Опасные видения (сборник) (ЛП) - Дель Рей Лестер (книги без регистрации бесплатно полностью TXT) 📗
Что можно ожидать от человека, который заявляет, что Вселенная несимметрична?
Чиб приветствует мадам Трисмегисту взмахом руки и направляется к другому столику. Там сидит
Типичная среднелетка
Бенедиктина Серинус Мельба. Высокая, изящная, у нее лемуровидные бедра, стройные ноги, но большие груди. Ее волосы, черные, как и зрачки, разделены посередине, приклеены к черепу с помощью аэрозольного лака и заплетены в две длинные косы. Они перекинуты вперед по обнаженным плечам и скреплены золотой брошью чуть ниже горла. От броши, имеющей форму музыкальной ноты, косы снова разделяются, каждая охватывает петлей левую и правую грудь. Вторая брошь скрепляет их, после чего они расходятся, обнимая все ее тело, встречаются снова на спине, где третья брошь, и возвращаются, чтобы переплестись на ее животе. Еще одна брошь поддерживает волосы, и дальше они ниспадают черным раздвоенным водопадом на перед колоколообразной юбки.
На ее лице — толстый слой зеленой, аквамариновой, бирюзовой косметики, приклеена также мушка изумрудного цвета. На теле желтый бюстгальтер с нарисованными розовыми сосками; кружевные банты, отделанные оборками, свисают с бюстгальтера. Ярко-зеленый полукорсет с красными розочками облегает талию. Поверх корсета, наполовину скрывая его, надета проволочная конструкция, обтянутая розовой стеганой материей с блестками. Конструкция имеет сзади удлинение, образующее усеченный фюзеляж в виде длинного птичьего хвоста, к которому прикреплены длинные желтые и ярко-красные искусственные перья.
Вздувается колоколом достигающая колен прозрачно-шелковая юбка. Она не скрывает пояс с резинками и полосатые желто-темно-зеленые трусики, белые бедра, одноцветно-черные чулки с зелеными стрелками в виде музыкальных нот. На ногах ярко-синие туфли на высоких каблуках бирюзового цвета.
Бенедиктина одета так для выступления на Фестивале народного творчества; недостает только шляпки, в которой она будет петь. Несмотря на все, она много раз высказывала, среди прочих претензий, обвинение в адрес Чиба, что тот вынудил ее оставить сцену, из-за чего она упустила свой шанс добиться громкой славы.
С нею пять девушек, им всем от шестнадцати до двадцати одного, они пьют по (сокращенное название попводяры).
— Бенни, надо бы поговорить наедине, — говорит Чиб.
— Зачем? — У нее прелестное контральто с гадкими интонациями — следствие дурного настроения.
— Ты пригласила меня сюда, чтобы разыграть сцену на публике? — спрашивает Чиб.
— Боже праведный, все сцены для публики и созданы! — кричит она пронзительно. — Послушайте его! Он хочет поговорить со мной наедине!
Он вдруг понимает, что она боится оказаться наедине с ним. Более того, она вообще не выносит одиночества. Теперь он знает, почему она всегда настаивала, чтобы дверь спальни оставалась открытой и пусть подруга Бела будет поблизости. В пределах слышимости. И видимости.
— Ты говорил, что только поласкаешь меня пальцем! — кричит она. И показывает на свой слегка округлившийся живот. — У меня будет ребенок! Грязная сладкоречивая скотина!
— Зачем ты врешь? — говорит Чиб. — В тот момент ты говорила, что тебе нравится, ты любила меня.
— Любила! Он говорит о любви! Откуда, к черту, я могу помнить, что я там говорила, ты так меня завел! И ведь я не говорила, чтобы ты засовывал его в меня! Я не могла такого сказать, не могла! И вообще, что ты со мной сделал! Так сделал, что я целую неделю едва ноги переставляла, скотина! Боже мой!
Чиб вспотел. За исключением бетховенской «Пасторали», льющейся из фидео, в комнате царит тишина. Его друзья ухмыляются. Гобринус, отвернувшись, пьет виски. Мадам Трисмегиста тасует карты и портит воздух, испуская из себя адскую смесь пива и лука. Подруги Бенедиктины разглядывают свои длинные, как у китайского мандарина, ярко наманикюренные ногти или едят глазами Чиба. Они разделяют ее негодование и обиды, и она отвечает им тем же.
