Стеклянная пыль - Никитин Олег Викторович (читать книги онлайн бесплатно серию книг txt) 📗
3. Память
Еще я очень боялся, что окончательно потеряю рассудок. Доктор в дворцовой клинике признался мне как-то раз, что еще один приступ – и мне, скорее всего, уже не выкарабкаться. Трудно сказать, что это означает конкретно – я так и не узнал, как выглядел на всем протяжении морского, а затем сухопутного пути, пока добрый Кашон вез меня в столицу. Очнулся я только поздней весной, спустя полгода после возвращения, по непонятной для доктора причине.
К тому времени Пава вышла замуж за Кашона, Лидия подписала документы, юридические подтвердившие развод, и я остался с тем же, с чем был до женитьбы, то есть с полупустыми счетами и в полном одиночестве. Любопытно, что развод был оформлен буквально накануне моего чудесного исцеления. Пока я вел растительную жизнь в клинике для умалишенных, с моим маленьким герцогством успешно управлялся Вик, так как по просьбе Реднапа Хранитель все еще никому его не пожаловал.
Несколько месяцев я предавался целительному безделью, в то время как Вику удалось значительно подлатать семейное предприятие. В частности, последний охотничий турнир, состоявшийся в Южной резиденции Холдейнов в начале осени, принес солидную прибыль благодаря резко подскочившему обороту вина и пива. Справедливости ради нужно отметить, что Вик справлялся с моими обязанностями намного лучше меня.
Сегодня, когда официальная власть не в состоянии дать населению тепло, свет и пищу – кому вообще нужен институт герцогства? Никто не встанет под мои знамена по призыву, как бывало раньше, во времена моего деда, когда на страну напали орды степных дикарей. С другой стороны, здесь все-таки не суровые северные земли, где многое, если не все, зависит от бесперебойного поступления энергии от Артефакта к Призме герцога. Возможно, по какой-то причине гонцы с фальшивыми кристаллами обошли своим вниманием эту область страны, и тогда отчасти понятно желание ее населения урвать толику тепла Артефакта. Герцогу не оставалось ничего иного, как возглавить поход, и никто из них не ведал, что Артефакт не сможет согреть сразу всех при таком чудовищном перерасходе энергии.
И мог ли я осудить воспользовавшихся нелегальным товаром, когда под моим собственным боком жарко лучился один из образцов? Очень сомневаюсь, что в моих силах остановить крах основания государства – Лучепреломляющей Призмы, бессчетные поколения дарящей народу океаны энергии из неведомого Извне. Хотя кто знает – глядишь, температура Артефакта стабилизируется, всем станет хорошо, тепло поспособствует урожаю, население успокоится, и все заживут долго и счастливо. Этого ли хотят главари смуты?
Проснулся я уже в сумерках, с тяжелой головой, но полностью отогревшим кости после ночной скачки. Наскоро поужинав, я известил Вика о своем спешном отъезде в столицу по настоятельной просьбе Первого Ландлорда. В моем изложении события, происходящие в стране, казались несколько менее мрачными, чем являлись на самом деле.
– Возможны волнения в городе, – напоследок заметил я, – так что, в случае чего, организуй что-нибудь вроде раздачи продовольствия, пока людям не взбрело в голову пойти штурмом на замок. Оставь только необходимые для зимовки запасы.
Вику было не впервой решать проблемы снабжения, и оставалось только надеяться, что мое жилище не разграбят оголодавшие крестьяне и ремесленники. После Вика я вызвал к себе Лорка, чтобы расспросить его о нашем пленнике.
– Нам совсем немного удалось от него добиться, – извиняющимся голосом поведал мне Лорк. – Его зовут Олаф, раньше он работал в артели, но несколько дней назад какой-то человек – он дал нам его описание – предложил ему для продажи партию семигранных призм. Еще незнакомец посоветовал ему отправиться на юг, где этого товара пока нет и спрос на него будет выше.
Как-то слишком уж просто все это выглядело.
