Человек, который продал Луну - Хайнлайн Роберт Энсон (читать книги полностью без сокращений TXT) 📗
– Скажи ты, Джек.
– Зачем ты продал телевизионные права? – осведомился Энтенса. Харриман поднял брови:
– А почему бы нет?
– Ты же мне обещал! Вот оригинал соглашения в письменной форме!
– Так почитай его повнимательнее, Джек, и не строй из себя дурочку. У тебя – эксплуатационные права на радио, телевидение и другие зрелищные и специальные мероприятия, связанные с первым полетом на Луну. Они – за тобой, включая и передачи с борта корабля, если таковые будут. (Сообщать о том, что весовые ограничения уже сделали эти передачи невозможными, так как «Пионер» не возьмет на борт никакой электроники, кроме навигационного оборудования, пока не стоило.)
– А продал я особое право на установку на Луне телестанции, через некоторое время, конечно. Это, между прочим, даже не исключительное право, что бы там Клем Хоггерти о нем ни думал. Если хочешь купить такое и себе – бога ради.
– Купить?! Да ты…
– А-а, чтоб тебе… Ну получить бесплатно. Если сможешь уломать Диксона с Джорджем отдать его тебе. Я жмотничать не стану. Что еще?
В разговор вмешался Диксон:
– Ты, Делос, скажи: где мы сейчас?
– Джентльмены! Можете быть уверены – «Пионер» отправится точно по расписанию в следующую среду. А теперь, вы уж извините, мне пора в «Петерсон Филд».
После ухода Харримана трое его компаньонов некоторое время хранили молчание. Энтенса что-то ворчал себе под нос. Диксон, похоже, дремал, а Стронг просто ждал, что последует дальше. Наконец Диксон сказал:
– Так что насчет твоего пая, Джордж?
– А ты не счел нужным сказать об этом Делосу?
– Ясно. – Диксон аккуратно стряхнул пепел с сигары. – Чудак он у нас, верно?
Стронг неловко поерзал в кресле:
– Да.
– Ты его давно знаешь?
– Сейчас припомню. Я нанял его на работу в…
– Он работал на тебя?!
– Несколько месяцев. Потом мы основали нашу первую компанию, – вспоминал Стронг. – Наверное, у него уже тогда был комплекс силы.
– Нет, – осторожно сказал Диксон. – Я бы не назвал это комплексом силы. Куда больше похоже на комплекс Мессии.
Энтенса встрепенулся:
– Он – сукин сын без чести и совести, вот он кто!
– Брось, Джек, – приказал Диксон. – Иначе Джордж будет вынужден тебя треснуть как следует. Так вот. Одна из его странностей заключается в том, что он способен внушать преданность не хуже любого феодального короля. Вот хоть ты. Я знаю, что ты разорен, хоть и не позволяешь мне себя спасти. Это уже недоступно логике, это – личное.
Стронг кивнул.
– Да, он странный человек, Иногда я думаю, что он – последний из баронов-грабителей.
Диксон покачал головой.
– Нет, не последний. Последний из них открыл Дальний Запад. Он – первый из новых баронов-грабителей, и мы с тобой никогда не увидим конца этого племени. Ты Карлейля читал?
Стронг снова кивнул:
– Я знаю, на что ты намекаешь. Теория «героя». Однако это не значит, что я с ней согласен.
– Однако в ней есть рациональное зерно, – возразил Диксон. – Честно говоря, я не уверен, что Делос ведает, что творит. Сейчас он закладывает фундамент для нового империализма. И придется выложить массу денег, прежде чем все прядет в норму. – Он поднялся. – Может быть, нам стоило подождать с этим делом. Или помешать ему, если бы удалось. Однако дело сделано. Мы – на карусели, и слезть уже не получится. Надеюсь, катание доставит нам удовольствие. Идем, Джек.
Над колорадскими прериями сгущались сумерки. Солнце скрылось за пиком; на востоке поднималась из-за горизонта белая Луна, полная и круглая. В центре «Петерсон Филдс» целился в небо «Пионер». Со всех сторон, на расстоянии тысячи ярдов, его окружала проволочная изгородь, сдерживавшая напор толпы. Но даже она не могла убавить хлопот полицейским патрулям. В самой толпе полицейских тоже хватало. Внутри изгороди, вплотную к ней, стояли грузовики и фургоны для телекамер и звукозаписывающею оборудования. От них к дистанционным камерам, установленным вблизи корабля и по всему полю тянулись длинные кабели. Там же, неподалеку от корабля, стояли несколько грузовиков; возле них кипела работа.
