Джамп (Сборник) - Лукьяненко Сергей Васильевич (хороший книги онлайн бесплатно .txt) 📗
— Все в порядке, — сказал кудрявый светленький мальчик. — У нас есть старые записи системы надзора. Такие, где мы спим… Они сейчас и транслируются. Если кто-то решит посмотреть, то ничего не заподозрит.
— Спасибо, Грик. Я верю.
Усевшись на полу, я выжидающе посмотрел на детей. Ну, спрашивайте.
Ребята переглянулись.
— Откуда вы нас знаете? — спросил Грик.
— Мы уже знакомились, мальчики. Неделю назад.
Недоуменные взгляды.
— Мы говорили о принятии решения. О том, что порой судьба мира зависит от одного человека…
— Наставник Пер? — вдруг спросил Тиль. — Это вы, Наставник?
— Не верю! — резко сказал Грик. — Нет!
— А я верю! — Тиль соскочил с кровати, метнулся ко мне и пристроился рядом, схватившись за руку. — Вот!
Он просто на ласку напрашивался. Для него не имело значения, вру я или говорю правду, лишь бы можно было считать меня Наставником… Я потрепал его по голове, свободной рукой, в которой не было Зерна, и сказал:
— Ребята, давайте я с вами посоветуюсь. Больше вроде не с кем. Да и… в конце концов — вам жить. Это ваш мир. Я сам не вправе…
— Рассказывайте, — согласился Фаль. — Наверное, это будет очень интересно.
Он тоже соскользнул с кровати и лег на пол. И не рядом со мной, и не в стороне. Грик и Лаки остались сидеть, даже подвинулись друг к другу. Ну вот, нормальное разделение группы при нестандартной ситуации.
— Только вы меня не перебивайте, — попросил я. — Мне и так будет трудно. Выслушайте, а потом спросите, если что-то непонятно.
Кивнули все. Даже двое скептиков.
— Я человек. Но человек с другой планеты. Мы менее развиты в техническом отношении, но тоже летаем в космос…
Я рассказывал как можно короче, как можно суше. Нельзя же превращать рассказ в лекцию на всю ночь. А сказать надо было так много… Про Землю, где до сих пор, в каком-то смысле, их любимая Крепостная Эра — пусть мы и научились летать между звезд. Про Конклав, сковавший сотни цивилизаций неумолимыми законами. Не со зла, конечно… скорее из жестокой необходимости. Про то, что появление Геометров в нашем космосе породило у Слабых рас надежду — и я, в обличье погибшего регрессора Ника Римера, отправился на разведку…
Они поверили не сразу. Я видел, как медленно меняются их лица, как по ним пробегают то удивление, то восторг от моей фантазии, то потрясенное понимание, что сказанное — правда. Может быть, мне помогла их детская доверчивость. Может быть — они почувствовали, что я не умею врать. Лаки слез с кровати и сел рядом. Последним сдался Грик. Зато сдался бесповоротно — сел рядом и обнял меня за плечи. Прошептал, легко переходя на «ты»:
— Мы тебе поможем, регрессор Петр! Вы будете нашими друзьями! И Конклав мы тоже научим быть друзьями!
Он уже чувствовал себя не маленьким мальчиком, живущим под неусыпным присмотром, а отважным регрессором…
Я не стал спорить. Я начал рассказывать про то, каким увидел их мир. Вначале — глазами Ника Римера, лишенного памяти. Потом — как человек Петр Хрумов.
Ребята задергались.
Наверное, я был жесток. Но если болезнь запущена, то приходится обращаться к хирургу.
— Тюрьмы и концентрационные лагеря — они у нас тоже были. Даже сейчас… есть. Только санаториями мы их не называем.
— А что же делать, если человек болен? Если он злой? Если он мешает другим, если может убить! Мы же не маленькие, мы знаем, что всякое бывает! — крикнул Тиль, заглядывая мне в глаза.
— Не называть это болезнью, — просто ответил я.
Я рассказал про Гибких Друзей, с одинаковой охоткой пожирающих рыбу и людей. Десятком фраз я разнес в пыль все то розовое здание Дружбы, что старательно возводили Наставники. И понял, что с этим пора завязывать. У Тиля снова были мокрыми глаза, у невозмутимого Фаля дергалось веко.
Не хирург я. Мне самому больно.
