Сказки Долгой Земли (авторский сборник) - Орлов Антон (читаем книги онлайн без регистрации .txt) 📗
– Чашку кофе и любые бутерброды, две штуки.
Он ушел завтракать к себе в номер, подальше от Лидии Никес, а потом отправился на прогулку. Не к вокзалу (Сандры он, что ли, не видел?), а куда глаза глядят, по заросшим бурьяном проспектам и заваленным обломками кривым переулкам.
Облезлые щербатые колонны. Под иззелена-белыми кляксами птичьего помета угадывались остатки лепных карнизов и барельефов. Ветхие балконы дожидались только случайного прохожего, чтобы наконец-то обвалиться.
Сандра считает, что современные кордейские города по сравнению с Танхалой выглядят безнадежно провинциальными – странная точка зрения… Хотя, наверное, она имеет в виду не птичий помет, а что-то другое.
И почему она так уверена в том, что ее воспоминания не расходятся с истиной? Ведь когда было последнее сражение, и Мерсмон применил свое адское оружие, отшибло память у всего населения Долгой Земли – об этом даже в школьных учебниках написано. Через некоторое время память у людей более-менее восстановилась (у всех, за редкими исключениями вроде Залмана Ниртахо), но отдельные воспоминания могли потеряться или перепутаться, поэтому кто-то может пребывать в убеждении, что помнит некие факты, а на самом деле ничего подобного не было. Сейчас каждый из переживших Темную Весну считает, что уж он-то запомнил все, как есть. Сколько там противоречий и вопиющих несовпадений – достаточно полистать многочисленные мемуары, чтобы утратить всякое доверие к свидетельствам очевидцев. Об этом тоже написано в учебниках. Пожалуй, единственная история о Темной Весне, относительно которой все пришли к согласию – это незатейливая сказка про Залмана-героя, Эфру Прекрасную и Темного Властителя. Так что Сандра со своим любимым «раньше» наверняка во многом заблуждается, как и остальные горе-очевидцы.
Шорох штукатурного крошева. Шаги человеческие, и человек этот на соседней улице один – такие вещи Залман определял моментально, хоть и не знал, как это у него получается. Это было сродни его умению лазать по деревьям.
Сандра рассказывала, что солдаты Танхалийского гарнизона ловят в развалинах всякую странную мелюзгу на продажу туристам. Вероятно, это солдат. Поравнявшись с боковым переулком, Залман повернулся на звук.
В этот раз он не испугался, увидев Лидию Никес. Впрочем, он ведь уже знал, кто она такая. К тому же вчера на ней были джинсы и куртка – универсальная молодежная одежда всех времен, и она стояла спиной к низко повисшему заходящему солнцу, так что рассмотреть можно было только силуэт, напомнивший чей-то другой силуэт (лучше не бередить это ощущение – больно), а сейчас он отчетливо видел ее всю. В модных плиссированных шароварах, стянутых на лодыжках, и наброшенной на обгоревшие плечи серой шелковой кофточке с пуговками-жемчужинами, угловатая, с красными точками подростковых прыщей на невзрачном лице, Лидия Никес всецело принадлежала настоящему времени.
Залман поздоровался, она тоже с ним поздоровалась. Он двинулся дальше сквозь заросли заполонившей всю улицу жесткой колосящейся травы – где по колено, а где и по пояс. Бросавшие скудную тень балконы держались на честном слове, а в глубине домов, в затхлых потемках, мало ли кто прячется… Замлан остановился, в нем боролись два противоположных чувства: во-первых, ему хотелось поскорее оказаться подальше от Лидии, во-вторых, не хотелось оставлять ее здесь одну, вдруг она попадет в неприятности, как уже не раз бывало… Не раз – это когда? Он же только вчера ее впервые увидел!
Второй импульс пересилил, и Залман повернул обратно. Мелькнуло мимолетное ощущение привычного и правильного.
– Давайте погуляем вместе, – предложил он, надеясь, что Лидия скажет «нет», потому что первый импульс опять возобладал. – Вы видели плакаты на вокзале? Здесь надо соблюдать осторожность.
– Хорошо, давайте вместе, – быстрая робкая улыбка некрасивой девушки. – Я хочу найти улицу, на которой когда-то жила, но вряд ли найду, Танхала большая.
Это была нелепость, очевидная даже для Залмана.
– Как вы могли здесь жить, вам же немного лет?
