Ярмарка теней (сборник) - Емцев Михаил Тихонович (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений txt) 📗
Мы немножко помолчали, разглядывая кольца дыма, поднимавшиеся к потолку, где висела обильно украшенная стекляшками люстра. Потом Джон сказал:
— Артур, ты знаешь, я, кажется, нашел его…
— Короля?
— Ага.
Джон давно мечтал о центральной находке для своей коллекции редкостей, но до сих пор это ему не удавалось. И вот он говорит, что нашел его…
— Что же это такое?
— Он сейчас придет сюда…
Я был разочарован. Значит, это человек. Плохо, так как в людях, как мне казалось, нелегко найти что-либо из ряда вон выходящее. Все люди очень похожи.
— Ученый?
— Нет.
Тем хуже. Самая новая и ошеломляющая информация у тех, кто впереди. А человек как таковой… Я представил себе, как по темной, плохо освещенной улице, над которой висит глухое, беззвездное небо, идет человек. Он шагает по твердому асфальту, сунув руки в карманы, обычный пешеход обычного города. Он проходит по тем местам, где уже проходили миллионы и еще пройдут миллиарды. Вечный пешеход вечного мира…
Что несут на себе его согнутые плечи, какие слова застыли на его языке, какие мысли, готовые вспорхнуть, затаились в складках его мозга?…
Джон надеется, что ты удивишь и заворожишь нас новым всплеском неведомого. Посмотрим…
Он родился из моего внутреннего взгляда, и, прежде чем я успел что-то сказать, он уже сидел рядом с нами и пил из рюмки наш коньяк.
Внешность у него была… Я не могу описать его внешность, мне иногда кажется, что ее у него вообще-то не было. Вернее, было у него то, что мы привыкли называть внешностью, но в ней было больше от меня и от Джона, чем от него самого. Я думаю, что уже потом мы просто придумали эту внешность.
Конечно, это был безумец. Я сразу понял, что имею дело с сумасшедшим. Удивительно, что Джону не пришла в голову та же мысль. Стоило только взглянуть в его черные, горящие глаза… Хотя нет, глаза у него были синие, глубокого морского оттенка, или… нет, они были бесцветные. Белые круги с темными точками зрачков. Очень страшно. А может быть, у него и вовсе не было глаз. Одним словом, я говорю, что потом мы с Джоном уже многое напридумывали. И глаза, и прочее.
Так вот, пока он пил горячий кофе, я понял, что Джон влип в грязную историю. Конечно, это очень страшный человек. Он ненормален, ясное дело. И вдруг этот субъект, которого Джон называл не по имени, а только «вы», поворачивается ко мне и говорит:
— Все это правильно. Я действительно безумец, но форма моего сумасшествия, как мне кажется, представляет большой интерес для науки.
Внезапно я заметил, что во время нашего коротенького разговора ни он, ни я не открыли рта. А Джон даже не смотрит в нашу сторону. Мне стало так жутко, что ноги похолодели. Я откашлялся и говорю:
— А в чем же, простите, эти странности?
Он улыбнулся беззаботно и пленительно, показав мне свои золотые зубы.
— Давайте я вам все расскажу по порядку, а вы уж сами будете решать.
Я привожу его рассказ почти дословно, если только можно сказать что-нибудь дословно об этом типе.
— Видите ли, — промолвил он, — мое безумие, хотя я его безумием не считаю, нисколько не похоже на поведение тех психов, которые отсиживаются в больницах. Разница между нами очень простая.
Я посмотрел на Джона. Тот слушал молча, с интересом, но, как обычно, чуть индифферентно.
— У обычных психопатов, — продолжал незнакомец, — искажено отображение реального мира. В их мозгу запечатлена изуродованная картина действительности, поэтому они все время попадают впросак. Со мной в этом отношении все в порядке. Я вижу мир таким, как он есть, очень верно и очень точно. Поэтому я не сижу в сумасшедшем доме. Но со мной происходит другое, и я скорее уголовная личность, опасная для общества и государства, чем психический больной.
Он отхлебнул черный напиток и продолжал:
— Я не ведаю, что творю. Иногда это бывают совершенно сказочные вещи. А иногда, наоборот, безумно глупые.
