Дворец на троих, или Признание холостяка - Шефнер Вадим Сергеевич (книга бесплатный формат txt) 📗
– Спойте нам что-нибудь эмоциональное, – попросила Елизавета Петровна.
Что такое «эмоциональное», я в те годы, по своей тогдашней малообразованности, точно не знал.
– Я исполню вам «Гоп со смыком», – заявил я. – А еще из эмоционального я знаю «Ударили Сеню кастетом по умной его голове» и «Сижу один я за решеткой».
– Просим! Просим! – воскликнули все, и я с чувством исполнил вышеупомянутые песни и в первый и последний раз в своей жизни был вознагражден аплодисментами. Только Лида не хлопала, ей видимо, мое исполнение не очень понравилось. Я не обиделся. Я подумал: «Эх, нет здесь моего друга Гоши с его театральным талантом!» И мне стало грустно, захотелось домой, на родную Лиговку. Но я взглянул на Лиду – и утешился. Не видел я никогда такой красивой и симпатичной девушки!
Вскоре праздничный вечер пришел к концу. Мне пора было идти к себе на графско-миллионерскую квартиру. С веселым головокружением добрался я до ее дверей, однако, когда вошел в переднюю, где возвышалось чучело медведя, и когда заглянул в комнату, где ждала меня серебряная кровать на мраморном подножье, мне опять стало жутковато и весь хмель вылетел из головы. Я снова зажег всюду свет, пустил всюду, где мог, воду, чтобы она шумела, и опять направился спать в комнатку-изолятор. Здесь я, чтобы не так страшно было, накрылся одеялом с головой и кое-как заснул.
Утром опять кто-то тронул меня за плечо. Я вздрогнул от страха и побоялся высунуть голову из-под одеяла. Но тут я услыхал Лидии голос, и у меня отлегло от сердца.
– Чего ты прячешься! – засмеялась она. – Иди чай пить!.. И прими мой подарок. Эти часы по моему заказу сотворил отец, и я дарю их тебе.
И с этими словами она надела новые золотые часы мне на запястье и сама застегнула мой старый ремешок. – А почему это у тебя всюду горит свет и всюду вода льется? – спросила она вдруг. – Интересно, зачем ты это делаешь?
– Знаешь, Лида, голубка, мне здесь страшновато, – признался я. – Не думай, что я такой уж трус. Когда я беспризорником был, я где только не ночевал, в склепах даже несколько раз спал, но такого страха у меня не было. А здесь меня прямо цыганский пот прошибает.
– Знаешь, что, Вася, – сказала вдруг Лида, – я буду приходить сюда ночевать. Ты будешь спать в одной комнате, а я в другой. Ты будешь знать, что я близко, и тебе не будет страшно.
– Детка безумная, ты с луны, что ли, свалилась, – засмеялся я. – Неужели ты думаешь, что твои родители пустят тебя сюда ночевать! Ведь они черт знает что подумают… Хотя я, конечно, даю слово, что ничего лишнего себе не позволю. Но ты сама разве не боишься ночевать в одной комнате со мной? Ты ведь меня мало знаешь. А вдруг я какой-нибудь негодяй и чубаровец?!
– Нет, я тебе верю, – серьезным голосом сказала Лида.
– Ну, раз веришь, мне крыть нечем. Но только папаша с мамашей тебя все равно сюда не пустят.
Однако, как это ни странно, она сумела уговорить родителей и в следующую ночь действительно пришла со своей подушкой, простыней и одеялом. Она расположилась в большой комнате на диване: ведь кровать, по случаю слабости золотой сетки, для спанья не годилась. Я же по-прежнему спал в изоляторе. Сознание, что Лида находится близко, отгоняло мой страх, и теперь я мог засыпать спокойно. К девушке я, конечно, не приставал, так как всегда держал свое слово. К тому же у меня к ней возникли очень серьезные намерения. А бывшая моя любовь к Тосе Табуретке развеялась как дым.
