Т. 12 Фрайди - Хайнлайн Роберт Энсон (читать книги полностью без сокращений бесплатно TXT) 📗

— Ну, почему же? Все это — чистая правда. Только я все равно не стала бы отнимать у вас вашу работу — честное слово, это не мой стиль. Просто у меня заболела спина, и я разозлилась. А вы неплохо держались. Как вас звать?

— О? Мэтью.

— Хорошее имя, Мэтью. Крепкое. — Джоан Юнис вернулась, подошла к нему вплотную. — Мэтью, я улетаю на Луну. Навсегда. Я никогда не вернусь оттуда. Простите старую суку… будем друзьями, ладно? Меня некому провожать, Мэтью. Поцелуйте меня… на прощание…

— О…

— Это ничего, что живот большой. Встаньте сбоку, так будет лучше… — Она подняла лицо и закрыла глаза.

Потом она судорожно вздохнула и прижалась к нему.

— Мэтью? Можно, я буду любить вас? Нет, совсем не то, что вы подумали… да мне и нельзя уже… Просто скажите мне, что я могу с любовью вспоминать вас в дороге… а это очень длинная дорога… до Луны. Я даже немного боюсь, когда представляю… Я слишком долго жила без любви, и мне кажется… я просто хочу успеть полюбить всех, всех, кто мне позволит… и будет хоть немного любить меня в ответ. Вы — будете? Или эта сука уж слишком стара?

— О, мадам Сэлэмэн…

— Юнис. Я — Юнис, Мэтью.

— Юнис… Юнис, вы — самая восхитительная сука… думаете, я почему держал вас на том стуле и не отпускал? Мне так хотелось посмотреть на вас… не насмотреться, не потрогать, не поцеловать — только смотреть и смотреть…

— Поцеловать тоже можно…

На этот раз у него получается лучше, намного лучше…

Не мешай, я занята.

— Чудесная… — он перевел дыхание.

— Пузатая и растекшаяся, — усмехнулась Джоан. — Видел бы ты меня полгода назад — а еще лучше — саму Юнис, ту, первую…

— Все равно — ты чудесная. Но нам нужно остановиться… Прощай, Юнис. Тебе — в эту дверь, а там — по указателям…

— Прощай, Мэтью. Я люблю тебя… и буду любить даже на Луне.

— Береги себя…

О, черт! «Врачебный контроль». Сейчас начнется всякое дырколазанье…

Зато нас поцеловали на прощание.

Глава 29

В Луна-Сити миссис Сэлэмэн, как и положено женщине, достигла наконец финиша утомительной девятимесячной дистанции. Ее симпатичный пуп торчал вперед, живот выпятился и вздымал простыню. Рядом сидела медсестра, тоже беременная, но с меньшим сроком. Джоан Юнис ожидала разрешения от бремени в общественной больнице.

— Винни?

— Да, дорогая?

— Если мальчик — то пусть будет Джейкоб Юнис. Если девочка — Юнис Джейкоб. Обещай.

— Обещаю, дорогая. Я записала, я помню. Мы же договорились: случись что, и я забочусь о твоем ребенке, а ты — о моем. Ты помнишь? Но нам не придется этого делать, потому что все будет в порядке, все будет хорошо…

— Поклянись, это так важно…

Джоан, не называй ребенка Джейкобом! Пусть будет Йоханн.

Джейк, я никогда не соглашусь назвать свое дитя этим идиотским именем! Мне оно стоило многих слез… но потом я научился драться.

Джок, не спорь. Босс прав.

Тогда пусть будет Джон!

Его зовут Джейкоб, и никак иначе!

Джоан, ты была самым упрямым старым ублюдком в Солнечной системе — и перемена пола тебя не изменила. Так что все правильно.

Джейкоб, я тебя люблю.

Я тоже люблю тебя, Джок.

— Клянусь, Джоан! Клянусь чем хочешь…

— Моя нежная Винни. Мы прошли немалый путь вместе… ты, я и Роберто…

— Да, дорогая. Так и было.

— Я больна. Или нет?..

— Джоан, ты не больна. Просто женщины всегда чувствуют себя скверно перед родами…

— Какими родами? Винни, наклонись, я должна сказать тебе… Это безумно важно. Имя ребенка должно быть…

— …синдром отторжения. Атипичный, но несомненный.

— Почему атипичный, доктор Гарсиа?

— Ну… налицо раздвоение личности. Даже растроение.