Впервые это случилось в детстве. Мы с приятелями катались в лодке на реке. Я тогда не умел плавать, а в нашей компании попался один подлый и трусливый парень. Он перевернул лодку и, когда я стал тонуть, бросился прочь. Остальные поддались панике и поплыли в разные стороны. Я остался один, и дело мое было плохо — мы находились посредине реки. Внезапно что-то произошло, и я лег на волны. Они показались мне твердыми и ребристыми, как засохшая грязь проселочной дороги. Я лежал очень долго, пока эти идиоты не подогнали ко мне лодку…
Потом наступил перерыв. Прошло около двадцати пяти лет, когда Оно вновь повторилось. Правда, далеко не в такой спасительной форме. Была война. Однажды по сигналу военной тревоги нам пришлось выбегать из большого здания казармы. И вдруг я почувствовал, что не могу пройти в широко открытые двери. Передо мной мелькали спины, ранцы и автоматы моих товарищей, а я стоял и смотрел и знал, что мне нельзя пройти через эти двери. Капитан рявкнул: «Давай! Чего стал?!» Я побежал и… с размаху наскочил на какую-то невидимую преграду. Мне показалось, что там была стеклянная стена. Даже звон пошел, как будто ударили по фарфоровой тарелке. Я в кровь разбил лицо и больно ударился грудью. Когда капитан увидел, как я расквасился, он махнул рукой и выбежал. А я остался один в здании. Я пытался пролезть в окна, но они были такими же непроницаемыми для меня. Рухнула бомба, угодила в казарму и погребла меня. Я получил серьезную контузию и провалялся до конца войны в госпитале. А после войны мир вокруг меня совершенно перевернулся. Я никогда не был уверен в том, что со мной произойдет. Главное, что я все воспринимаю очень нормально. Никаких логических заскоков, никаких галлюцинаций, видений. Все в полном порядке — и зрение, и слух, и рефлексы. Но стоит мне начать что-либо делать… Сплошные чудеса и… анекдоты. Ни за что нельзя ручаться. Минутами я обладаю высшим могуществом. Но я никогда не знаю, когда Оно ко мне придет, в какой форме Оно будет и надолго ли во мне сохранится. Порой я бываю слаб, как ребенок. Самое настоящее безумие, когда… Да, вот так, — сказал он, помолчав, — и все же мне порой кажется, что я в какой-то мере сам как-то руковожу этими чудесами. Нет, нет, конечно, я никогда не знаю, что будет, и не знаю, чем все кончится и за какой срок, но все же… Есть какой-то миг, совсем короткий, буквально секунды, когда как будто молния тебя ударит и ты уже знаешь, что сейчас начнется… И знаешь, как все пойдет. Да что говорить! — вдруг вскричал он. — Ведь вы мне все равно не верите?
Я опять ощутил жуткое чувство падения с большой высоты.
— Вот ему, — он кивнул на Джона, — я уже как-то показал, что я могу. Теперь он верит, что я самый оригинальный человек на земле. А вы, Артур, как?…
— Что делать? — улыбнулся я. — Научный работник не может верить словам, ему нужен эксперимент.
— Хорошо. — Он как-то странно посмотрел на меня. — Я согласен.
— Но вы же сами говорили, что не знаете, когда это найдет на вас. Как же мы…
— Давайте собираться у меня каждый вечер, пока он не сможет что-нибудь показать, — вмешался Джон.
— Идет.
Мы стали прощаться с Джоном. Он вывел нас на лестничную площадку и сказал:
— Завтра в восемь у меня.
Мы вышли на ярко освещенный проспект, по которому пробегали машины. Незнакомец поднял воротник и шел, задумчиво покашливая. У перекрестка он глухо сказал:
— Мне направо. До свиданья, Артур.
Я пошел прямо по проспекту, раздумывая о сегодняшнем вечере. Ничто не подтверждало, что Джон действительно сделал ценную находку для своей коллекции редкостей. Вряд ли этот человек годится в короли. В нем есть что-то, но пока это сплошной детский лепет… Ни одного факта, какие-то сказки, намеки… Ерунда. Но, с другой стороны, Джон не такой человек, чтобы его можно было удивить новой формой сумасшествия. Нужно будет завтра утром позвонить ему, узнать, что мог показать ему этот человек.
Вдруг я услышал за спиной быстрые шаги. Я обернулся и чуть не упал. Там стоял он.
— Погоди! — Глаза его горели, губы дрожали от возбуждения.
