Хогбены, гномы, демоны, а также роботы, инопланетяне и прочие захватывающие неприятности - Мур Кэтрин Люсиль
Однако новые принципы на деревьях не растут. Да они и не помогут полностью разрешить проблему. Даже если бы «Вокс-вью» обзавелся новым увеличителем, не ущемляющим патентных прав «Магны», останутся контрабандные театры, которые отнимают львиную долю дохода. Теперь ведь главный фактор — ЭМП, эффект массового присутствия. С ним нельзя не считаться. Задача не была отвлеченной и чисто научной. В нее входили уравнения с человеческими неизвестными.
Гэллегер спрятал полезные сведения в своем мозгу, аккуратно разделенном на полочки. Позднее он воспользуется тем, что нужно. Пока же он был в тупике. И что-то сверлило мозг, не давая покоя.
Что именно?
История с «Сонатоном».
— Мне надо связаться с Тонами, — сказал он Пэтси. — Что вы посоветуете?
— Можно вызвать их по видеофону.
Гэллегер покачал головой.
— Психологический проигрыш. Им легко будет прервать разговор.
— Если это срочно, можно их найти в каком-нибудь ночном клубе. Постараюсь уточнить.
Пэтси торопливо вышла, а из-за экрана появилась Силвер 0'Киф.
— Я не щепетильна, — объявила она. — Всегда подглядываю в замочную скважину. Нет-нет да услышу что-нибудь занятное. Если хотите увидеть Тонов, то они сейчас в клубе «Кастл». И я решила поймать вас на слове — помните, насчет коктейля?
Гэллегер ответил:
— Отлично. Садитесь в такси. Я только скажу Пэтси, что мы уходим.
— Ей это не придется по вкусу, — заметила Силвер. — Встречаемся у входа в ресторан через десять минут. Заодно побрейтесь.
Пэтси Брок в кабинете не было, но Гэллегер оставил ей записку. Затем он посетил салон обслуживания, где покрыл лицо невидимым кремом для бритья, выждал две минуты и вытерся особо обработанным полотенцем. Щетина исчезла вместе с кремом. Принявший чуть более благообразный вид Гэллегер встретился в условленном месте с Силвер и подозвал воздушное такси. Через десять минут оба сидели, откинувшись на подушки, дымили сигаретами и настороженно поглядывали друг на друга.
— Итак? — нарушил молчание Гэллегер.
— Джимми Тон пытался назначить мне свидание на сегодняшний вечер. Поэтому я случайно знаю, где его искать.
— Ну и что?
— Сегодня вечером я только и делала, что задавала вопросы. Как правило, посторонних в административные корпуса «Вокс-вью» не пускают. Я повсюду спрашивала: «Кто такой Гэллегер?» — Что же вы узнали?
— Достаточно, чтобы домыслить остальное. Вас нанял Брок, верно? А зачем, я сама сообразила.
— Что отсюда следует?
— Я, как кошка, всегда падаю на все четыре лапы, — сказала Силвер, пожимая плечами. Это у нее очень хорошо получалось. — «Вокс-вью» летит в трубу. «Сонатон» приставил ему нож к горлу. Если только…
— Если только я чего-нибудь не придумаю.
— Именно. Я должна знать, по какую сторону забора стоит падать. Может быть, подскажете? Кто победит?
— Вот как, вы всегда ставите на победителя? Разве у тебя нет идеалов, женщина? Неужто тебе не дорога истина? Ты когда-нибудь слыхала об этике и порядочности?
Силвер просияла.
— А ты?
— Я-то слыхал. Обычно я слишком пьян, чтобы вдумываться в эти понятия. Вся беда в том, что подсознание у меня совершенно аморальное и, когда оно берет во мне верх, остается один закон — логика.
Силвер швырнула сигарету в Ист-Ривер.
— Хоть намекни, какая сторона забора вернее?
— Восторжествует правда, — нравоучительно ответил Гэллегер. — Она неизменно торжествует. Однако правда — величина переменная и, значит, мы вернулись к тому, с чего начали. Так и быть, детка. Отвечу на твой вопрос. Если не хочешь прогадать, оставайся на моей стороне.
— А ты на чьей стороне?
— Кто знает, — вздохнул Гэллегер. — Сознанием я на стороне Брока. Но, возможно, у моего подсознания окажутся иные взгляды. Поживем-увидим.
