Многоярусный мир: Создатель Вселенных. Врата мироздания. Личный космос. За стенами Терры. - Фармер Филип Хосе (е книги .txt) 📗
Его желание броситься к ней стало непреодолимым. Он ощутил слезы на собственных глазах. Но избавиться от подозрений, что Рыжий Орк мог устроить эту комнату так, чтобы убить всякого, кто войдет, не обезвредив какой-то скрытый механизм. Ему и так повезло, что он добрался сюда, не угодив ни в какую ловушку.
— Кикаха! — воскликнула Анана, пробегая через дверь и падая в его объятия.
Он обернулся через плечо, увидел, что дверь закрывается, и наклонил голову, чтобы поцеловать Анану. Боль в губах и носу была похожа на ожог от горящего бензина. Ладонь, там, где он прижал ее к спине Ананы, горела, словно от ожога серной кислотой.
Он пронзительно вскрикнул, рванулся прочь и покатился по полу, ощущая мучительную боль. И все-таки, хотя он почти потерял сознание от ожога, его рука, пострадавшая от прикосновения, успела подхватить лучемет, упавший на пол.
Анана кинулась за ним, но не так быстро. Ее лицо таяло, словно воск на солнце, глаза растекались, рот расползался, образуя канавки и гребни. Руки ее потянулись вперед, стремясь обхватить его, но они по капле истекали, теряя форму. Пальцы настолько удлинились, что один из них вытянулся как соломинка до колена. А ее прекрасные ноги вспучились, открывая дорогу чему-то, похожему на газ. Ступни выворачивались и пылали, от них поднимались клочья зеленого дыма.
Ужас от этого зрелища помог ему преодолеть боль. Без колебания он поднял лучемет и нажал на кнопку, направляя на женщину полную мощность луча своего оружия. Вернее, на этого монстра.
Она распалась сперва на две, а потом на четыре части, когда он прошелся лучом крест на крест. Разрезанные части беззвучно корчились на полу. Кровь хлестала из ног и из туловища, превращаясь в коричневую субстанцию. Помещение заполнил запах, похожий на запах тухлых яиц или горящих собачьих экскрементов.
Кикаха сбавил мощность. Он водил лучом, как шлангом, по разрезанным частям, и все горело в дыму. Волосы псевдо-Ананы горели с запахом настоящих человеческих волос, но это была единственная часть, которая могла принадлежать человеческому существу. Все остальное издавало запах серы и собачьего помета.
Когда догорел огонь, осталось всего лишь несколько хрящевидных нитей.
Кикаха не желал заходить в помещение, откуда вышло это чудище, но боль в губах, носу и руке стала слишком невыносимой. Кроме того, ему подумалось, что Властелин удовольствуется смертью лица, созданного им в виде Ананы. В другом помещении имелась прохладная на вид вода, и ему нужно было добраться до нее. Можно, конечно, протрубить в рог и вернуться в кабинет Рыжего Орка, но он не был уверен, что сможет долго терпеть эту муку. Более того, если уж он столкнется с кем-нибудь в кабинете, то желательно оказаться в форме, чтобы адекватно защищаться. В теперешнем же состоянии Кикаха этого сделать бы не смог.
У бассейна он сунул в воду руку и лицо, прохлада, казалось, мгновенно помогла ему, хотя, когда он наконец отнял лицо от воды и вздохнул, боль все еще была очень сильной. Здоровой рукой он плеснул в лицо воды. Через некоторое время Кикаха поднялся с края бассейна. Он не мог твердо стоять на ногах и чувствовал тошноту. Он также ощущал некоторую отчужденность от всего. Шок едва не вытолкнул его из реальности.
Когда он осторожно поднес к губам рог, то обнаружил, что они распухли. И рука его тоже распухла. Они стали такими большими и жесткими, что сделали его неуклюжим. Испытывая новые муки, он сумел протрубить в рог, нажимая на кнопочки, и стена перед ним открылась. Кикаха быстро сунул рог в футляр. Ногой пропихнул его через отверстие, а потом прыгнул сам с лучеметом наготове. Кабинет был пустым.
Кикаха нашел ванную. Медицинский шкафчик оказался широким, и в нем отыскалось множество всяких бутылочек. Среди множества пластиковых флаконов, помеченных иероглифами, он отыскал один, понюхал содержимое, попробовал, усмехнулся распухшими губами и выжал себе на руку зеленоватую мазь. Натер ею нос, губы и ладонь обожженной руки. Боль сразу же начала растворяться, а когда он взглянул в зеркало, то увидел, что опухоль спадала прямо на глазах.
