Хозяева Острога - Чадович Николай Трофимович (книги бесплатно без .TXT) 📗
Наступила полная темнота, представление о которой имеют лишь шахтёры, спелеологи и узники штрафных изоляторов. Боешники, словно желая убедиться в реальности собственного существования, стали ощупывать свои тела, а потом и друг друга, причем Тюха угодил пальцем в глаз Бадюга, а Темняк порезал ладонь о край щита, служившего подпоркой Свисту.
– Вот это да, – сказал Тюха. – Даже собственного носа не видно.
– Черней, чем в колодце, – подтвердил Бадюг. – Шаг сделаешь – и сразу споткнёшься.
– Если я сплю, то помолчите, а если уже проснулся, помогите открыть глаза, – пробормотал Свист.
– В такой темноте могут сражаться только ненормальные, – сказал Темняк. – Не лучше ли будет дождаться дня?
– Ни в коем случае! – горячо возразил Тюха. – Если победа одной из сторон не определится до рассвета, Смотритель уничтожит обе стаи. Сейчас он пристально наблюдает за нами со стены. Обратите внимание вон на ту светящуюся точку.
Внимание, конечно, обратили (Бадюг даже шею едва не свернул), но так ничего толком и не разглядели. То ли Тюха приобрёл на Бойле необычайную зоркость, то ли, мягко говоря, выдавал желаемое за действительное.
– А если костер разжечь? – Идеи, как всегда, переполняли Темняка. – Хоть какой-то, да огонь.
– Не успеем. Чтобы поджечь свежий мусор, надо время.
– Тогда расскажи, как происходила ночная схватка, в которой ты участвовал. Если мы сами ничего придумать не можем, будем учиться на чужом примере.
– Как происходила… – Тюха задумался. – Сразу и не вспомнить… Сначала мы долго стояли в темноте, поджидая врагов. В точности, как мы сейчас. Потом не выдержали и сами пошли вперед. Столкнулись с чужаками совершенно неожиданно. Прямо грудь в грудь. И давай драться! Спиралями, кулаками, зубами, чем придётся… Орали, конечно. Только по крикам друг друга и распознавали. Когда куча распалась, стали гоняться один за другим, спотыкались, падали… Когда рассвело, оказалось, что в нашей стае погиб только один боешник, а во вражьей трое из четырех. Но раны всем достались. Причем половина – от оружия сотоварищей. Последнего чужака мы даже не трогали, а только разоружили. Его Смотритель прямо на наших глазах прикончил… Вот и всё.
– Лихо, – сказал Темняк. – Но нам такой метод не подходит. Нельзя пускать дело на самотёк. Той ночью вашей стае просто повезло, а нам надеяться на удачу не приходится. Поэтому внимательно слушайте мой план.
– Надо бы Свиста в чувство привести, – напомнил Бадюг.
– Повременим. Проку от него сейчас всё равно никакого. Что касается моего плана, то он связан с немалым риском. Тут уж, как говорится, выбирать не приходится. Впрочем, весь этот риск возьмет на себя один-единственный человек, который, держа наготове оружие, отправится навстречу врагам.
– В одиночку? – уточнил Тюха.
– Вот именно. Столкнувшись с врагами, он должен наделать как можно больше шуму, дабы те поверили, что имеют дело со всей нашей стаей. В суматохе они начнут раздавать удары налево и направо, калеча, а то и убивая друг друга. Я же тем временем подберусь поближе и открою стрельбу на звук. Когда-то у меня это неплохо получалось… Ну как, нравится вам мой план?
– Другого-то всё равно нет, – сказал Тюха без особого восторга. – А кого ты собираешься послать навстречу врагам?
– Мне без разницы. Но всем вам следует уяснить, что передовой боец не жертвует собой, а только рискует. Сразу после начала заварухи он должен упасть на землю и отползти в сторону. Тогда мои стрелы не заденут его. Без выдержки и сноровки тут не обойтись… Уж если говорить начистоту, то я бы послал вперед тебя. Больше, сам понимаешь, некого.
– Как это некого! – возмутился Бадюг. – Меня вы, похоже, уже и за человека не считаете. Вперед пойду я! И даже не пытайтесь меня отговорить.
Ещё даже не закончив последней фразы, он сорвался с места, о чем можно было судить по быстро удаляющемуся топоту его ножищ.
– Вот те на! – удивился Темняк. – С чего бы это он вдруг?
