День Суркова - Лебедев Александр (читать книги онлайн бесплатно полностью TXT) 📗

Глава 10

- Понимаешь, Игорь, молитва - очень сильная вещь. Есть многие нюансы, оттенки и особенности, но без нее никак нельзя. Сурков и Галя прогуливались в том месте, которое раньше называлось Райским садом. О том, что это был сад, свидетельствовали многочисленные пни и рассказ Галины. Она сообщила, будто раньше здесь росли яблони, груши, сливы и персики, возделываемые по технологии "Хайпоника". Несколько лет назад сад вырубили, дабы прекратить производство самогона. В этот период шла обширная антиалкогольная кампания, в кучевых облаках работали подпольные цеха, мафия наладила каналы, переправляя все, что угодно из Рая в Ад и обратно. В общем, нужны были радикальные меры. Господь решил проблему дешево и сердито. Теперь на территории Райского сада находился парк воспоминаний, что должно было напоминать душам о поступках и их последствиях. - Не могу я молиться, не могу. - Почему, Игорь? Ты попробуй. Сначала противно, потом втянешься. - Слушай, Галя, если тебе так важны бонусы, давай заработаем их другим способом. - Нет, - решительно отвергла Галя. - Мы с тобой эти методы исчерпали. Петь псалмы и изучать мироздание ты можешь десятилетиями. Бонусы по ним уменьшаются в геометрической последовательности, молитва самое дорогое. Решайся. - Галина протянула боевой план, демонстрируя пальчиком цифры. - Ну? А это что? Тоже очки неплохие. - Затворничество? Ну, уж нет, Сурков, изволь. Я не хочу ждать, пока ты столетие проведешь на орбите. - Я и сам не хочу. А это? - Это - библейские беседы. Тоже неплохо, только ты не справишься. - Почему? - Поверь опыту. - А я все же попробую. - Только время потеряем. - Мне казалось, ты должна меня поддерживать. - Но не обольщать. Там, Сурков, твои аргументы вмиг раздавят, и к истине ты не придешь. - А вот мы посмотрим. - Хорошо, - согласилась Галя. - Давай попробуем, только обещай мне, что не будешь тратить ЛБ. - Это еще почему? - Если ты проиграешь, мы твою ЛБ продадим за баллы, баллы переведем на мой счет. - Почему это я должен отдавать тебе ЛБ? - Потому что не хочешь молиться. - Это не преступление. - Так ты согласен? "Вот сучка, - подумал Сурков, - выгадать даже в такой ситуации". Его нимб галантно моргнул, и Сурков ответил: - Ладно, но если выиграю я, ты отдашь мне свою. Души ударили по рукам и поднялись над садом воспоминаний. Несколько часов спустя, Сурков мчался к девятнадцатикилометровой отметке, где заканчивалась стратосфера, и в узкой полосе термосферы имелись отдельные облака для бесед. Правила библейских бесед были весьма просты. Необходимо вести разговор, придерживаться определенной темы, доказывать свою точку зрения и убеждать собеседника в обратном. Не было никаких ограничений в выборе тем, цензуры, аргументов и методов убеждения. Однако очки начислялись лишь за тактичные и убедительные аргументы. Души, дисквалифицированные в споре, теряли заработанные баллы в пользу оппонентов. - Смиреной вечности, - приветствовала ожидавшая оппонентов душа. - Здравствуйте, - ответил Сурков. - Один, ноль. Душа не может быть здорова, она уже умерла, а что может быть больнее? - Логично, - согласился Сурков. - Два, ноль. Вы не стали доказывать обратную точку зрения. - Этак я разорюсь! - Так и будет, - согласилась душа. - Два, один. Вы тоже не спорите. - Вижу достойного противника, - обрадовалась душа. - Разрешите представиться. - Не разрешаю, - быстро подхватил Сурков. - Ха-ха-ха. А вам палец в рот не