Похититель снов (СИ) - Лоухед Стивен Рэй (читать книги полностью без сокращений TXT, FB2) 📗
Теплота этого чувства удивила и смутила его. Она находилось далеко за пределами его опыта. Чувство не поддавалось объективному анализу, заставляя сознание метаться в поисках объяснений; это напоминало поиски выключателя в темной комнате, когда неизвестно, есть ли он вообще. Он оставался в растерянности до тех пор, пока ему в голову не пришло, что это необъяснимое чувство может называться любовью.
Он набрал код на переборке, панель с шелестом отъехала, пропуская его в полутемную лабораторию. Ни Тиклера, ни Курта не было; видимо, они уже давно закончили и ушли. Это его устраивало. Не хотелось думать ни о проекте, ни о Тиклере, ни о сканах. Хотелось побыстрее скинуть комбинезон и завалиться в койку, что он и сделал, оставив MIRA на контроле…
Спенс в страхе цеплялся за скалы, заглядывая в пропасть. Раскаты подземного грома ощутимо потряхивали не только камни, но и внутренности его организма. Внизу, кружась в бурлящей тьме, то и дело возникали странные формы, перетекавшие друг в друга, каждый раз поднимая тонкую голубоватую пыль, похожую на бархатный туман.
Очередная вспышка молнии рассеяла тьму, заполнявшую пропасть. Он посмотрел вниз и ясно различил мешанину костей внизу. Там кружились в вечном танце останки гигантских доисторических существ.
Молния ударила в скалу, за которую он держался. Спенсу показалось, что ему оторвало руку, и он спиной вперед полетел вниз. Он тщетно пытался ухватиться за выступающие камни. Поздно. Спенс с воплем влетел в танец костей.
Он падал вниз и вниз. Мелкая голубая пыль, поднимавшаяся навстречу теплыми восходящими потоками, обжигала глаза и забивалась в нос. Спенс задыхался. А потом его окутал мрак.
Гром постепенно стихал. Спенс продолжал падать сквозь бесформенное ничто. Он больше ничего не чувствовал и ничего не слышал, кроме биения собственного сердца и стука крови в ушах. Ему казалось, что он будет падать так вечно. Но он тут же пришел к выводу, что сама идея вечного падения абсурдна.
А может, подумал Спенс, я и не падаю совсем? Но как же тогда ощущение падения? Внезапно сознание окатила волна новой жути: он сжимался, становился меньше и меньше. Не было никакой точки отсчета, чтобы оценить себя, тем не менее, он чувствовал, что стал совсем крошечным. А процесс сжатия продолжался.
Вот этим все и закончится, подумал Спенс. Вселенная взрывается сама в себе, стремясь обратно к точке творения, сжимая атомы в ту единственную элементарную частицу, из которой родилась вся материя. И он был частью этого процесса; он просто сам был этим процессом. Сейчас и навсегда…
На этот раз он не зафиксировал момент пробуждения. Просто в какой-то миг начал полностью осознавать окружающее, а также понял, что уже некоторое время находится в сознании. Никакой разделительной линии, о которой можно было бы сказать: «Здесь я спал, а здесь бодрствовал». Грань между бодрствованием и сном отсутствовала. В сознании Спенса сон и реальность слились воедино.
Перед ним мерцал переливающийся круг голубого света, из него тянулись не то щупальца, не то нити. Они слабо светились, покачиваясь в темноте каюты и ощутимо затягивая в центр обруча. Он чувствовал подъем, притяжение, колебания и знал, что уже ощущал подобное раньше. Это было: — сияющий обруч, блестевшие отростки, бесформенная масса, мрачно шевелящаяся в центре, — знал, но не помнил. Было просто знание.
Он с мрачным восхищением наблюдал, как медленно вращающийся внутренний глаз круга сгущается в мерцающую массу света. Он почувствовал давление в груди; легкие горели, и он понял, что уже давно задерживает дыхание. Сердце заполошно колотилось о ребра, а внутри нарастал страх. У него был даже запах, похожий на вонь от шерсти мокрого животного.
Ужас перерос в физическую реакцию. Он наблюдал за этим процессом с любопытством ученого, как наблюдал бы за кипением воды в мензурке и превращением ее в пар, или за какой-нибудь стадией химической реакции. Ужас жил не в сознании, а в какой-то другой части его существа, не связанной с разумом.