— Я не могу глотать эти таблетки! Меня выворачивает после них, и дергается глаз, и месячные начинаются не вовремя. И ты знаешь об этом! Я не выношу, что в матке у меня что-то постороннее! И вообще, ты наврал мне! Ты говорил, что принял таблетку!
Чиб видит, что она противоречит сама себе, но нет смысла отыскивать какую-то логику. Она в неистовстве, потому что беременна; ей не хочется всех тех неудобств, связанных с абортом, и она жаждет отомстить ему.
Но каким образом, — ломает голову Чиб, — как же она смогла забеременеть в ту ночь? Ни одна женщина, даже самая плодовитая, не смогла бы зачать тогда. Должно быть, ее трахнули до или после того. Однако она божится, что все произошло в ту ночь, в ту самую ночь, когда он был
Рыцарь пылающего пестика, или пена, пена на просторе
— Нет, нет! — кричит Бенедиктина.
— Почему? — спрашивает Чиб. — Я люблю тебя. Я хочу жениться на тебе.
Бенедиктина визжит пронзительно, и ее подруга Бела, там, за дверью, вскрикивает:
— В чем дело? Что случилось?
Бенедиктина не отвечает. Негодуя, сотрясаясь всем телом, словно в приступе лихорадки, она выпрыгивает из кровати, отпихнув Чиба. Она бежит к маленькой яйцевидной ванной, он бросается следом.
— Надеюсь, ты не собираешься сделать то, что, мне кажется…. — говорит он.
Бенедиктина стонет:
— Ты — мерзкий недоносок, сукин сын!
В ванной она тянет на себя панель в стене, и та превращается в полку. На ней, примагнитившись к полке донышками, стоит ряд баллончиков. Она хватает высокую, тонкую банку сперматоцида, садится на корточки и вставляет ее себе между ног. Она нажимает кнопку на донышке, и баллончик исторгает пену с шипением, которое не заглушается даже плотью, облегающей разбрызгиватель.
Чиб замирает остолбенело. Но через секунду он исторгает яростный рев.
Бенедиктина кричит:
— Не подходи ко мне, рудикал!
Со стороны спальни доносится робкий голос Белы:
— С тобой все в порядке, Бенни?
— Сейчас я приведу ее в порядок! — вопит Чиб.
Он делает прыжок и хватает с полки баночку с темпоксидным клеем. Бенедиктина пользуется им для закрепления парика на голове, он соединяет намертво любые материалы, и отклеить их можно только с помощью специального размягчающего препарата.
Бенедиктина и Бела вскрикивают одновременно, когда Чиб поднимает Бенедиктину и затем укладывает на пол. Она отбивается, но ему удается разбрызгать клей поверх баллончика со сперматоцидом, на кожу и волосы вокруг него.
— Что ты делаешь? — вопит она.
Он нажимает кнопку на дне баллончика до отказа и затем распыляет клей поверх донышка. Она продолжает бороться, и он прижимает ее руки крепко к телу, не дает ей перевернуться и таким образом сдвинуть баллончик внутрь или наружу. Чиб считает до тридцати про себя, даже для тридцати с чем-то для верности: пусть клей как следует схватится. Он отпускает Бенедиктину.
Шапка пены вздувается у нее в паху, пена стекает по ногам и разливается по полу. Жидкость в баллончике под огромным давлением, заключена в неразбирающуюся герметичную железную оболочку, и пена быстро растет, попав на открытый воздух.
Чиб забирает с полки баночку размягчителя, зажимает ее в руке, решив твердо, что она не сможет завладеть препаратом. Бенедиктина вскакивает на ноги и замахивается на него.
Чиб перехватывает ее руку, отталкивает Бенедиктину от себя, при этом он смеется, словно гиена, попавшая в камеру с веселящим газом. Поскользнувшись на полу, который залит пеной уже по щиколотку, Бенедиктина падает и выкатывается на ягодицах из спальни спиной вперед, царапая баллончиком пол.
Она поднимается на ноги и только теперь полностью осознает то, что сделал Чиб. Ее вопль взлетает под потолок, и туда же вверх подпрыгивает она, изгибаясь, как в танце, хватаясь за баллончик, ее вопли усиливаются с каждым рывком, который причиняет ей боль. Затем она поворачивается и бежит из комнаты, по крайней мере пытается бежать. Она едет, как на лыжах; у нее на пути Бела; они хватаются друг за друга и вместе выезжают из комнаты, делая пируэт в дверях. Пена завихряется, так что они обе кажутся Афродитами, которые рождаются из увенчанных пенистыми барашками волн Кипрейского моря.