– Восемнадцать. Я носитель МТ, – помешкав, Лидия усмехнулась. – Как Сабари.
Похоже, что ей не чуждо чувство юмора.
Они пошли рядом по длинной улице, пойманной в зеленые сети ползучих растений, изредка перебрасываясь незначительными фразами. За углом стоял облупившийся щит с планом привокзальных районов Танхалы.
– Кажется, мы вот здесь, – остановившись перед ним, показала Лидия. – Не заблудиться бы…
– Я найду обратную дорогу, – отозвался Залман. – Говорят, я здесь раньше жил.
– Вы тоже носитель МТ?
– Нет, в этой жизни. Я принадлежу к подвиду С и родился до Темной Весны. У меня расстройство памяти. Если вы спросите, что за этим поворотом, я сказать не смогу, а до гостиницы дойду. Непонятно, правда? Мне самому непонятно.
Накинутая кофточка сползла, открыв покрасневшее плечо в лохмотьях облезающей кожи. Девушка поправила ее и объяснила:
– Хотела немного загореть, а вместо этого сгорела. Этот новый лосьон для загара «Бронзовая нимфа» так рекламировали, что я попалась. На самом деле он помогает только тем, у кого кожа и так принимает загар.
– Вам лучше вообще не загорать.
– Я знаю, но иногда хочется стать полной противоположностью самой себе.
Залмана словно бритвой полоснули (от кого-то он уже слышал такие слова!), но это ощущение быстро угасло. Они пошли дальше. Раз уж случай столкнул его с Лидией, хорошо бы ее расспросить: вдруг она что-нибудь знает об опасном существе, которое прячется в здании «Изобилия-Никес»? Просто не может быть, чтоб она ничего не знала, ведь она отмечена печатью того существа – это словно едва уловимый запах или слабый, почти за порогом человеческого восприятия, звук. Залман начал издалека:
– Я живу на Дромадерских холмах, недалеко от вашего супермаркета. Наверное, вы живете где-то поблизости?
– Прямо в магазине.
– Интересно… – пробормотал он, услышав ответ.
– Ничего интересного – маленькие комнатушки, все очень аскетично. У папы с мамой есть шикарная квартира, но она для приема гостей, мы редко там бываем. Я живу с сестрой Марианной, Ариадна вместе с Глорией, а братья – втроем в одной комнате. Когда мы были маленькие, у нас даже игрушек почти не было. Главное – служение семейному бизнесу, нас приучали к этому с пеленок. Нет, я понимаю, что должна радоваться за свою семью, что это настоящий санаторий по сравнению с тем, что бывает у других…
Лидия пожала плечами, отчего кофточка опять соскользнула. На этот раз девушка застегнула ее на верхнюю пуговицу.
– Зато семья у вас, наверное, дружная?
– Не знаю, – ответила она после затянувшейся паузы. – Наша семья похожа на хорошо отлаженный механизм. Никесы – лучшие, где Никесы, там успех, мы должны гордиться тем, что мы Никесы… Не знаю, нужны ли мы друг другу просто по-человечески. Дело в том, что я-то могу сравнивать, потому что помню кое-что из своей прошлой жизни. У меня там были брат и сестра, брат немного постарше, а сестра маленькая. Родителей вспомнить не могу, зато их помню хорошо. Мы любили друг друга и заботились друг о друге, а не о росте продаж и показателей. Вроде бы я влипла в какую-то сложную и жутковатую историю личного характера, и мой брат этого не одобрял, пытался меня переубедить, но все было очень по-человечески. А здесь, если кто-то провинится, устраивают семейный суд, и все тебя хором обвиняют. В последний раз это было со мной полгода назад. Я тогда засиделась в библиотеке, опоздала на рекламную акцию, и мне влетело за то, что я украла у дела два часа двадцать три минуты. Хорошо еще, секунды не посчитали.
– А за то, что вы приехали сюда, вам не влетит?
Залман уже забыл, что собирался у нее выяснить.
– Я ушла из дома. Найду какую-нибудь работу и буду сама по себе. Силой меня вернуть не смогут, потому что я носитель МТ и могу пожаловаться в Психологический контроль, а скандала папа не захочет.
Они обогнули круглое черное здание, на стенах которого до сих пор сияли остатки осыпавшегося зеркального покрытия. Дорогу перебежала серая в пурпурных пятнах ящерица с раздутым зобом.
