Инстинкт? - Гансовский Север Феликсович (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .txt) 📗
Сзади возник негромкий скрежет, я нырнул в кусты.
Мужчина в просторном пестром балахоне и коротких штанах катил нагруженную садовым мусором тачку — металлический обод поскрипывал на песке.
Пропустил его, сам повернул внутрь парка, в аллею. Пустынно, ни души. Открылся небольшой желтый дворец. На террасе второго этажа стояли, разговаривая, четыре женщины в открытых платьях и шляпах с большими полями. В глубине играли дети, перебрасываясь легким, напоминающим этажерку предметом, который в полете менял направление. Этажерка как раз улетела на лужайку, но никто не стал за ней спускаться. Одна из дам перегнулась через каменные перила, кого-то позвала. Голос ее был мелодичный. Из той части дома, что мне не была видна, вышел мужчина в балахоне, взял этажерку, стал подниматься по лестнице. Слуга.
Вдруг я увидел идущих ко мне двух женщин, заметался. Кустарник жидкий, но рядом трельяж. Сунулся туда. То было сооружение из тоненьких жердочек, сплошь увитых растением с большими шершавыми листьями. При каждом моем движении они оглушительно шуршали.
Приближаются две девушки. Высокие, прямые, в платьях, обнажающих плечи и почти всю грудь. Одна, в голубом, красавица, со спокойной полуулыбкой как бы прислушивается к своему существованию, нежная, словно цветок, словно часть ухоженной природы странного оазиса в пустыне. Подумалось, что по отношению к такой любовь — преклонение и защита. Другая, в белом платье, энергичная, с гордо откинутой назад головой, с надменным, циничным выражением тоже красивого лица. Обе аристократки, обе плод тысячелетнего, может быть, барства, принадлежащие к совсем другому миру, чем горожане на берегу моря.
Белая старается убедить собеседницу.
— Скажи ей, чтобы посоветовала отозвать Рхра. Она тебя послушает. Рхр мужлан, выскочка. Тупой и грубый. Все испортит. А с городом надо решать окончательно. Их же десятки тысяч.
— Тебе не жаль?
— Нет! — воскликнула белая. — Пусть невольные, но враги. Как можно этого не понимать? Я кожей чувствую. И всегда — во все мгновенья жизни. Никого не отпускает эта тяжесть, кроме таких, как ты.
Они уходили, оставляя меня в полной растерянности.
Уходили, такие разные и при том обе сгармонированные с роскошью этого места. Особенно голубая — сама, как музыка, и погруженная в мелодию этих аллей, подстриженных деревьев, причудливых павильонов.
Весь парк — какая-то невероятность. Человеческий мир Иакаты вдруг раздвинулся, из плоского стал рельефным с вершинами и провалами.
Прошел-прокрался дальше на юг. Людей мало, только женщины и дети на террасах, на лужайках. Атмосфера покоя, довольства, ощущение гармонии воспитанного, внутренне дисциплинированного человека с ухоженной цивилизованной природой. Но при этом господа и слуги.
Парк к югу кончился. Опять колючая проволока, за ней пустые безжизненные желтые каменные холмы.
Вернулся на тропинку, сел в тени под уступом.
Что это такое? Другая нация, другая культура или, может быть, пришельцы, потомки пришельцев, почему-то обосновавшихся здесь? Ведь человеческий тип тот же. Правда, судя по женщинам, жители оазиса повыше, поизящнее. Впрочем, и среди знакомых иакатов есть высокие — Вьюра, например, Глгл.
С открытием усадьбы сам город приобретает другое содержание и значение. То ли он предполагаемая жертва, то ли угроза обитателям здешних особняков. Да как же получилось, что горожане вообще не знают о существовании этой общины? Если б иначе, Вьюра сказала бы, и на заседании СОДа в комнате старика обязательно зашел бы разговор. Не знают. То ли из города никогда не выходят, то ли не могут видеть усадьбу, как не видели острова. Однако она существует. А раз так, получается, что староста и «ясновидящий» Глгл вовсе не злобные одиночки, набросившиеся на чужака, а представители. За ними сила, общественная система. Иными словами, на планете имеются те самые «внутренние дела», вмешиваться в которые строжайше запрещено.
