Хроники Вторжения - Веров Ярослав (читать книги бесплатно txt) 📗
В этом мире каждому гражданину в девятилетнем возрасте вживлялся микрочип, связанный радиоканалом с главным компьютером, и вся половая жизнь проходила под его контролем. В двенадцать лет в мозге разблокировался центр сексуалной фантазии, но блокировался центр эрекции, дабы подростки не творили сексуального насилия. В четырнадцать лет по сигналу главного компьютера включался механизм эротических сновидений. В шестнадцать лет центр эрекции полностью разблокировался, и гражданин получал право вступать в законный брак. А половая жизнь вне брака не поддерживалась никаким программным обеспечением, да и вообще, была запрещена государством, и это тоже контролировал главный компьютер. Для женщин компьютером был организован свой цикл созревания и половой жизни.
Но, обладая таким внушительным средством контроля за гражданами, государство ограничилось лишь управлением половой сферой. Да и то, в подробности не входило. Подробности граждане себе создавали сами. Дворцы Бракосочетаний росли как грибы. Компании, создающие разнообразное программное секс-обеспечение – процветали, да и вообще, общество пребывало в сытости и довольстве.
А вот тонкости применения, так сказать, программного обеспечения были. При бракосочетании гражданин покупал главную программу, встроенную, как правило, в обручальное кольцо, по которой строились взаимоотношения в браке. К ней фирма предлагала, на любителя, кучу сопутствующих секс-программ, которые работали и дарили удовольствия только ассоциативно с главной. Пользуясь сопутствующей программой, человек мог разнообразить, скажем, свою профессиональную деятельность, например: звонит домой, и, общаясь по телефону, получает сексуальную стимуляцию, или сидит за компьютером, а клавиатура ассоциируется с супругой, или какой-нибудь частью ее тела – опять же стимулирует. И тому подобное. В объект стимуляции можно было превратить все – любой предмет, любой процесс, любой пейзаж. Кто к чему был предрасположен.
А предрасположенности-то никуда не делись. И повлиять на них никакой микрочип не мог. Поэтому, количество разводов, впрочем как и браков, было чудовищным.
Сеня, наконец, ухватил сложность проблемы и заскучал. Умом-то он понимал, что можно и в самом деле снова развестись и жениться, но разводиться все равно не хотел – все-таки он был из иного мира, и боялся, что с другой женой вообще ничего не получится. Кроме того, любил он, бляха муха, высоких женщин, и все тут.
Сеня поймал руку супруги и усадил ее к себе на колени.
– Отдохни, лапушка.
Он провел рукой ей по волосам, и только хотел было приласкать жену, как оба мгновенно выпали в виртуальный ступор – снова начался евросекс. Из этого ласкового забытья их вывел звонок телефона – видимо, программа предусматривала срочный выход по внешнему воздействию.
Сеня вздохнул, его вновь взяло кроличье недовольство, и он, тяжело сопя, поплелся в спальню. Взял трубку и плюхнулся на кровать.
Звонил Куст.
– Привет, Кроль! Ну как?
– Что как?
– Как евростандарт? Стоит мне в Тринадцатом заказывать?
– Забудь. Я такие деньги на это барахло угрохал! Один торт – десять килограмм сухих сливок! Бунгало, лимузин. А программа – фуфло. Даже пожрать не дали. Двенадцать раз перед брачной ночью – ты же меня знаешь, – ужин при свечах, половину торта употребишь. И чтоб послизывать друг у друга со всех мест. Чтоб потом по-настоящему…
– Ну а что евросекс?
– В том-то и дело, что полная виртуальность. Только мы сходимся, что-то с мозгами делается, дурь какая-то мерещится. Удовольствие, конечно, но я так не люблю.
– Значит, не советуешь?
– Нет.
– Да-а, – разочарованно протянул Куст, – а рекламировал-то, а убеждал. Говорил – Запад, цивилизация…
– Фуфло этот Запад, если они все там так…
– А мне Гребешок про них рассказывал, что они все там в анабиозе лежат, и виртуальное кино для разнообразия смотрят. А удовольствия прямо от чипа идут. У них там чип прямо на центр удовольствия ставится. Слышь, Кроль, вокруг них роботы суетятся, арабы всякие там, негры, какие-то еще латино. Обслуживают, значит. А те только лежат и балдеют. А этим доступа к их удовольствиям нет, все сплошь закодировано. За зарплату трудятся, и рады.