клади. - Ошибаетесь, - Сурков демонстративно пососал палец. - Два, два. - Этак мы и спорить не начнем. - Мы уже спорим. - Глупый спор. - В споре рождается истина, какой же он глупый? - Хорошо. Тогда представьтесь первым. - Я это право уступлю. - А я его не приму. - А я не буду настаивать. - А я не буду ломаться. - А я не буду бодаться. - А я не буду кусаться. Поупражнявшись сорок минут в казуистике и косноязычии, спорщики выдохлись и лишь ненавистно рассматривали друг друга. Эту идиллию нарушила другая душа, с трудом забравшаяся на облако. Сначала появились ее руки, затем лысая голова, и, наконец, махнув волосатой ногой, на облако упало все остальное. - Пока сюда поднимешься, семь потов сойдет, - душа недовольно разделась, выжала влажную тогу и, что-то бубня под нос, развалилась посредине облака, - Что притихли? Аргументы кончились? - Нет, - хором ответили оппоненты. - То-то и оно. Оба вы - засранцы. Сурков и душа напротив переглянулись. - Да, что смотрите? Вам, скотам, только волю дай - вы любую проблему в тупик загоните. - Но позвольте, - возразила душа. - Не позволю. Вы - интеллигент вшивый и вы - программист хренов. - И вы - инкогнито грубое, - вставила душа напротив. - Я - Иван Иванович, я - депутат. - Депутат чего, извольте узнать? - Ну, уж не начальных классов. - Игорь. Игорь Сурков - программист. - Марк Гаврилович - педагог. - Еврей, - добавил Иван Иванович. - А хоть бы и так. В споре это не аргумент, а в Раю национальных признаков не наблюдаю. - Знаем, - с сожалением согласился Иван Иванович. - Только вот чего не пойму: вас, почему сюда? - Потому же, почему и вас: за порядочность и честность. - Какая там честность, - махнул рукой депутат, - так, пена сплошная. Если церквушку-развалюшку в расчет не брать, однозначно, упекли бы. - И вы еще этим хвастаетесь? - Констатирую, - растянул депутат. - А ты чего молчишь? - обратился он к Суркову. - Пока сказать нечего. - Ну и дурак. Глупо здесь молчать. Вон еврей и тот что-то вякает. - Попрошу не выражаться, - вставил Марк Гаврилович. - О! Я же говорил. - Пока что ваш разговор больше напоминает базарную ругань. - Ха-ха-ха. Ничего, ничего, сынок, мы сейчас на библейские темы съедем, будем о добре и зле говорить. - А я протестую, - возразил Марк Гаврилович. - Протестуешь? А кто тебя будет слушать, протестант? - Иван Иванович свел на лбу брови и стал похож на Брежнева без медалей. - Попрошу без двусмысленности, и вообще, я - против. - Чего ты против? Что тебя задело? - Тема. Общая тема, так нельзя. - Ну, ни хрена себе! - возмутился Иван Иванович. - Сурков, что может быть конкретнее добра и зла? Чего этот педагог кочевряжится? - Общие понятия, - настаивал Марк Гаврилович. - Относительность понятий: что хохлу хорошо, еврею смерть. - Мы не о сале с тобой говорим, - настаивал Иван Иванович. - Добро, оно и в Африке добро. - Послушайте, - перебил Сурков. - Давайте следовать какому-то порядку. Пусть каждый выскажет мнение, а потом будем обсуждать. - Парень дело говорит, - похвалил депутат. - Давай, педагог, выкладывай. - А почему я?! - возмутился Марк Гаврилович. - Ваша тема, вы и приступайте. - Я предложил, мне за смелость надо баллы начислять, а это твой ход. - Не вижу здесь никакой логики. Я другую тему предложу. - Предлагай. - Не буду. - Тьфу, - Иван Иванович повернулся к Суркову, - Молодежь! - А, по-моему, нет ни добра, ни зла. - Смело, - похвалил Иван Иванович. - Что же есть? - И то, и другое. - А как же Бог, как же Дьявол? - Вы, молодой человек, не атеист? - поинтересовался Марк