Дюна: Дом Харконненов - Герберт Брайан (читаемые книги читать онлайн бесплатно TXT) 📗

– Как ты смеешь бить свою мать?

– Я смею бить всякого, кого пожелаю. Ты, кажется, до сих пор не понимаешь, кому принадлежит здесь реальная власть, и не представляешь, насколько жалко ты выглядишь.

– Мне стыдно, что ты стал таким. – От отвращения Абульурд сплюнул на пол.

На Раббана слова отца не произвели ни малейшего впечатления.

– Что ты сделал с нашими запасами пряности? Куда ты ее дел?

В глазах Абульурда вспыхнул огонь.

– На этот раз деньги Харконненов принесли добро, и ты никогда не получишь их назад.

Двигаясь со змеиной быстротой, Раббан схватил отца за руку и рывком притянул к себе.

– Я не собираюсь тратить на тебя время, – низким угрожающим голосом прорычал он. Ловким приемом он сломал Абульурду указательный палец, который хрустнул, как сухая ветка. После этого Раббан сломал отцу большой палец.

Абульурд едва не упал без сознания от боли. Эмми, шатаясь, поднялась на ноги и дико закричала. Кровь заливала ее лицо.

– Что ты сделал с пряностью? – Раббан умело сломал два пальца на другой руке Абульурда.

Отец в упор посмотрел на сына. Взгляд его был тверд. Боль отступила перед гневом, который оказался сильнее инстинкта, сильнее боли в сломанных пальцах.

– Я разделил деньги между десятками посредников. Кредиты мы потратили здесь, на Ланкивейле. Мы построили новые дома, новые корабли, купили новое оборудование, закупили медикаменты и пищу у инопланетных торговцев. Некоторых наших людей мы переселили в лучшие условия на других планетах.

Раббан не верил своим ушам.

– Ты потратил все?

В айсберге было достаточно меланжи, чтобы успешно провести несколько полномасштабных войн.

Абульурд рассмеялся. Смех был тонким и немного истеричным.

– Сто соляри туда, тысячу сюда.

Казалось, из Раббана повалил пар, как из лопнувшего воздушного шара. Глоссу понял, что отец говорит правду. Он действительно сделал это – потратил всю пряность до последней унции. Если это так, то вся спрятанная здесь пряность Дома Харконненов пропала безвозвратно. Раббан никогда не получит ее назад. Можно, конечно, выжать кое-что из деревень, но возместить всю потерю не удастся никогда.

Раббана охватила такая ярость, что в мозгу чуть не полопались кровеносные сосуды.

– За это я тебя убью. – Голос сына был тверд и исполнен решимости.

Абульурд взглянул в широкое, полное ненависти лицо сына, лицо чужака. Несмотря на все, что сделал Раббан, несмотря на все его злодейства, Абульурд все еще помнил озорного мальчишку, которого выносила его любимая жена.

– Ты не убьешь меня. – Голос Абульурда звучал тверже, чем он мог себе представить. – Не важно, насколько ты зол и порочен и скольким мерзостям научил тебя барон, но ты не сможешь сделать этого. Ты же человек, а не зверь.

Эти слова вызвали новый взрыв ярости. Раббан больше не владел собой. Глоссу схватил отца за горло. Эмми закричала и бросилась на своего взбесившегося сына. Но что могла сделать с ним слабая женщина? Мощные руки Раббана все сильнее и сильнее сдавливали горло отца.

Глаза Абульурда вылезли из орбит. Он попытался сопротивляться своими искалеченными руками.

Губы Раббана искривились в подобии мерзкой улыбки. Он раздавил отцу гортань и одним движением сломал ему шею. Скорчив презрительную мину, он бросил мертвое тело, которое, упало на каменный пол. Эмми и монахи издали крик ужаса.

– Отныне и всегда я буду носить прозвище Зверь.

Довольный своим новым именем, Раббан знаком велел своим людям следовать за собой и направился к орнитоптерам.

***

Даже самая мрачная комната в замке была лучше больничной палаты, и Лето перевезли в специально подготовленные покои старого герцога. Такая смена обстановки, несмотря на некоторые подводные камни, была задумана для того, чтобы помочь герцогу выздороветь.

Но каждый новый день казался ему точной копией предыдущего – таким же серым, бесконечным и безнадежным.