Он выжал несколько капель из другой бутылочки себе на язык, и минуту спустя дрожь и ощущение нереальности оставили его. Он закрыл обе бутылочки и сунул их в задние карманы брюк.
Возня с вратами и псевдо-Ананой отняли у него больше времени, чем он мог себе позволить. Он выскочил из ванной и направил рог на следующий участок стены. Тот никак не отозвался, и Кикаха перевел рог правей. Здесь проход открылся, но ни это место, ни последующие врата не содержали того, что он искал.
Спальня выдала врата в первом же месте, куда он направил рог. Стена раздвинулась, словно акулья пасть, потому что по холмам за вратами тянулись ряды высоких белых острых треугольников. Растительность меж этих акульих зубов представляла собой пурпурные переплетающиеся лозы, а небо было бледно-лиловым.
Вторые врата открылись в еще один коридор с дверью в конце. Снова у него не было другого выбора, как обследовать это место. Он толкнул дверь, бесшумно открывающуюся, и осторожно выглянул. Помещение выглядело точно так же, как и то, где он обнаружил существо, которое принял за Анану. На этот раз она не читала книгу, хотя и сидела на стуле. Она нагнулась вперед, положив локти на бедра и уткнувшись подбородком в соединенные руки. Взгляд ее был неподвижным и мрачным.
Он тихо окликнул ее, и она подпрыгнула точно так же, как та, первая Анана. Потом вскочила и бросилась к нему со слезами на глазах и щеках, с открытым в прекрасной улыбке ртом и протянутыми к нему руками. Когда она пробежала через дверь, он отступил и резко приказал ей остановиться. Кикаха держал ее под прицелом лучемета. Она подчинилась, но выглядела озадаченной и сильно обиженной. Затем она заметила его все еще слегка припухшие губы и нос, и глаза ее широко раскрылись.
— Анана, — обратился он к ней, — какую детскую песенку пела тебе мать десять тысяч лет назад?
Если это какая-то очередная копия или искусственное создание, то в нем могла содержаться запись того, что Рыжий Орк узнал от Ананы. У такого существа могла быть даже своего рода память, содержащая нечто отрывочное, но все-таки достаточное, чтобы одурачить ее любовника. Но найдется и такое, чего она не поведает никому, даже Рыжему Орку, находясь под воздействием наркотиков, потому что он не додумается спросить о такой малости. И детская песенка относилась как раз к таким вещам. Она рассказала о ней Кикахе, когда они прятались от Колокольников в Великой Прерии многоярусного мира.
Несколько секунд Анана пребывала в состоянии крайней озадаченности, но потом поняла, что у него возникла острая необходимость удостовериться в том, что она — это она. Анана улыбнулась и пропела прекрасную детскую песенку, которой научила ее мать во времена, когда девочка еще не выросла и не узнала, какой уродливой и злобной бывает жизнь взрослых членов семейства Властелинов.
Но даже после этого он чувствовал себя скованно, когда целовал ее. Потом, когда стало очевидно, что она женщина из плоти и крови, Анана прошептала еще несколько подробностей, которых Рыжий Орк и подавно узнать не мог, так что Кикаха наконец-то оттаял. Они снова всплакнули, но он опомнился первым.
— Поплачем позже, — сказал он. — Как ты думаешь, где могут быть спрятаны Вольф и Хрисеида?
Она ответила:
— Не знаю.
Этого-то Кикаха и ожидал.
— Тогда нам придется применять рог, пока не откроем все врата в доме. Но дом этот большой, так что...
Он объяснил ей, что сюда должен прикатить Уртона со своими молодчиками.
— Пока я занимаюсь рогом, ты поищи оружие, — сказал Кикаха.
Минут через десять она присоединилась к нему и показала нечто похожее на ручку, но являвшееся небольшим лучеметом. Он сообщил, что нашел еще двое врат, но они разочаровали его. Он быстро прошел через все комнаты на втором этаже, все время трубя в рог. Но напрасно.
Первый этаж дома тоже не вознаградил их усилия. К этому моменту прошло уже сорок минут, как люди Уртоны покинули дом. Они должны были появиться с минуты на минуту.