Я перешел на Тень. Не стал говорить про предательство своих друзей — это только наше дело, в конце-то концов. Рассказал про бесконечные цепи миров — миров, занятых войной, миров, занятых любовью, миров, занятых земледелием… ковырянием в носу… переливанием из пустого в порожнее… постижением непостижимой истины…
— Все, что угодно? — спросил Грик.
— Да.
— А если того, чего я хочу, нигде нет?
Это, похоже, был не совсем абстрактный вопрос. И я ответил на него как можно убежденнее:
— Найдется что-то очень близкое. Ну… или найдется пустой мир. Для тебя одного.
— Для меня одного — не хочу… — мрачно ответил Грик. — Но тогда получается, что Тень — это вовсе не плохо?
— И не хорошо, и не плохо. Это… — я вдруг нашел нужный образ. — Это словно фильтр. Как в вашем водоводе. Только там он для мусора, а в мирах Тени Врата служит фильтром для людей. Сразу видно, кто чего стоит. Кому что нужно. Отсеивает, разбрасывает — кого на войну, в кровавую баню… причем каждого — на правую сторону. Кого стихи сочинять под звездным небом, пока не надоест. Беспощадный фильтр, ребята. Такой пройти не каждому по силам. Может быть, человек и справился бы с собой, не превратился ни в тирана, ни в подлеца. Только Тень — она любому рада помочь. У нее-то как раз никакой этики нет и не было никогда…
Я протянул руку перед собой. И разжал ладонь, хотя маленький зверек внутри меня вопил, что выпускать Зерно из рук нельзя…
Огненный шарик упал на пол. Спрятался между «соломенными» ворсинками ковра.
— Это — Врата. Мне их дали… или не мне, а Нику Римеру. Наверное, Римеру, потому что он заставил привезти Зерно сюда. Вот только я не знаю, что с ним делать.
— А как заставить его расти?
Это Грик. У него самый деловой подход.
— Не знаю. Но думаю, что пойму, если понадобится. Только вначале надо решить.
Лишь теперь они поняли, чего я от них хочу.
— Где-то там, в Ядре, под небом горящим от звезд…
— Я помню, — сказал вдруг Тиль. — Да мы все помним. Родина пятью этапами перемещалась, на первом еще небо не изменилось…
— А вот и неправда, изменилось, — оборвал его Грик. — Ты тогда еще под стол пешком ходил, а мне уже десять лет было, я помню!
Десять их лет — пять наших. Геометры двигали свою систему почти семь настоящих лет, это им не скаут… Я дождался, пока мальчишки сбросили напряжение в этом смешном споре, и продолжил.
— Под небом, горящим от звезд, в Ядре Галактики, есть такая планета… не знаю я, как она называется. Только это ведь совсем не важно, какое имя дать своей Земле. А если все же кто-нибудь спросит… — я усмехнулся, — то можете сказать, что она имеет номер В-642. И если он не улыбнется в ответ, то можно с ним больше не разговаривать.
Они слушали. Внимательно, как откровение. Впрочем, я и хотел его им дать.
— На этой планете много лесов, рек и гор. Еще я сильно подозреваю, что там есть моря. И даже догадываюсь, что там найдется несколько пустынь и ледников. Такая вот планета… ничего особенного, конечно… Кстати, все материки на ней — совершенно неправильной формы, дома не похожи друг на друга, и никто не догадается подстричь траву перед домом…
Они слушали. Действительно слушали. Куда внимательнее, чем когда я говорил о звездных войнах, Хрустальном Альянса и людях, превратившихся в чистый разум.
Ник Ример, а ты слышишь меня?
Ломанный-переломанный, преданный и забытый, лучший регрессор Геометров, вернувшийся все-таки на свою Родину.
Ты слышишь?
— Там стоит дом. Тоже ничего особенного. Большой, правда. Трехэтажный каменный дом, а живут в нем всего три человека. Семья. Папа, мама и сын. И у каждого свои проблемы. Мужчина, Кэлос, боится перестать быть человеком. Он знает, что впереди бесконечный путь… и очень, очень боится ступить на него. Вот уж странная беда — бояться самого себя. Наверное, он слишком привык отвечать за других и принимать трудные решения. Такое тоже бывает.
Может быть, Ример меня и не слышит. А вот эти мальчишки — да. Еще как.
— Еще там живет Рада. Красивая молодая женщина. Она очень любит Кэлоса. И боится, что тот уйдет вперед… и придется идти следом. Она-то никуда уходить не хочет. Ей нравится быть человеком — но в Тени как-то даже стыдно в этом признаваться.
