Библиотека фантастики и путешествий в пяти томах. Том 3 - Гансовский Север Феликсович (книги бесплатно читать без .TXT) 📗
Самолеты исчезли, но поврежденный ими сторожевик больше не мог буксировать: он сам оказался в опасном положении. Оставалось одно - уходить, пока сторожевик еще не потерял возможности двигаться своим ходом. Командир сторожевого корабля предложил затопить «Котлас», но старпом парохода, заменивший убитого капитана, отказался. Вместе с ним решили остаться все не получившие ранения моряки с «Котласа». Они хотели продолжать борьбу за живучесть гибнущего корабля, надеясь на скорый приход эсминца конвоя.
Сторожевик ушел, взяв на борт раненых с «Котласа». Море было пустынным, и таким же пустым, покинутым казался «Котлас», медленно дрейфовавший на зюйд-зюйд-ост. Рация на нем больше не работала, паровые донки не могли откачивать воду, свет отсутствовал. В сущности, это был лишь холодный труп корабля, еле державшийся на воде. Но с ним оставались шесть моряков.
Один из них, высокий, худощавый, осматривал рубку. Это был старпом «Котласа» Ильин. Углы его рта опустились, на щеках обозначились длинные вертикальные морщины, отчего лицо стало напряженным и жестким. Туман - прежде друг, скрывавший корабль от врага, - сейчас был грозной опасностью. Найти «Котлас» в обширной зоне тумана для шедшего на помощь корабля конвоя было непосильной задачей. Дать радио Ильин не мог: для гудков не было пара. Оставалось бить в колокол, рискуя приманить подводную лодку или рейдер врага.
Старпом задумался. Скоро ночь, норд-вест, по-видимому, установился надолго. Холодный ветер, пролетая над теплыми струями Гольфстрима, подхватывает насыщенный водой воздух и гонит его сюда, сгущая в туман. Дрейф несомненный, и этот дрейф несет «Котлас» к вражеским берегам. До них далеко, но и осенняя ночь длинна, и если вовремя не придет помощь… Ильин сжал зубами мундштук давно погасшей трубки, представив себе растаявший поутру туман и «Котлас» в виду вражеского берега.
Волна плеснула, слабо звякнула дверца шпигата. Этот звук напомнил старпому картину недавних похорон погибших в бою товарищей и капитана «Котласа». Ильин любил капитана, и мало кто на судне знал о задушевной дружбе, связывавшей обоих. У старпома снова защемило сердце, как в тот момент, когда он наклонился над смертельно раненным капитаном. В последний раз заглянул он в глаза друга, которые вдруг потеряли обычную серьезность и смотрели на старпома по-детски открыто и ясно. Побелевшие губы разжались. Ильин уловил слабый шепот: «…вам… Вы сохраните для…» Старпом так и не узнал, говорил ли капитан о корабле или о своей заветной тетради.
Капитан уже несколько лет писал записки по истории русского флота.
«История русского флота, - не раз говорил капитан Ильину, - для меня делится на три части. Одна - это военный флот, имеющий большую официальную историю. Вторая - торговый флот, такой истории не имеющий. Длинная цепочка тянулась от царствующего дома (тут капитан пускал крепкое морское слово) до хозяев. Кому здесь было историю писать? Однако русский торговый флот рос и развивался, давал замечательных моряков, и тут он никому, кроме как русскому народу, не обязан. О нем вы прочтете в разных произведениях, учебных и литературных. Но уже совсем никакой истории не имеют те русские моряки, которые не нашли себе места в царской России и вынуждены были уйти на чужие корабли. Об этих подчас замечательных моряках ничего не известно, истории своей они никакой не имеют. Пробел этот я пытаюсь заполнить. Ведь я - из старинного моряцкого рода и многое знаю такое…»
Все это Ильин вспомнил сейчас, стоя на исковерканной палубе «Котласа».
Два керосиновых фонаря, качаясь и коптя, бессильны разогнать душный мрак. Вода выше пояса. С каждым размахом судна тяжелая масса воды грозно и глухо ударяет в переборки. Эта черная, кажущаяся неимоверно глубокой вода - самый неумолимый, опасный враг.
– Ух, холодище! - послышался ясный молодой голос откуда-то из темноты.
– Ничего, Витя, сейчас погреемся! - отозвался другой, хрипловатый голос. - А ну, Титаренко, давай ее сюда.
– Не подпереть, выдавливает…
– А богатырь наш где?
– Курганов, на подмогу!