– Бывают в жизни такие моменты, когда чувство собственного достоинства превозмогает и страх, и алчность, и скудоумие, – сказал Тюха, которому, похоже, эта нравственная проблема тоже была близка.
– Как бы он нам только всё дело не испортил, – с сомнением произнес Темняк. – Хотя шума он наделает не за одну, а сразу за несколько стай.
– Ночная схватка имеет то свойство, что её итоги проясняются только с первыми лучами света. Но о её ходе мы так ничего и не узнаем, даже если останемся живы. Тьма скрывает от человеческих глаз как геройство, так и трусость.
– Да успокоитесь вы когда-нибудь или нет! – взмолился Свист, всё ещё пребывавший в счастливом состоянии отрешенности. – Дайте хоть ночью отдохнуть!
– Всё, больше ни звука, – заранее вложив в лук стрелу, Темняк поспешил вслед за Бадюгом.
Суматоха во вражеской стае началась гораздо раньше, чем это предполагал Темняк. Оставалось предположить, что Бадюг передвигался в темноте столь же уверенно, как и на свету.
Впрочем, шум, возникший впереди, напоминал скорее драку каких-то фантастических зверей, чем конфликт человека с человеком. Мрак ночи сотрясали и грозное рычание, и злобный вой, и бешенное ржание.
Только сейчас Темняк вспомнил, что Веревки были лучшими певцами во всем Остроге, чем в немалой степени способствовал их нудный, однообразный труд.
Но песни Веревок состояли не из слов, как у других народов, а из сплошных звукоподражаний.
Едва эти дикие звуки утихли – оставалось надеяться, что Бадюг успел отползти в сторону, – как раздались характерные щелчки спиралей, разящих цель со стремительностью атакующей кобры. Схватка завязалась даже несмотря на то, что одна из сторон в ней практически не участвовала. Плохо, если мрак застилает глаза, но ещё хуже, если горячность туманит разум.
Ориентируясь на звук, Темняк истратил изрядное количество стрел, а последний десяток выпустил веером, что называется, наудачу. Схватка (даже не с тенью, а с пустотой) тем временем продолжалась, и на судьбе вражеской стаи, похоже, можно было поставить жирный крест, в Остроге, кстати говоря, означавший совсем другое, а именно – сексуальную силу.
Впрочем, кровавый пир вскоре закончился и наступило отрезвление – состояние столь же мерзкое, как и муки совести. Недаром в мусульманском раю праведникам обещаны пиршества без запоров, половые сношения без нарушения девственности и пьянство без похмелья. Тот, кто составлял Коран, понимал толк в красивой жизни.
– Есть здесь кто-нибудь живой? – раздался поблизости чей-то растерянный голос. – Если есть, отзовись.
– Уже отозвался, – сказал Темняк, натягивая тетиву. – И что дальше?
– Это ты, Дряк? – обрадовался неизвестный. – Цел, значит?
– Я-то цел, но я не Дряк, – ответил Темняк, пуская на голос стрелу, а вслед за ней, для верности, другую.
– Чем это ты в меня бросил? – удивился неизвестный. – Палкой какой-то… Да ты, оказывается, не наш! Вот я тебе сейчас задам!
Спираль пошла кромсать воздух во всех направлениях, и Темняк поспешил убраться прочь. Если честно сказать, он не очень-то доверял своему оружию – яд, утративший свежесть, мог утратить и эффективность, хотя Тюха утверждал обратное.
Впрочем, бессмысленные выпады вскоре прекратились – то ли боешник затаился, то ли скоропостижно испустил дух. На Бойле наступило затишье, только кто-то глухо стонал в сторонке, да булькала кровь, изливаясь из крупной артерии.
Темняк двинулся было назад, но скоро сбился с пути и уперся с стену. Здесь он и решил дожидаться рассвета. В безопасности Тюхи и Свиста сомневаться не приходилось, но надо было выяснить, что сталось с Бадюгом, которого вдруг ни с того ни с сего потянуло на подвиги. Уж лучше бы держался за чужими спинами и не высовывался. Человек, совершивший не свойственный ему прежде поступок, заслуживает не только одобрения, но и вполне законного подозрения: а почему это ты скрывал свои способности раньше?
Размышляя о странностях человеческой натуры, одинаково способной и на восхитительные взлеты, и на позорные падения, Темняк незаметно уснул, поскольку ощущение выполненного долга – лучшее успокоительное.
