В глубине Великого Кристалла. Том 2 - Крапивин Владислав Петрович (первая книга .TXT) 📗
А если вдруг… прямо сейчас…
У меня стало холодно под сердцем.
Петька потянул меня за куртку:
— Пошли… Я знаю, о чем ты думаешь. Не бойся, мы же сделали все как надо.
Мы-то сделали. А сделают ли другие?
И все же по дороге домой я малость успокоился.
Мы пришли без четверти четыре, а в четыре Эдда Андриановна включила канал республиканских новостей. У диктора был слегка взъерошенный и значительный вид.
«Господа! Экстренное сообщение. Час назад опергруппа Службы республиканской безопасности закончила операцию, благодаря которой были спасены жизни нескольких тысяч юных граждан Республики. На пароходах „Розалина“ и „Розалина-2“ обезврежены большие запасы взрывчатки. Злоумышленники готовили взрывы этих судов, когда те выйдут с детьми в открытое море для осуществления известного плана „Розалина“… Несколько инициаторов чудовищного преступления уже взяты под арест. Один из них цинично заявил, что злоумышленники „руководствовались государственными интересами“. Вот его слова, которые вызовут негодование у всякого нормального человека:
«Во все исторические эпохи разные страны стремились так или иначе избавиться от излишков люмпенизированного населения, особенно младшего возраста. Это обычная государственная практика, и смешно объявлять ее преступлением, основываясь на сентиментальной морали, которую всегда провозглашали, но которой никогда не придерживались. Для своего процветания Республика должна пойти на хирургическую операцию и отсечь паразитические наросты на теле общества…»
Члены спецгруппы, — вещал далее возбужденный диктор, — чьи имена мы назовем позднее, выполнили свою задачу блестяще. Она осложнялась тем, что нельзя было заранее эвакуировать детей, поскольку это могло вызвать подозрение преступников и они не остановились бы перед тем, чтобы нажать кнопки дистанционных взрывателей немедленно. Такие люди, как известно, в реализации своих кровавых планов идут до конца… Теперь начинается эвакуация детей с этих пароходов. Она вызвана уже не опасностью взрывов, а необходимостью тщательной работы следовательских групп на обоих судах. Дети будут временно размещены на базах муниципальной гвардии, которая сейчас находится в летних лагерях… Подробности, связанные с разоблачением зловещего плана, который назывался «Черные пароходы», мы сообщим в следующих выпусках новостей. А пока — реклама…»
И на экране запрыгал Кукольный заяц с большущей морковью — на ней было написано: «Фирма „Скок-Сок“.
Петька буквально вжимался в меня. Дышал часто, как после бега. На лбу и на горле — капельки. Но улыбался. Мы встретились глазами.
— Ну вот и все, Петушок. Молодчина…
— Мистер Питвик и мсье Пети-Пьер, — церемонно обратилась Эдда Андриановна. — Думаю, что на одной из площадей родного города вам должны поставить памятник. Но это со временем…
— Да, можно не спешить, — отозвался Петька без лишней скромности, но серьезно. — Ой, Эдда Андриановна, а где Кыс?! Я его с утра не видел!
— Любезнейший Кыс интересовался, где ты, а потом наелся говяжьей печени и почивает во дворе, на солнышке… А еще, пока вы гуляли, вами интересовался очень милый, хотя и небритый господин, назвавший себя Юджином. Он будет звонить снова… через двадцать минут.
И он позвонил:
— Питвик! В самом деле ты… Пока не увидел, не верил. — Я…
— А Петька?
— Вот он.
— Вот он я, дядя Юджин!
— Имей в виду, уши оторву, когда встретимся. Я из-за тебя по ночам не спал, сидя там, под айсбергами… А нынче будто почуял что-то — выбил сеанс внеплановой связи, узнал про тебя, Питвик… Прилетайте немедленно в Византийск! Я уже здесь.
— А может, лучше ты сюда, к нам?
— Нет уж, лучше ты! И Петух!
— А уши… — осторожно сказал Петька.
— Оторву!
— Не-а…
Я подумал, что нам, возможно, и в самом деле полезно на несколько дней исчезнуть из Старотополя.
— Хорошо, завтра утром.
— Почему не сейчас?