– Не могу, мы тут с механиком…
– Стой! Вот попало… Давай жми, дер-ржи-и-и! Эх проклятая!..
– Выдавило опять? - спросил сверху Ильин. - Сейчас я спущусь… Заводи под стрингер… Стой!.. Так, бей!
Удары молота, всплески воды, резкие окрики наполняли темное и тесное помещение.
– Фу! - отдуваясь, сплюнул кто-то. - Нахлебался…
– Вкусна трюмная водичка? - подшутил над ним другой голос.
– Как будто все, Матвей Николаевич? - негромко спросил Ильин.
– Все пока, - ответил второй механик, Головин, беспрерывно отплевываясь.
– С тоннелем справились, - продолжал старпом. - А в машинном?
– Там ничего не сделаешь! - И невидимый в своем углу механик махнул рукой, появившейся в свете фонаря. - Гребной вал согнут, сальники протекают, ахтерпик разбит, рецесс разбит, коридор поврежден - давить все равно будет…
– Да, тут подкрепить нечем, - согласился старпом.
Насквозь промокшие моряки вылезли на палубу, где их сразу до дрожи в теле прохватило холодным ветром. Солнце село, но было еще достаточно светло, чтобы видеть, насколько плотен туман, - даже шпиль на приподнятом носу «Котласа» расплывался. Пятеро мокрых, дрожащих людей посмотрели на Ильина, и на лицах их был написан один и тот же вопрос. Молодое, красивое лицо третьего помощника казалось растерянным, механик зло закусил губу, а гигант-кочегар угрюмо хмурился. Ильин предложил всем поскорее переодеться и подкрепиться, а затем поочередно дежурить у судового колокола, уцелевшего на покривившейся стойке. Это было единственное средство дать знать о себе - звонить в колокол. Делать это надо осторожно, все время прислушиваясь, и чуть что - прекратить и звать всех наверх. «А там - как судьба!» - заключил Ильин и, сопровождаемый своим немногочисленным экипажем, направился в каюту.
– Прибавляется? - отрывисто спросил механик.
– Еще фут.
– Порядочно, даже чересчур! - Механик вопросительно посмотрел на старпома.
– Запускайте, - распорядился Ильин. - Бензина мало, но другого выхода нет.
Механик поманил рукой кочегара, и оба исчезли в темноте. Скоро к размеренным ударам колокола прибавилось пыхтение мотора. Механик кончил регулировку, любовно погладил по гладкому зеленому цилиндру бензиновой помпы:
– Выручай, милая!
Слегка сконфузившись, он посмотрел на стоявшего с фонарем кочегара. Но кочегар прислушивался к звуку мощной струи воды, лившейся за борт, и одобрительно кивнул:
– Маленькая, да удаленькая! Эх, хватило бы бензина!.. - Кочегар замолчал и совсем другим тоном закончил: - Пойдемте, Матвей Николаевич.
Темная, беспросветная ночь, нависшая над кораблем, тянулась медленно. Моряки собрались в каюте старпома, поближе к выходу. Сменялись дежурные у колокола - входили закоченевшие, отогреваясь приготовленной на столе стопкой. Много раз старпом и механик спускались в трюмы измерить уровень воды. И по мере того как шло время, приближаясь к рассвету, все меньше оставалось надежды на спасение корабля. Приток воды усиливался. Глухой стон переборок и скрип упоров говорили о возрастающем давлении воды. Если еще в помпе кончится бензин… Моряки старались не раздумывать, скрашивали тяжелое ожидание шутками и рассказами, но под конец все замолчали. В тишину едва освещенной каюты зловеще и настойчиво доносились редкие удары колокола, словно твердившие: «Нет, нет…» Минута тишины, нарушаемой слабым тарахтением помпы, и снова: «Нет, нет…»
Кочегар вдруг смущенно улыбнулся:
– Спой-ка нам, Витя…
Остальные поддержали его.
Третий помощник, Виктор Метелицын, не заставил себя упрашивать. Юное лицо его порозовело и стало мечтательным, едва только пальцы коснулись гитары, которую он принес из своей каюты. Высоким, сильным голосом он запел знакомую песню. Метелицын пел, склонившись слегка набок и подняв красивое лицо к тускло светящему фонарю. Мрак каюты, квадрат белой скатерти на столе и снаружи, в открытую дверь, настойчивые удары колокола, которые уже не казались зловещими, а как бы аккомпанировали песне… Надолго запомнил этот предрассветный час каждый из четырех моряков, слушавших молодого помощника.