Гаврилович. - Теперь уж точно нет, - заверил Сурков. - А насчет Бога и Дьявола, разве это ни одно и то же? - Ну, ты загнул. Знал я богохульников, но таких!.. - Молодой человек всего лишь хочет сказать, что Бог и Дьявол родственники, - поправил Марк Гаврилович. - А, ну, это все знают, - согласился депутат. - И если их объединить, то добро и зло исчезнет. - Ха-ха. Как же ты их соединишь, сынок? Это тебе не батарейка. - Иван Иванович скрестил растопыренные пальцы. - Не. Не получится. - Вы, молодой человек, когда-нибудь магнит ломали? - поинтересовался Марк Гаврилович. Сурков растерянно пожал плечами: - А при чем здесь... - Видите ли, если разбить намагниченное железо, обратно его прижать можно. Можно, но с трудом. Как бы это? Неестественно. - Хотите сказать, что полюса магнита будут отталкиваться? - Все дело в том, что в магните электроны ориентированы полярно, и магнитное поле имеет свое направление: минус и плюс. - Знаем, знаем! Что ты нам курс физики читаешь? - А после того, как мы его распилим пополам, полярность изменится. - Да ни хрена она не изменится. Такая же и будет. - Ох, депутаты, депутаты - неграмотное детство, деревянные игрушки. - Хочешь сказать, если распилить магнит, полюса в нем поменяются? удивился Иван Иванович. - А вы когда-нибудь пробовали сломанный магнит приставить обратно? - Вот только этим и занимался. Приду в Думу, принесу мешок магнитов, молоток у меня такой черный, наковаленка маленькая. Товарищи депутаты вопросы решают, за страну кровь проливают, а я магниты колю, как орехи, целый день с утра до вечера. - Может, вам в ПТУ объясняли? Может, опыты какие ставили или с учителем физики повезло? - Я два института кончил. Оба хорошо. - Смотрю, вы опять на личности перешли, - заметил Сурков. - Короче ты, интеллигент. - А короче и не бывает. Если есть в мире поле, то после разделения оно будет противоположным, и совсем не значит, что обязано объединиться или не может существовать отдельно. - И не обязано находиться в равновесии, - добавил депутат. - Ты же к этому клонишь, сынок? - К этому, - согласился Сурков. - Если бы так на самом деле и было, не существовало бы ни Ада, ни Рая, ни спора. Не было бы ничего. - А развитие? - Какое развитие? - поинтересовался Марк Гаврилович. - Общее развитие. Должно же что-то развиваться. - Ну, ты, сынок, атеист. Нет никакого развития и быть не могло. Технический прогресс придумал Дьявол, эволюцию - Дарвин, таблицу - Менделеев, а Научный коммунизм - Марк и Энгельс. - Хотите сказать, что все это - полная ерунда? - А ты не видишь? Вокруг посмотри. - Но мы же вставали по утрам, чистили зубы, причесывались, завтракали. - Ну и что? - Как, ну и что? Зачем это все? - Сурков, - укоризненно посмотрел Иван Иванович, - ты же существуешь? - Допустим. - А где же твоя половина? Не надо усложнять. Если бы добро и зло были величинами зависимыми, спора бы вообще не состоялось. К тому же, как ты думаешь, откуда, что бралось? - Как откуда? - не понял Сурков. - Вот подумайте, молодой человек. Если гипотетически всего лишь на секунду забыть, где мы находимся, и только предположить, будто есть всему оборотная сторона, а они, по вашему убеждению, взаимосвязаны и взаимоисключаемы, что же тогда альтернатива жизни, если не смерть? - А вы меня ответами не спрашивайте, - надулся Сурков, - собственные варианты не суйте. - Так его, Сурков, - обрадовался депутат, - по рыжей еврейской морде. Марк Гаврилович обиделся, но в полемику решил не вступать. - Если вы считаете, что жизни должна быть