На грани возможного(изд.1947) - Охотников Вадим Дмитриевич (бесплатная регистрация книга TXT) 📗
Вы не думайте, что в этом самом приборе не было предусмотрено такое устройство, чтобы, значит, управлять молнией, после того как она вылезет. Ничего подобного! Специальный радиопередатчик находился для этого. У него, значит, такая волна, что захватывает электрический шарик и гонит его в соответствующем направлении. Ну, вроде как ветер - мыльный пузырь! Только вот в тот самый момент, про который я вам рассказываю, работало это устройство еще ненадежно. Так сказать, требовало некоторого усовершенствования. Потому это так и получилось... Сейчас мне даже трудно сообразить, сколько времени продолжалась вся эта история. То, понимаете, молния к нам приближается, то удаляется. То появляется, представьте себе, над самой головой. "До каких же пор - думаю, - это безобразие будет продолжаться?! Тут наши ученые находятся! Не могу же я допустить, чтобы они рисковали жизнью! Надо принимать меры..." Выбрал я момент, когда молния находилась сравнительно далеко, но явно, так сказать, намеревалась вернуться обратно, и... решился. "Пусть,- думаю, - я погибну. А жизнь ученых все-таки дороже. Почему, - думаю, - и мне не пострадать за науку. Раз такое дело..." Хватаю я, представьте себе, лежавшую рядом саперную лопату, выскакиваю и бегом... прямо к огненному шарику.
- Товарищ комендант! Что вы делаете? - слышу, кричат сзади. - Вернитесь! Подбегаю к молнии. Так шагах в трех от нее замахиваюсь лопатой... И что же вы думаете? Отлетает ...в сторону!
Отлетела, значит, остановилась. Смотрю - опять направляется к укрытию!
Ох, и зло же меня взяло!..
"Да что же это ты, - думаю, - снова лезешь! Хоть ты и высоконаучное явление, а все же обыкновенной лопаты боишься!" И опять, значит, к ней. Что тут было, товарищи! Все присутствовавшие выставили головы, чтобы лучше видеть это зрелище. Петр Сидорович мне потом объяснял, что такого ни одному ученому, ранее изучавшему шаровую молнию, не могло даже присниться. Долго я за ней гонялся с лопатой! Как замахнусь, она, значит, от меня... Я за ней. Опять лопатой... Она опять от меня...
Все кричат:
- Оставьте, товарищ Воронов! Бросьте! Вы с ума сошли!
А я и не слышу. В азарт вошел.
И вот, представьте себе, погнал ее таким манером к лесу. Вижу, поплыла, милая, полным ходом... И даже высоту набирает...
Погрозил я ей вслед еще несколько раз, для порядка, лопатой, постоял немножко и совершенно спокойно возвращаюсь к своим.
Ну, тут, конечно, полный триумф.
- Товарищ Воронов! Это поразительно! - говорит Петр Сидорович. -Ваш поступок, не вдаваясь в его героизм, имеет огромное теоретическое значение! Вы даже не представляете, что вы сделали!
- Ну, а что же такое, - говорю я, помахивая лопатой. - Подумаешь, молния... А чего она к нам лезет!
- Да нет, - продолжает профессор, - все это неспроста. Тут заложено глубокое физическое явление... Вот спасибо! Вы помогли мне найти путь к усовершенствованию моего прибора...
Все пожимают мне руку и разными другими способами выражают свое восхищение.
- Разрешите-ка вашу лопаточку, - говорит мне один научный сотрудник. Необходимо ее, по возможности, точно измерить.
- Пожалуйста! - отвечаю я. - Самая обыкновенная лопата.
Все о6ступили меня, внимательно рассматривают лопату, измеряют ее длину.
- Поразительно, но факт! - кричит через некоторое время Петр Сидорович. Размеры лопаты очень близко соответствуют половине длины волны нашего радиопередатчика. Она, товарищи, действительно, работала как отражательный экран. Теперь все окончательно ясно. Помните, я еще давно говорил, что нам, возможно, не обойтись без направляющих экранов. Вот на опыте мы теперь. В этом убедились окончательно... Еще раз спасибо, товарищ Воронов!
