Изнанка - Палий Сергей Викторович (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений txt) 📗
Неуловимый миг, и уже нет человека. Только хрупкая статуя.
Он еле успел закрыть стекленеющие глаза.
Чтобы больше не видеть кошмаров.
Люди в ужасе выбегали на улицы, не обращая внимания, что топчут нежные зеленые ростки. Волна паники быстро накрывала Город на траве. Она катилась с той же скоростью, что и волна, превращающая все вокруг в алое стекло. Вырвавшись из-под земли в районе Таганки, беспощадное цунами катилось, расширялось кольцом, как круги от брошенного в тихий лесной пруд бульдозера.
Зеленое становилось красным.
Прочное — хрупким.
Камень, асфальт, железо, бетон, пластик, бумага, дерево, ткань — все делалось прозрачным и раскалывалось от малейшего прикосновения.
Падали стеклянные небоскрёбы, лопались мосты и переходы, оглушительно треща, разлетались вдребезги проспекты и улочки, острым крошевом рвались магазины, мельницы, хранилища, лабиринты… Кипели багровыми кусками люди…
Все падало и билось.
Вдрызг.
Кровоточащая язва росла, стремительно убивая эс. Пустыни между городами на траве превращались в скользкие прозрачные моря, трескались и испарялись розовым дымом. В вишнёвый прах обращалась изнанка, и её обезображенные порождения гибли вместе со своими нелепыми домами и дорогами.
Агония охватила весь мир снов.
Он выл! Кричал и плакал навзрыд! Стенал и вздрагивал от острых багровых волн, рвущих в клочья его плоть… Но ничего не мог поделать — сломалась какая-то деталька, сгорел незаметный нейрон, сбился с привычного ритма пульс. Глубоко, в неведомых измерениях, где находилось его никем не понятое сознание.
И смерть многоликого чудовища была жуткой от собственного великолепия. И ещё от того, что убийцей был человек. Маленький, загнанный в угол памятью, давно сгинувший в пучине изнанки.
Придумавший когда-то в кабинете неизвестного российского НИИ слегка необычную формулу.
Формулу грёз.
Егор с удивлением смотрел, как сокровенный осколок в его руке слегка изменил цвет. Стал более насыщенным и почему-то очень холодным. Ладонь защипало, и он, ойкнув, тряхнул кистью.
Но осколок не слетел. Красненькое стёклышко словно бы вросло в кожу, плавя и взрезая её острыми краями.
Егор закричал. Он вскочил, опрокинув табурет и попытался вытащить осколок двумя пальцами. Они мгновенно онемели и стали прозрачными, внутри даже угадывались сухожилия и косточки…
Мать стояла на пороге кухни и, потеряв от шока дар речи, смотрела, как её одиннадцатилетний сын осыпался на линолеум горсткой огненного стекла…
В Центрах за считаные минуты воцарилось настоящее безумие. Просыпаясь, люди ещё некоторое время оставались в шоке от пережитых в разбитом эсе событий, а потом их срывало. Паника и массовый психоз стремительно охватили планету. Сотрудники Центров спасались бегством от разъярённой толпы, которая довольно быстро осознала, что её пинком изгнали из рая.
ГС-излучатели и С-визоры отказывались работать, выдавая неизменный «error» на миниатюрных дисплеях.
Все произошло настолько неожиданно, что люди пока толком не поняли — «что делать?», «кто-виноват?» и «кому бы дать в глаз?..».
Ясно было только одно: человечество не хотело возвращаться в хмурую весеннюю слякоть из тёплого, вечнозелёного, солнечного лета…
Но было поздно. Над искалеченной Москвой уже занималась дымчатая заря. Чёрная плесень «капли» судорожно поджимала свои косматые маслянистые лохмотья.
Варолиев мост рухнул.
Трасса была пустынна. Иногда, конечно, проносились навстречу грузовые машины, толкнув в лобовое стекло потоком воздуха, но на этом движение и ограничивалось. Лихорадило в основном города и пригородные зоны, а здесь, на длинном перегоне севернее Вологды, особо крупных населённых пунктов не было. Лишь изредка вдалеке, между холмами и перелесками, виднелись знакомые очертания белесых зданий Центров, но из них, видимо, люди уже ушли на юг.
Шёл третий день после падения эса.
Пасмурный март уже не изводил крепкими морозами, но все же ветер был ещё промозглый и неприятный. Небо подвесило над стылой землёй угрюмую пелену облаков и подчас даже прыскало каким-то подобием дождей, словно колоссальный испорченный пульверизатор.
Альберт Агабекович клевал носом на переднем сиденье, и если бы ремень безопасности не перехватывал наискось его грудь, то он давно бы вписался лбом в бардачок. И чего только выпендривается? Давно бы улёгся сзади и спал себе спокойно…
Рысцов уверенно давил на педаль газа, прижимая её к полу — старенькая «семёрка» не выдавала спринтерских скоростей, но шла хорошо. Главное, чтобы хватило бензина. Когда они отправлялись из Каспли, троюродный дядя Петровского, одолжив за ящик водки свою машину, весомо произнёс: «Топливо не помешает». И они с молчаливым соседом приволокли откуда-то из сарая пять здоровенных канистр.
«Только авто верни в целости», — обронил на прощание похожий на брахиозавра дядя Веня…
Подполковника они похоронили на второй день. Без помпы, на холме, куда он в последние дни любил ходить с профессором и разговаривать на какие-то околофилософские темы. В твёрдо сколоченный гроб положили его табельный «стечкин», служебное удостоверение и несколько планок с кителя, который обнаружился в личных вещах убитого. Пальнули трижды в воздух из охотничьего ружья, отдавая последнюю честь.
Все повернулись и пошли вниз, к деревне, а Андрон остался стоять возле могилы, держа клетку с Жориком в опущенной руке. И ещё долго слышался после этого с холма тоскливый птичий клёкот: «Кр-рах… катастр-рофа…»
На следующее утро Валера решил поехать к месту, которое указал Всеволод, перед тем как лечь в свой саркофаг и нырнуть в омут ещё неизвестных рубежей сна. Настроение у Рысцова было препаршивейшее: ныли уже настоящие ссадины на кистях рук, а это было гораздо больнее, чем в эсе, да и вообще он чувствовал себя каким-то стервятником, идущим по стопам смерти. «След в след», — горько усмехался он про себя.
Поэтому, когда Аракелян предложил составить ему компанию на время невесёлого путешествия, Рысцов благодарно кивнул профессору…