альтернатива, - продолжал Сурков, - то необязательно это будет смерть. Ее отсутствие, я имею в виду жизни, и так достаточная альтернатива. Каждый программист знает, что единица - это сигнал, а ноль - его отсутствие. Информация состоит из нолей и единичек, никто же не ищет альтернативы единицы в минус одном. - Вот именно, Сурков, - потирал руки депутат. - Вот именно, потому что зло это зло, а его отсутствие - есть его отсутствие. Отсутствие добра, зла не означает. Присутствие зла, совсем не следствие, что где-то творится добро. - Думаете, есть маятники, которые раскачиваются в одну сторону? - Нет, - согласился депутат. - Но ты же сам нашел альтернативу жизни в ее отсутствии? - Допустим. - А это значит, что должна быть смерть. Должна быть смерть после жизни, или, по твоим же рассуждениям, никакого смысла в жизни нет. - Никакого смысла в жизни нет, если смерть отсутствует. - Правильно, - согласился депутат, - если бы ты умер, и жизнь твоя прекратилась и не вознеслась на небеса или не провалилась в Ад, никакого смысла в этом не было. - Как это не было? - не понял Сурков. - Альтернативы-то нет! - теряя терпение, повысил голос депутат. - А смерть, что же, по-вашему? - Да, блин, Сурков. Есть жизнь, есть ей альтернатива: смерть или загробная жизнь. Они друг другу противоположности. Они, по твоему же убеждению, друг друга исключают. Сложи обе величины, и от твоей души мокрого места не останется. Я тебя правильно понял? - Не правильно. Кто вам сказал, что существует загробная жизнь? - Как это, кто? Все знают. - Это не совсем так. - Вот это новости, - опешил депутат. - Да, да, - Сурков тянул время, усиленно соображал, но понимал, что заврался. - Где же по-твоему, моя душа, Сурков? Этого педагога? А сам ты как? - Я? Понимаете товарищ депутат... Умер. - Видим, - согласился депутат. - А вы нет. Настало время переглянуться депутату и педагогу. - Там, - Сурков показал под облако, - вас никогда не было. Ваши воспоминания, это игра моего воображение, вы сами, Рай, это облако. Понимаете, я умер и пока мой мозг угасает, он создал множество полноцветных образов таких как Иван Иванович и Марк Гаврилович, Ад и Рай, Господь и Дьявол. - А мы? - Хором спросили педагог и депутат. - Я же сказал вас нет и не было. И не надо на меня обижаться. Просто я, в своем сне, рассказал сновидению, что оно из себя представляет. - То есть, - скривил гримасу депутат, - а как же моя жизнь, смерть, суд? Знаете сколько я вам смогу нарассказать, какие подробности привести? - На что мне ваши подробности, если мой же мозг их и выдумывает? - Вот наглость, а мои мысли? - Хм, - усмехнулся Сурков. - Детский сад ей богу. Он изобразил из левой руки зайца, а правую ладонь оттопырил так, что она отдаленно напоминало хищника с вытянутой мордой. - Здравствуй зайчик. - Здравствуй лиса. - Я от тебя убегу. - А я тебя съем. Как вы думаете, Съест лиса зайца? - Конечно съест, - согласился депутат. - А может не догонит? - предположил педагог. - Вы считаете, что съест, - показал пальцем в депутата Сурков, - вы что, что не догонит, а я сам, еще это не решил. Возможно, заяц съест лису, так на что мне ваши мысли? - Откуда в вас, молодой человек, такое самомнение? Может это вы моя фантазия? Может, это я умер? - Если бы я был вашей фантазией? Вы бы до этого догадались, и уже я морочил вам голову и поверьте не дал повода усомниться, что такой же как вы. - Хотите сказать что когда ваш мозг умрет, мы тоже исчезнем? - Без сомнения. - А альтернатива нашей жизни? - Тут вам не повезло, - вздохнул