- Не стоит, - говорю я. - Подумаешь, какая мелочь! Да это просто была моя прямая обязанность.
- Ну-ка, товарищ Воронов, - обращается ко мне Петр Сидорович, Подставьте-ка вашу лопаточку к нашему прибору вот в этом месте. Держите ее так, чтобы плоскость была направлена к лесу.
Я, значит, приставляю лопату к аппарату, а Петр Сидорович нажимает какую-то кнопку... и - пожалуйста! В лесу раздается взрыв! Это, значит, разорвалась наша молния...
- Вот видите! - радостно говорит профессор, - Все верно! Железного экрана действительно не хватало на этом месте. Теперь волна излучается в нужном направлении.
И что ж вы думаете? Приезжают в следующий раз, а уж по бокам их машины укреплены новые приспособления.
С тех пор, с каждым приездом, шаровая молния управляется у них все лучше и лучше. А вот последний раз - так совсем здорово получилось!
Теперь у них скоро вся проблема будет окончательно решена.
...Так вот, я вам и говорю, как только приедет на полигон профессор Семенов Петр Сидорович, так сразу спрашивает: "А где же товарищ Воронов?" Одним словом, любит меня ученый народ.
Автоматы писателя
Призвание стать писателем я почувствовал давно. Друзья из среды литераторов отнеслись ко мне недоверчиво:
-Ну, что ж, попробуйте! Вы думаете, это легко? Это вам не машины изобретать. Там все поддается математическим вычислениям и сразу видно, что нужно. А вот в литературной деятельности столько неясностей... -Вы представляете, - говорил мне один известный писатель - я переписываю свои произведения по двадцати пяти раз! Вы понимаете? Двадцать пять раз!
- Все это ерунда! - гордо отвечал я. - У меня, на пример, имеется много интереснейших воспоминании. Только садись и пиши.
Очутившись перед листом чистой бумаги, я очень быстро пришел в уныние.
"Действительно, трудное дело, - подумал я. - С чего же начать?" Меня почему-то все время тянуло изображать на бумаге математические формулы. Или, в крайнем случае, еще раз написать отчет о своей последней работе под названием: "К вопросу о псевдопараметрическом резонансе в четырехполюсниках при неустановившемся режиме контуров"
Где-то далеко в глубине сознания вертелось малопонятное слово "сюжет".
"О чем, собственно, я буду писать?:- проносилось у меня в голове. - Вот, говорят, что существуют в литературе художественные образы. Что это за образы такие? Надо просто начать, с чего-нибудь, а там будет видно. Подумаешь, образы!"
Наконец я решился обмакнуть перо и приступить к делу: "Мои воспоминания, дорогие товарищи, касающиеся..."
Что написать дальше, я просто не знал. А тут еще с моего пера, беспомощно повисшего в воздухе, сползла капля чернил и на рукописи образовалась клякса.
"Это чорт знает что такое! - решил я. - Разве можно писать таким отвратительным пером? Писательскую деятельность нужно обставить с максимальным удобством. Зачем, например, поминутно, макать перо в чернильницу? Это ведь отвлекает от творческого процесса! Потом эта клякса... Нет, нужна автоматическая ручка. При этом очень совершенная, специальная ручка. Странно, что я сразу не подумал об этом".
Несколько дней я затратил на подыскание хорошей автоматической ручки, над которой затем я еще долго изощрялся, переделывая и совершенствуя ее до пределов возможного. Мне удалось добиться, чтобы ручка содержала в себе такое количество чернил, которого хватило бы, по крайней мере, для написания "Войны и мира".
Довольный результатами своей работы, я снова уселся за письменный стол. "Мои воспоминания, дорогие товарищи, касающиеся..." написал я бойко.
Но дальше этого дело опять не пошло. Вначале, когда я прикоснулся пером к бумаге, мне показалось, что мысли потекут плавно и свободно. Но, пока я писал эту маленькую фразу, мысли обогнали перо, как-то запутались и превратились в невероятную кашу. "Рука не успевает за мыслями. Нет навыка, - с горестью решил я. - Хорошо этим писателям. Они только и знают, что пишут..."