– Вам приносят тысячи посланий, мой герцог, – сказала Джессика, проявляя вымученный оптимизм, хотя ее сердце было исполнено боли за Лето. Для того чтобы подбодрить герцога, она даже использовала небольшую толику Голоса. Она указала на гору открыток, писем и кубиков на стоявшем посреди комнаты столе. Спальня была украшена букетами ароматных цветов. Их запах заглушал резкий запах медикаментов и антисептиков. Дети рисовали картинки для своего герцога и присылали ему свои творения.

– Ваш народ скорбит вместе с вами.

Лето не отвечал. Он смотрел прямо перед собой невидящим взглядом, и в глазах его не было жизни. На лбу был приживлен лоскут новой кожи, уже второй по счету, для того чтобы сгладить обезображивающий рубец. Ускоряющие репарацию препараты были закреплены на плече и обеих ногах. Из локтевой вены свисала трубка внутривенной магистрали. Но он ничего этого не замечал.

Обожженное изуродованное тело Ромбура по-прежнему было подсоединено к системе жизнеобеспечения в палате госпиталя. Принц все еще цеплялся за жизнь, но было бы намного лучше, если бы он оказался в морге. Такое выживание было хуже смерти.

Пусть хотя бы Виктор покоится в мире. И Кайлея тоже. По отношению к ней он испытывал только жалость и отвращение к тому, что она намеревалась сделать.

Лето повернул голову к Джессике. На лице его была написана безмерная щемящая грусть.

– Медики сделали то, что я приказал? Ты точно это знаешь? Лето отдал строгий приказ, чтобы найденные останки его сына были заморожены и помещены в криогенную камеру морга. Этот вопрос он задавал каждый день, не будучи уверенным, что точно помнит ответ.

– Да, мой герцог, это было сделано. – С этими словами Джессика взяла в руку только что поступившую посылку, стараясь отвлечь Лето от печальных мыслей. – Это письмо от одной вдовы с Восточного Континента. Она пишет, что ее муж служил Атрейдесам. Посмотрите на эту голофотографию. Она держит в руке почетный знак, которым был награжден ее муж за долгую безупречную службу Дому Атрейдесов. Теперь на эту службу хотят пойти ее сыновья. – Джессика тронула герцога за плечо и выключила голофотографию. – Все хотят, чтобы вы скорее поправились.

Снаружи, на крутых склонах и тропинках, ведущих к замку, граждане ставили горящие свечи и складывали букеты цветов. Горы букетов лежали и под окнами, и аромат цветов проникал в покои Лето вместе со свежим морским ветром. Люди пели, чтобы он мог слышать их, играли на арфах и балисетах.

Джессике очень хотелось, чтобы герцог вышел к народу и встретился с дружественной толпой. Надо было, чтобы Лето снова садился в кресло на герцогском дворе и выслушивал петиции, жалобы и благодарности в свой адрес. Для этого он мог бы облачаться в специальную одежду, которая по размерам больше, чем следовало. Такому приему научил его когда-то старый герцог. Лето надо было отвлечься и снова вернуться к жизни, и текучка повседневных обязанностей исцелила бы его разбитое сердце. Таково бремя власти.

Он нужен своему народу.

Услышав за окном громкий клекот, Джессика выглянула и увидела морского ястреба, к лапе которого была привязана длинная веревка. Внизу стоял подросток, державший веревку и с надеждой взиравший на высокое, казавшееся крошечным снизу окно спальни герцога. Джессика не один раз видела этого парня. Это был один из деревенских жителей, с которыми дружил герцог. Ястреб пролетел мимо окна, заглянув внутрь, словно служа глазами всем собравшимся внизу людям.

Лицо герцога, однако, оставалось погруженным в глубочайшую меланхолию, и Джессика посмотрела ему в глаза, постаравшись вложить в этот взгляд всю свою любовь. Я не могу отгородить тебя от мира, Лето, Она всегда удивлялась силе его характера, его воле. Теперь же она боялась за его ставший необычайно хрупким дух. Хотя герцог Лето был упрям и суров, он утратил былую волю к жизни. Человек, которым она некогда восхищалась, был, по сути дела, мертв, несмотря на то что тело его быстро выздоравливало.