Сурков. - Альтернатива моей физической жизни будет смерть физическая, а вот альтернативы жизни, моих персонажей, наверное не предвидится. - Но почему? - возмутился Марк Гаврилович. - Не принято, - развел руками Сурков. - Если бы после каждого прочтения Дездемона попадала в Рай, а Отелло в Ад. Оба этих заведения превратились в клубы двойников. Или вы устраиваете поминки при выключении телевизора? Марк Гаврилович засмеялся первым. Иван Иванович хохотал дольше. Он хватался за живот и перебирал пальцами на ногах: - А ведь я тебе, сынок, чуть не поверил. Красивую ты побасенку извлек, но даже, если бы и она проехала, самой сути не изменила. - Почему? - Научись делить мух от котлет. Пойми или запомни: жизнь сама по себе, смерть - сама. В противном случае, не было бы на Земле творящих добро, не было бы и негодяев. Вместе с жизнью рождалась смерть, никто в авариях не погибал, войны приводили бы к взрывам рождаемости, население планеты не увеличивалось. - Нет, молодой человек, - вмешался Марк Гаврилович, - вы нам, что предлагаете поверить в безысходность спора? А души, извольте спросить, куда? - Да, - присоединился Иван Иванович. - Через несколько миллиардов лет Солнце превратится в красный гигант, Земля сгорит, а мы? Ладно мы, нас ты придумал, твоя то собственная душа куда? - Этого я не знаю, и вообще, я вам не ликбез и не церковный кружок. - Хорошо, допустим, молодой человек, вы правы. Допустим, есть связь между дуальными понятиями, и, допустим, добро взаимосвязано со злом. Но количество? Количество добра должно соответствовать размерам или другому соотношению зла, а люди, творящие добро, создают не что иное, как пустоту. - Природа не любит пустоты, сынок. Не любит. Перпетуум-мобиле сегодня не актуален, философский камень никто не ищет. Что на это скажешь? - Я при жизни таких не встречал. - И напрасно, - Марк Гаврилович наставительно вознес палец, - был у нас в школе сторож. Добрейший души человек - золото. - Чем же он прославился? - А денег не брал. - Что? Вообще? - Радикально. Не брал и все, сколько его не просили. - Так это дуралей! - обрадовался Иван Иванович. - Как бы не так. Видели бы вы, как он в шахматы сражался. Ух, - Марк Гаврилович взмахнул рукой, - ну, вылитый Капабланка. - Одно другому не мешает, - посетовал Иван Иванович, - если это паранойя, так он запросто мог в мастера выбиться. Ну, а шизофрению? Ее и невооруженным глазом видать... - Простите, товарищ депутат, - обратился Сурков, - а вы-то, почем знаете? - Знаю, - Иван Иванович изобразил гордый вид, - почти год носил шляпу химзащиты. Пока вы тут спокойно прохлаждались, бдил, так сказать. - Что же происходит с душой, если она заражается? - Болеет. - А вылечить-то ее можно? - нетерпеливо спросил Сурков. - Вам не кажется, коллеги, что вы отвлекаетесь? - напомнил о себе Марк Гаврилович. - Помолчите, педагог. Как, как - душу вылечить? - А чего это ты, сынок, разволновался? Ну-ка, покажи язык? - депутат заглянул Суркову в рот и разочарованно покачал головой. - Нет. У тебя даже "белки" нет. - Да, нет. Я не про себя. Девушка моя в Аду заразилась. - А-а, - протянул Иван Иванович, - ты ей теперь не поможешь. Наверняка, она уже в теле и по поверхности носится. - Зачем? - В Аду грешников не лечат. Кто будет антишизофринин, параноидол и обездушивающее переводить? Ну, если только черт. Ну, если только известный. - А обычные грешники? - Я же тебе сказал, в тело и на поверхность. Там, Сурков, по-прежнему есть больницы и работают врачи. Или ты настаиваешь, что мы не жили? А, Сурков?