Сложное положение. Насчет зеленого оазиса ни единого слова не смею никому в городе. Ни в коем случае не быть благодетелем для горожан — вот чего должен остерегаться. А я уже успел: остров показал, тем самым встав в позу вершителя судеб. Из-за этого, наверное, Вьюра меня и возненавидела… Ну а если городу грозит опасность, что мне делать? Предоставить его самому себе?
Тропинка шла теперь вдоль пологого склона, давая возможность поразмышлять.
Город, усадьба, машина — как все это связывается? Жители оазиса не эксплуатируют горожан. Это и невозможно, поскольку последние ничего не производят. Но чем тогда живут владельцы дворцов? Теми же хлебцами, что я видел у земледельцев?.. А знают ли крестьяне об усадьбе — это хорошо бы установить…
Я и не заметил, как очутился в ущелье. Эоловый город остался позади за стеной камня. Шагалось легко.
В мыслях мелькало то, что набралось за мои четыре дня здесь на Иакате.
Во-первых, горожане. Одни видят все, другие нет. Феномен не биологический, а из области социальной психологии. Во-вторых, заложенная кирпичом библиотека, спрятанные в подвал настоящие произведения искусства — признак того, что когда-то был запрет на информацию. Затем этот райский уголок, со всех сторон окруженный холмами. Но главное — скрытая под землей машина, что кормит горожан, определяя их образ жизни. Такое устройство может быть обязано своим появлением разным причинам. Как некий экстравагантный излишек мощного научно-технологического потенциала, созданный обществом, которое уже не находит, чем заняться. Правда, больше похоже на утрату веры в человека, на попытку предотвратить катастрофу…
Дунул ветер. Из ущелья я ступил в пустыню. Мокрый, с прилипшим к спине вещмешком стою у подножия высокой дюны. Начинаясь возле выхода из ущелья, длинным языком она косо легла до самого блеснувшего впереди моря. Мимо такой я в день прилета не проходил, двигаясь к городу. Значит, корабль должен быть справа.
Лезу наверх.
К западу «Аварийна» нет.
Удивился, потом сообразил, что если, впервые осматриваясь в компании недружелюбных земледельцев, я не увидел на горизонте песчаного вала, то отсюда и корабль не должен просматриваться.
На первый взгляд показалось, с обеих сторон безлюдно. Потом справа у моря заметил темную точку.
Бегом у самого берега по влажному песку. Точка росла, превратилась в старика, сидящего у воды. Поздоровался, спросил, известно ли ему, что лежит за холмами в каменной пустыне. Мой собеседник стал подниматься. Он был очень стар, ослаб. Я поспешил помочь ему, но не сразу смог утвердить дрожащее высохшее тело в стоячем положении. Выгоревшие и вместе с тем по-детски наивные глаза смотрели на меня со страхом.
— За холмами?.. Не знаю.
— Нет?
— Нет.
— Ну и хорошо.
Я ему не поверил. Как раз из-за этого испуга. Знает, но боится это признать. Мне уже следовало торопиться, однако нельзя было оставлять его, такого слабого, одного, на ногах. Сказал, что помогу сесть, но старик перехватил мою руку тонкими твердыми пальцами.
— Подождите! Я сяду, сяду… Почему вы спросили, не знаю ли я, что там?
— Просто так. — Я пытался его усадить, но он сопротивлялся.
— Но я-то не знаю.
— Понял.
— Может быть, кто-то вам сказал, что мне что-то известно?
— Никто.
— А почему вы спросили именно меня?
— Больше некого — пусто же кругом. Поэтому и спросил.
Старик огляделся, но не успокоился. Еле-еле удалось его усадить, и я побежал дальше. Получалось, были когда-то здесь на Иакате запретные территории — или даже сейчас есть. Не только приближаться к ним, но даже знать об их существовании считалось преступным.
Справа поля, слева море. Длинными полосами лежали выкинутые на песок водоросли. Пахло гниением, солью. Берег постепенно повышался. Чтобы не терять из виду окружающее, я перешел с прочной кромки подсыхающего песка ближе к посевам анлаха. Там по-прежнему не было людей. Видимо, мужчины проходят военное обучение возле города, женщины с детьми остались по домам.