В бреду она говорит тремя голосами, причем два из них — голоса умерших.

— Не знаю… Впрочем, я не психиатр. Мое дело — принять здорового ребенка, а на сколько голосов она говорит, мне все равно. Я принимал от женщин, которые вообще ничего не соображали.

— Я тоже не психиатр. Давайте считать, что это просто бред. Просто отторжения я боюсь больше всего…

— Доктор, я не имел дела с пересадками органов, я акушер. Но многие из моих пациенток чувствовали себя гораздо хуже… но на третий день после родов вставали на ноги. Может быть, сказывается еще и адаптационный синдром? Она прибыла меньше месяца назад…

— Видите ли, у этой пациентки был пересажен мозг, а сейчас мы видим нарушение корковых связей. Не знаю, долго ли это будет продолжаться… но, боюсь, мы уже ничего не сможем сделать. Как только нарушатся стволовые связи — все. И я ничего не смогу сделать!

Старый акушер покачал головой:

— Это фронтир, сынок. Здесь мы умираем по-настоящему. Да ведь и будь у вас новейшее оборудование — неужели вы остановили бы начавшееся отторжение? А спонтанная ремиссия может наступить и на обычной койке…

— Нет. Впрочем, никакое оборудование тоже не поможет. Мы смогли бы протянуть еще немного, и это все.

— Что ж… Я понял. Это ваша пациентка, и вы сказали все.

— Да. Нужно спасать ребенка.

— Работаем.

Джоан Юнис очнулась. Над ней плыл потолок коридора.

— Роберто?

— Здесь, дорогая.

— Куда меня везут? Снова на операцию?

— Да, Джоан.

— Зачем?

— У тебя нет схваток. Операция самая простая — кесарево сечение. Ничего не бойся. Это проще, чем убрать аппендикс.

— А кто будет делать? Ты?

— Нет, доктор Френкель. Он акушер. Ты его видела утром.

— Да? Не помню. Роберто, мне надо сказать Винни очень важное. Это насчет имени моего ребенка.

— Она записала, дорогая. Джейкоб Юнис или Юнис Джейкоб.

— Да-да! Правильно. Тогда все в порядке. Но пусть сделают побыстрее…

— Все будет быстро, не волнуйся. Под спинальной анестезией, с барбитуратами…

— Доктор, с Агнесс все будет в порядке?

— Да, Йоханн. Не волнуйся. Все будет в порядке.

— Я ей так и сказал… Доктор, я хочу спать. Можно вот здесь, на диване? Разбудите меня, когда Агнесс пойдет за ребенком…

— Хорошо, Йоханн.

— Спасибо… миссис… Викланд. Я не… знал… может быть… так… прекрасно…

— Роберто? Где ты? Я не вижу…

— Здесь, дорогая.

— Потрогай меня. Дотронься до лица. Я не чувствую ничего ниже… Роберто, я купила себе прекрасный год — и ни о чем не жалею. Они уже начали?

— Нет еще. Хочешь спать, дорогая?

— А что, нужно? Я бы не хотела. Одному богу известно… проснусь ли? Время принять пулю, высоко держа голову… Я счастлива, Роберто. Наклонись, дорогой… не могу говорить громко… ближе…

— Зажим! Черт возьми, сестра, не стойте на дороге!

— Всегда все болит, Роберто, все… Всегда. Но есть вещи посильнее боли. Бак пробит, хвост горит, и машина летит на честном слове и на одном крыле… Это… не я… не то, что я хотела… Это Джейк, он поет, он все время поет… когда он счастлив. Ближе, Роберто, ближе… я хочу сказать… до того… как усну. Спасибо, Роберто, что позволял мне принимать тебя в себе, пускать тебя в себя… чувствовать тебя, когда ты во мне… когда ты берешь меня… Как плохо быть одной… Ты осенил меня… своим телом… А теперь я усну, пока еще могу… но сначала надо было тебе сказать все это. Омм мани пхадме хум. Иду спать…

— Мы ее теряем! Доктор, мы ее теряем!

Закричал ребенок.

Мир — возник.

— Остановка сердца…

Джейк? Юнис?

Мы здесь, босс! Руку! Давай руку! Я держу его, Джок! Вот он!

Мальчик или девочка? Кто?!!

Какие заботы, Йоханн! Ребенок есть ребенок! Летим!

Один за всех, все за одного!

Старый мир исчез, и больше здесь не было ничего.