У Силвер был недовольный вид, но она ничего не сказала. Такси спикировало на крышу «Кастла» и мягко опустилось. Сам клуб помещался под крышей, в исполинском зале, по форме напоминающем опрокинутую половинку тыквы. Столики были установлены на прозрачных площадках, которые можно было передвигать вверх по оси на любую высоту. Маленькие служебные лифты развозили официантов, доставляющих напитки. Такая архитектура зала не была обусловлена особыми причинами, но радовала новизной, и лишь самые горькие пьяницы сваливались из-за столиков вниз. Последнее время администрация натягивала под площадками предохранительную сетку.
Тоны — отец и сын — сидели под самой крышей, выпивали с двумя красотками. Силвер отбуксировала Гэллегера к служебному лифту, и изобретатель зажмурился, взлетая к небесам. Все выпитое им бурно возмутилось. Он накренился вперед, уцепился за лысую голову Элии Тона и плюхнулся на стул рядом с магнатом. Рука его нащупала бокал Джимми Тона, и он залпом проглотил содержимое.
— Какого дьявола!.. — только и выговорил Джимми.
— Это Гэллегер, — объявил Элия. — И Силвер. Приятный сюрприз. Присоединяйтесь к нам.
— Только на один вечер, — кокетливо улыбнулась Силвер.
Гэллегер, приободренный чужим бокалом, вгляделся в мужчин. Джимми Тон был здоровенный, загорелый, красивый детина с выдвинутым подбородком и оскорбительной улыбкой. Отец представлял собой помесь Нерона с крокодилом.
— Мы тут празднуем, — сказал Джимми. — Как это ты передумала, Силвер? А говорила, что будешь ночью работать.
— Гэллегер захотел с вами повидаться. Зачем — не знаю.
Холодные глаза Элии стали совсем ледяными.
— Т-ак зачем же?
— Говорят, мы с вами подписали какой-то контракт, — ответил Гэллегер.
— Точно. Вот фотокопия. Что дальше?
— Минутку. — Гэллегер пробежал глазами документ. Подпись была явно его собственная. Черт бы побрал робота!
— Это подлог, — сказал он наконец.
Джимми громко засмеялся.
— Все понял. Попытка взять нас на пушку. Жаль мне вас, приятель, но вы никуда не денетесь. Подписали в присутствии свидетелей.
— Что же, — тоскливо проговорил Гэллегер. — Полагаю, вы не поверите, если я буду утверждать, что мою подпись подделал робот…
— Ха — вставил Джимми.
— …который гипнозом внушил вам, будто вы видите меня.
Элия погладил себя по блестящей лысой макушке.
— Откровенно говоря, не поверим. Роботы на это не способны.
— Мой способен.
— Так докажите. Докажите это на суде. Если вам удастся, тогда, конечно… — Элия хмыкнул. — Тогда, возможно, вы и выиграете дело.
Гэллегер сощурился.
— Об этом я не подумал. Но я о другом. Говорят, вы предлагали мне сто тысяч долларов сразу, не считая еженедельной ставки.
— Конечно, предлагали, разиня, — ухмыльнулся Джимми. — Но вы сказали, что с вас и двенадцати тысяч довольно. Вы их и получили. Однако утешьтесь. Мы будем выплачивать вам премию за каждое изобретение, полезное «Сонатону».
Гэллегер встал.
— Эти рожи неприятны даже моему беспринципному подсознанию, — сообщил он Силвер. — Пошли отсюда.
— Я, пожалуй, еще побуду здесь.
— Помните о заборе, — таинственно предостерег он. — Впрочем, воля ваша. Я побегу.
Элия сказал:
— Не забывайте, Гэллегер, вы работаете у нас. Если до нас дойдет слух, что вы оказали Броку хоть малейшую любезность, то вы и вздохнуть не успеете, как получите повестку из суда.
— Да ну?
Тоны не удостоили его ответом. Гэллегер невесело вошел в лифт и спустился к выходу.
А теперь что? Джо.
Спустя четверть часа Гэллегер входил в свою лабораторию. Там были зажжены все лампы; в близлежащих кварталах собаки исходили лаем — перед зеркалом беззвучно распевал Джо.
— Я решил пройтись по тебе кувалдой, — сказал Гэллегер. — Молился ли ты на ночь, о незаконнорожденный набор шестеренок? Да поможет мне бог, я иду на диверсию.
— Ну и ладно, ну и бей, — заскрипел Джо. — Увидишь, что я тебя не боюсь. Ты просто завидуешь моей красоте.
— Красоте!
— Тебе не дано познать ее до конца — у тебя только шесть чувств.
— Пять!
— Шесть. А у меня много больше. Естественно, мое великолепие полностью открывается только мне. Но ты видишь и слышишь достаточно, чтобы хоть частично осознать мою красоту.