Появился звук, похожий на звяканье бьющихся друг о друга осколков стекла, его интенсивность нарастала. Он отметил звук и обратил внимание на покалывание в коже. Спенс вгляделся в зеленый обруч и увидел, как из неопределенной формы начинают проступать очертания человеческой фигуры. Еще немного, и перед ним вылепилось лицо — худое, истощенное лицо Хокинга.
Призрак ухмыльнулся. Спенс оторопело мигнул в ответ. Во рту пересохло; он не мог ни говорить, ни кричать. Впрочем, и желания не было.
Хокинг заговорил.
— Начинаете привыкать к раздражителю, Спенсер. Это хорошо. Делаете успехи. Скоро мы начнем давать простые команды. Мне надо установить постоянную ментальную связь, чтобы можно было передавать вам мыслительные импульсы. До сих пор я отправлял вам внушения через ваши сны. Надо связать наши сознания, тогда я смогу делать это и во время вашего бодрствования.
Хокинг улыбнулся жуткой улыбкой. Застывший Спенс бесстрастно смотрел вперед.
— Это вам не повредит, — успокоил Хокинг. — Расслабьтесь. Закройте глаза. Освободите сознание от всех мыслей. Думайте только о синем цвете. Сконцентрируйтесь на синем цвете, Спенсер. И ни о чем не думайте.
Спенс повиновался командам призрака. Он закрыл глаза и заполнил все пространство своего сознания ярким оттенком синего. Расслабил сжатые кулаки и ссутулился; голова упала, подбородок уперся в грудь.
— Через минуту я прикажу вам открыть глаза и посмотреть на меня. Но не раньше. Ждите команды, понимаете? Сконцентрируйтесь. Выполняйте мои указания. Сосредоточьтесь…
Спенс ощутил, как сознание ускользает от него. Как будто его душа — все то, что он сам считал Спенсом, — вытекает из него, как жидкость из бутылки. Где-то глубоко внутри родилась дрожь и начала распространяться по позвоночнику и конечностям. Пронзительный звенящий звук усилился, начали резонировать кости черепа. Голова закружилась. В самом центре его существа зародилось жесткое маленькое ядро — очаг сопротивления. Но другая могучая сила, давящая на сознание, угрожала разрушить его.
Нет! подумал Спенс. Нельзя поддаваться! Но решению не хватало силы. Сила покинула его.
Нет! — мысленно закричал он. — Прекрати это! Прекрати! — Он не знал, удастся ли ему произнести это вслух, да это было и неважно. Он вцепился в маленький комочек сопротивления, всем существом пытаясь удержать последний крошечный клочок себя. И что-то начало получаться. Воля возвращалась.
— Расслабьтесь. Не стоит бороться, Спенсер. Никакого вреда для вас тут нет. — Голос Хокинга раздавался внутри. Хокинг сидел у него внутри! Всем своим скукожившимся сознанием Спенс осознавал ужас этого чужого присутствия.
— Не буду! — закричал Спенс, вскинув голову. Он открыл глаза и увидел перед собой мерцающий зеленый нимб с ужасным лицом Хокинга, смотрящим на него сверху вниз. Но он увидел кое-что еще, что помогло ему вернуть самообладание.
Дрожащие световые нити вокруг краев обруча тянулись к нему, почти касаясь. Спенс точно знал, что если тотчас же не прервет контакт, то перестанет существовать. Спенс Рестон станет телом, населенным разумом Хокинга и подконтрольным воле Хокинга. Он не мог этого допустить.
Он чувствовал проникновение Хокинга в себя. Он вскрикнул и бросился на пол, заставив кое-как шевелиться отяжелевшие руки и ноги. Но световые нити и не думали ослаблять хватку, они продолжали тянуться к его лбу.
Дрожа от напряжения, с трудом управляя дряблыми мускулами, собирая по крохе последние оставшиеся силы, он потащился к ванной комнате. Непослушными руками помогая непослушным ногам, как-то умудрился встать на ноги.
— Сядьте, Спенсер. Расслабьтесь. Мы почти закончили. Расслабьтесь. Сосредоточьтесь. — Голос Хокинга звенел в голове. — Расслабьтесь… расслабьтесь… расслабьтесь…
Он вслепую ударил по панели доступа, и дверь ванной скользнула в сторону. На пороге он с трудом удержал равновесие.