Харриман сидел в кабинете Костера, сам Костер находился на поле. Диксону с Энтенсой тоже выделили комнату, а Лекруа, накаченный снотворным, все еще спал на кровати в жилых апартаментах Костера.
За дверью завозились, раздался крик. Харриман посмотрел в щелку:
– Если это очередной газетчик – не пускать! Отправьте его к Монтгомери, чтоб не путался тут. Капитан Лекруа не дает интервью без моего разрешения.
– Делос, это я.
– А, входи, Джордж. Газетчики одолели…
Войдя, Стронг подал Харриману большую, тяжелую сумку.
– Вот.
– Что это?
– Конверты со спецгашением для филателистов. Ты, наверно, забыл. А ведь это – полмиллиона. Если б я не нашел их в твоем платяном шкафу, у нас были бы неприятности.
Харриман изобразил улыбку:
– Да ты просто молодчина, Джордж?
– Может, мне самому отнести их на корабль? – озабоченно спросил Стронг.
– А? Нет-нет. Лес отнесет. – Харриман поглядел на часы. – Пора его будить. О конвертах я позабочусь. – Взяв сумку, он добавил: – Ты пока не входи. На поле сможешь попрощаться.
Харриман прошел в другую дверь, запер ее за собой, подождал, пока сестра сделает пилоту инъекцию нейтрализующего стимулятора, а потом отослал ее. Когда он повернулся, пилот уже сидел в постели, протирая глаза.
– Как чувствуешь себя, Лес?
– Отлично. Что ж, пора.
– Верно. Мы все от нетерпения землю носом роем. Слушай сюда. Сейчас тебе надо выйти и хоть минуты две побыть на глазах у публики. Все готово, однако мне еще нужно тебе кое-что сказать.
– Слушаю.
– Видишь эту сумку?
Харриман наскоро объяснил, что находится в сумке. Лекруа испугался:
– Делос, я не могу ее взять! Все до унции рассчитано!
– Никто тебя и не заставляет. Они же тянут шестьдесят фунтов как минимум! Я просто про них забыл. Мы вот что сделаем: пока что я их тут спрячу… – Харриман засунул сумку в платяной шкаф. – А когда ты приземлишься, я уже тут как тут! Дальше – маленький фокус – ловкость рук и никакого мошенничества – и ты выносишь их из корабля.
– Делос, ты меня огорчаешь, – печально покачал головой Лекруа. – Ладно, не время спорить.
– Это хорошо. Иначе меня определенно посадили бы – из-за каких-то дрянных полмиллиона… Мы уже истратили эти деньги. И вообще, это неважно. Никто, кроме нас с тобой, об этом не узнает, а филателисты за свои денежки получат приличный товар.
Харриман воззрился на молодого человека так, будто одобрение его всерьез заботило.
– Ладно, ладно, – ответил Лекруа, – сейчас не до филателистов. Идем.
– Еще одно. – С этими словами Харриман вынул из кармана небольшой мешочек.
– Вот это возьмешь с собой – вес уже учтен, я проследил. Теперь – о том, что с этим делать.
Харриман дал пилоту серьезную и очень подробную инструкцию. Тот задумался.
– Я все правильно понял? Сначала надо дать это обнаружить, а потом рассказать правду, как все было?
– Точно.
– Хорошо. – Лекруа сунул мешочек в карман комбинезона. – Идем на поле. До старта двадцать одна минута.
Стронг присоединился к Харриману в бункере управления. Лекруа был уже на борту.
– Конверты на корабле? – озабоченно спросил он. – У Лекруа в руках ничего не было.
– На корабле, на корабле, – ответил Харриман. – Я их раньше отправил. Садись-ка лучше на место – уже сигнальная ракета была.
Диксон, Энтенса, губернатор Колорадо, вице-президент Соединенных Штатов и еще дюжина особо важных персон уже сидели за стереотрубами, установленными над постом управления в амбразурах галереи. Взобравшись по трапу, Стронг и Харриман заняли два оставшихся места.
Харримана бросило в пот, он почувствовал, что дрожит. В стереотрубу был виден корабль; снизу слышался возбужденный голос Костера, принимавшего рапорты со стартовых постов. Рядом на малой громкости работал приемник: ведущий последних известий давал отчет о происходящем. А сам Харриман был… ну, вроде как адмиралом, что ли – и теперь ему оставалось только ждать, смотреть и молиться.