— Есть одно дело…Петька смотрел на меня понимающе. Мы думали об одном: надо поехать к отцу Венедикту, все обсудить, все объяснить.
Отец Венедикт был в курсе всех дел. И очень обрадовался нам. Петькину роль в случившемся он понял с двух слов, а о подробностях не спрашивал. Он был озабочен и спешил: только что с ним связалось прежнее начальство. Сначала извинялось по поводу прошлых «недоразумений», потом обратилось с просьбой: надо выступить перед мальчишками и девчонками, которых срочно свозили на берег. Лучше всего это будет сделать на стадионе муниципальных гвардейцев. Надо сказать что-то вроде проповеди или речи, успокоить ребят, объяснить, что опасности уже никакой нет, и уговорить не разбегаться. Мол, несмотря ни на что, добрые дяди и тети теперь не оставят детишек своими заботами и устроят им лучшую жизнь. А кому говорить с ребятами, как не настоятелю Детской церкви, которого знают множество маленьких прихожан… Что? Бывшему настоятелю? Но отец Венедикт должен понимать, что обстоятельства меняются и приходит время исправления досадных ошибок и поспешных решений…
— Пойду, конечно. Не придумал только, куда Сивку-Бурку девать, с собой брать не хочется. Это дело небось затянется допоздна…
— Пускай у нас переночует! — подскочил Петька. И Сивка просиял.
Вечером, за ужином у Эдды Андриановны Сивка вел себя, в отличие от Петьки, просто аристократически, и я подумал, что ничего о нем не знаю: кто родители, как он жил, пока не попал на Пристаня. И когда туда попал, и почему?.. А Эдда Андриановна им просто умилялась. После ужина сказала мне шепотом:
— Отец Венедикт обрел чудесного сына… или внука, как угодно…
— Эдда Андриановна, простите за любопытство. Отец Венедикт знал о… вашей работе, когда направлял меня сюда?
— М-м, не думаю. Это просто совпадение. Хотя, возможно, о чем-то он догадывался. Наверное, подумал, что здесь, на окраине, вам будет удобно и спокойно. Безопасно…
— Он был прав.
— Надеюсь, вы не говорили ему обо мне… ничего лишнего?
— Упаси Господь!
— Благодарю… Мальчикам, наверно, пора спать. Тем более что они, как все мальчики, еще подурачатся перед сном. А вставать вам рано, если хотите попасть на утренний рейс.
— Вы правы.
…Утром мы отвезли Сивку отцу Венедикту и отправились в аэропорт. С Кысом в мягкой дорожной сумке.
Встречи и прощания
Юджин встретил нас на аэровокзале. Приехали к Юджину в его пустую квартиру (жена с дочерью и внуками отдыхала где-то на дальних берегах).
Юджин рассказал подробно о гибели «Иглы». Хотя какие там подробности! Сигнал о взрыве, вот и все. Точнее, не о взрыве, а о мгновенном исчезновении. Было несколько версий, но самая вероятная — аннигиляция. Скорее всего, она случилась, когда «Игла» вошла в плотный сгусток аитипространства в заблокированном темпоральном поле, Прячем это случилось в тот миг, когда система переключала блок питания отражателей и на микроскопическую долю секунды оставила корабль без защиты. С точки зрения теории вероятности событие почти немыслимое.
— И все же это наиболее допустимое объяснение, — вздохнул Юджин.
— Если не единственное, — согласился я.
— Ну… теоретически все-таки не единственное. Мог аннигилировать сам Конус. Если в нем начался разлад. Если… Конечно, это сплошная фантастика, но иногда я думаю: вдруг в его мозгах родилась идея о бессмысленности всего нашего дела? О бессмысленности всякого бытия? И он решил перестать быть…
— Что за чушь? С какой стати он мог к этому прийти? Когда мы прощались, он был… вполне…
— Пока твоя капсула была в переходном тамбуре, могло случиться многое. В конце концов, откуда мы знаем, как Пространство влияет на искусственный интеллект?
«В самом деле…» — подумал я.
— Кстати, что там у него было с навигационной программой?
— Малость сдвинулся на идее раздвоения путей и сознания.
— Ну вот видишь…
— Все равно Конус не стал бы губить Дона и Рухадзе.