– Да, полная демократия, – Сеня вложил свое умозаключение в уста Кролика.
– Демократия, Кролик, – это виртуальный секс! Я-то это давно знал. Не пойму только, почему ты за него так агитировал? Теперь, наверное, разведешься?
– Не твое дело, – резко бросил Сеня.
– Ну, Кроль, не ожидал. Влюбился?
– Да пошел ты, в натуре! – Сеня швырнул трубку.
Полежал, глубокомысленно созерцая потолок. Потом решил помыться. Взял полотенце и пошел в ванну. Под струями горячей воды мысли Сени обрели плавное течение. Он решил держаться и ни в коем случае не разводиться. Кролика в себе затоптать, в общем, укорениться здесь. Про то, что это не его мир, что он здесь по творческой необходимости, он и думать забыл.
А лампочка на приборчике, между тем, давно уже горела непрерывным тревожным сигналом, требуя немедленно сменить явление. Сеня ничего этого не видел, поскольку ремень на талии прокрутился, и коробочка висела где-то сзади. Сеня блаженно кряхтел, ухал, размазывая по телу душистую пену, и незвестно, чем бы все обернулось, не нажми он случайно кнопку. Когда по своей привычке вминал, растираясь, полотенце в тело.
И он увидел сон. Он сидит в Машине, а в голове – совершенно гениальный роман, только важно его не забыть, записать скорее. Он просит у Модеста и Матвея быстрее отдать ему его вещи, его одежду, чтобы скорее домой, к ноутбуку. А Матвей говорит: зачем тебе теперь одежда, ты больше не писатель Татарчук, ты даже не человек, посмотри на себя. А Модест начинает злорадно, по-вороньи хохотать, так что кровь в жилах стынет. Сене становится страшно, он смотрит на себя, – и не видит своего тела, смотрит вниз, на ноги, а там пустота, он начинает соскальзывать в эту пустоту и – просыпается.
Он лежал на широкой койке, в полумраке каюты. Он знал, что это комфортабельный астролайнер «Титаник», что курс звездолет держит на курорт – астероидное скопление в системе двойной звезды, и что до цели путешествия остается ровно двое суток.
Вдруг над дверью запульсировало красным табло, высвечивая слово «Тревога», а киберсистема корабля приятным женским голосом, словно приглашая на веселое мероприятие, сообщила:
– Уважаемые господа пассажиры! Наш астролайнер «Титаник» терпит бедствие. Аварийная ситуация по десятибалльной шкале оценивается как авария девятой степени. Желающие оставить или изменить завещание приглашаются в отсек «два А», который расположен на третьей кормовой палубе, сразу за диско-клубом «Ночной Дракон». В вашем распоряжении по опертивной оценке не менее трех астрочасов. Просьба не беспокоиться – и организованно выйти в шлюзы ваших отсеков, где ожидать прибытие корабля-спасателя…
Киберстюардесса что-то еще продолжала говорить, а Сеня, уже одетый, спешил в шлюзовую.
В шлюзовой – обширном полукруглом помещении, полностью выстланном пластик-амортизатором, уже собрались пассажиры. Сеня вбежал последним. Не прошло и нескольких минут, как все та же сладкая киберстюардесса обрадовала новым сообщением. Оказывается, лайнер катастрофически терял атмосферу. В связи с этим, все шлюзовые герметически изолируются. После этого объявления в отсеке раздалось громкое всхлипывающее чавканье запечатываемых герметиком дверей. Все каналы связи, соответственно, были разъединены, а освещение переведено на местное аварийное, и контроль над шлюзовой перешел к локальному киберстюарту.
Тот, бархатным мужским голосом, как будто ничего серьезного даже в принципе не могло случиться с вверенными ему пассажирами, поведал:
– Господа терпящие бедствие, прошу минутку внимания. С вами говорит киберстюарт Горацио. Здесь, в шлюзовой, вы находитесь в полной безопасности. До прибытия спасателей осталось два часа сорок три минуты ориентировочно. Запаса воздуха осталось ровно на два часа пятьдесят минут, на двенадцать человек стандартной загрузки. Не о чем беспокоиться. Быть может, вы желаете послушать музыку, или посмотреть видеофильм? В вашем распоряжении богатая аудиовидеотека…
