стол «наполеона». Хозяин тут же щелкнул костяшкой, выпустив на конец «двойку», которых у Андрея было навалом. Он блаженно улыбнулся и подмигнул партнерам. Игра началась…
Постепенно, минут через десять, Андрей стал ориентироваться в происходящем. Оказывается, на даче Петра Михайловича, бывшего директора овощной базы, ныне пенсионера, вот уже второй год собирается один и тот же состав любителей «забить «козла» — сам хозяин, четверо рабочих со стройки жилого многоэтажного дома, который за это время вырос едва до половины, и Андрей.
Играли только в обеденный перерыв строителей — с двенадцати до часа, как раз в то время, когда Андрей по совету Книги выходил прогуляться. Эти игры в домино стали ежедневным ритуалом для всех шестерых, здесь же, за столом, наскоро обедали и обсуждали последние новости. Андрея все знали хорошо и, судя по всему, уважали — за рассудительность, живое остроумие и редкостное умение играть в домино.
— А куда же это ты вчера, Андрюха, ездил? — неожиданно спросил Леонид, прокатывая Федоровича под одобрительный смех его партнеров — двух молодых рабочих лет двадцати.
Андрей едва не выронил костяшки домино из рук.
— Путаешь ты что-то, Леня, — ответил он укоризненно. — Ты что на меня уставился? Ты лучше за Федоровичем смотри, что-то он нам готовит, какую-то ловушку, чует мое сердце…
— Верно, ездил, — подтвердил Федорович. — Меня вчера старуха в прачечную в Никишкино вечером послала. Влезаю, значит, в автобус с полной сумкой барахла — вижу: Андрюха наш при полном параде сидит у окна, портфель, значит, на коленках, и какие-то листки с формулами перелистывает. На меня, значит, старика, ноль внимания. Народу — тыща! Ногу поставить некуда, сумку хоть на голову соседу ставь — а он листки читает. Я уж тебе, Андрюха, кричал, кричал — пока до Никишкина не доехал…
— Да вы что, мужики, — хладнокровно делая «рыбу», сказал Андрей. — Я уж года два как в городе не был, да и костюма никакого шикарного у меня нет. На мои семьдесят рубликов в месяц такого и не купишь!
«А впрочем… — с сомнением тут же подумал он, вспомнив свою вторую комнату, заполненную стеллажами с научными книгами. — Был там, кажется, и гардероб… Жаль я испугался и сразу же захлопнул дверь! Ничего, через полчаса вернусь и разберусь с этим делом окончательно».
— Нет, ты не темни, — сказал хозяин, сверля Андрея жестким взглядом. — Я уже к тебе давно приглядываюсь… да как-то случая не было заговорить об этом. На той неделе, скажем, я дважды ходил в ваш поселок утром — прогуляться и встречал тебя с метлой: морда тупая, небритая, только на мостовую и смотришь. Я у тебя специально дважды прикурить просил (в его голосе зазвучало торжество), а ты меня не узнал даже. Меня — и не узнал! Это как понимать?