– Олафа отпустите, пусть самый грамотный из твоих людей последит за ним. Прикажи Пиперу на всякий случай разыскать этого человека, поставщика фальшивок, – сказал я. – Не исключено, что он мог бы чем-нибудь нам пригодится в дальнейшем, хотя и маловероятно. Завтра утром ты отправляешься со мной в столицу, – заявил я Лорку, который явно обрадовался возможности развеяться.
– А пока подготовься к путешествию – еда, лошади и так далее.
Лорк поспешно удалился, пока я не сообразил свалить на него что-нибудь еще, а я занялся своим оружием. Осторожно раскрутив рукоятку и вынув из специального паза одну из своих старых призм, я с трудом поместил на ее место новую, семигранную. Ощущение невероятной силы передалось мне через ладонь, когда я направил острие в толстую деревянную плиту, стоявшую в углу и предназначавшуюся специально для таких случаев. В тот же миг на ее бугристой, опаленной многочисленными тепловыми молниями поверхности задымилось маленькое, размером с ноготь, круглое пятно. Я вновь почувствовал себя уверенно: ничего легкого или приятного в грубом разрезании плоти несчастного голодного волка не было.
Я резко изменил характер излучения с узконаправленного на рассеянный, опасаясь задохнуться в дыму. Тот стал постепенно просачиваться сквозь вытяжное отверстие в стене, рядом с потолком. Я зачем-то несколько раз взмахнул клинком в попытке смоделировать удар, покончивший с мохнатым хищником, но быстро бросил это глупое занятие. Спрятав оружие в ножны, я покинул комнату и не торопясь обошел замок, разглядывая старые портреты и родные потеки на древних каменных стенах, повидавших за многие столетия и триумф, и запустение. Едва научившись ходить, двадцать шесть лет назад, я постоянно залезал во все доступные уголки строения и прилегающей территории. С узкой винтовой лестницы в левом крыле я даже как-то раз скатился, сильно вывихнув плечо, когда мне было года четыре или около того. Помню, мать долго охлаждала мне ушибленные места своей призмой, шмыгая носом. Примерно через год она пропала, как мне сообщили – уехала на север по поручению Вольдемара, и я никогда больше ее не видел. Когда я стал постарше, то решил, что она умерла, и этот факт просто-напросто скрыли от меня, но сколько ни пытался расспрашивать отца об этом, неизменно получал твердые уверения, что она по-прежнему жива. И больше он мне ничего не говорил, а слуги, разумеется, молчали как рыбы – трудно представить себе последствия, посмей они ослушаться своего хозяина.
И тут я подумал, что сейчас могу спросить у кого угодно, что произошло в действительности, и вправе ожидать правдивого ответа. В порыве вдохновения я, кроме того, сообразил, что даже не помню ее имени.
Я спустился по пресловутой лестнице и заглянул на кухню, где уже не чадили поленья. Как обычно осенью, Франц, повар-распорядитель, руководил заготовкой припасов на зиму – разнообразных грибов и овощей, приобретенных в городе у семейного поставщика. Он абсолютно никому не доверял это хитрое дело, не по разу проверяя состав ингредиентов и в особенности количество соли, насыпаемой в бочонки.
Я отозвал Франца в кладовку и без предисловий спросил его:
– Как звали мою мать и что с ней случилось?
Он опешил, подыскивая слова, и наконец выдавил из себя вполне вразумительный ответ:
– Все называли ее леди Ульвией, милорд. Но милорд Хенрик, ваш отец, никогда никому не говорил, почему она не вернулась с ним из столицы тогда, когда покинула нас. Это правда, сеньор. С тех пор она никогда не возвращалась в поместье, и никто из нас не видел ее.
Не было причин не верить старому Францу, и я вышел из кухни, решив, что если кто-то и может что-либо знать, так это только Вик. Но беглый осмотр замка и опрос двух попавшихся по дороге слуг не дали результата. Возможно, кроме того, момент для восстановления исторической истины был выбран мной не слишком удачно. В конце концов, завтра я еду в столицу и смогу расспросить Реднапа, если к тому времени обстановка в стране не обострится настолько, что я буду не в состоянии интересоваться чем-либо еще.
