Полоса невезения - Каплан Виталий Маркович (бесплатные серии книг TXT) 📗
И мы пошли. Но дернуло же что-то меня обернуться. Обернуться и тут же пожалеть.
Подсвечивая себе мощными армейскими фонарями, деловито шуровали на насыпи ребята. И вывернувшийся луч выхватил из тьмы что-то небольшое, круглое... Похожее на футбольный мяч. Правда, мячи не бывают мохнатыми. И не блестят у них железные зубы.
6.
- Ну заходите, ребята, заходите... Присаживайтесь... Чувствуйте себя как дома... Собственно говоря, вы и так...
Аркадий Кузьмич широко улыбался, развернувшись черным кожаным креслом в нашу сторону. Кресло, величественно-необъятное, могло вместить по меньшей мере троих таких Кузьмичей - худеньких, лысеньких, с озорными маслинами-глазками. Как-то не вязалась простецкая внешность Старшего Хранителя с более чем серьезным кабинетом.
Боясь показаться невоспитанным, я лишь короткими взглядами сканировал окружающую среду. А было на что посмотреть. Сам кабинет, вытянутый в длину, вполне мог принадлежать когда-то большому здешнему начальству. Директору комбината, секретарю райкома... Ну, на худой конец, редактору областной "Правды". Масштабы, как и положено, подавляли. Здесь и танцевать можно было, и в снежки играть - дело лишь за снегом.
Вдоль стен стояли не стулья даже, а ряды кресел - в меру роскошных, обтянутых красным бархатом, но ни в какое сравнение не идущих с местообитанием Кузьмича. Сами стены, отделанные розоватым мрамором, навевали неприятные воспоминания. Не то ритуальный зал, не то еще похуже... Спасибо, мрамор хоть не зеленый. И наверняка фальшивый.
Слева со стены глядел огромный портрет. Седой мужчина, слегка прищуренные глаза, плотно сжатые губы. Казалось, был он чем-то недоволен, но полагал ниже своего достоинства поднимать вопрос... Нет, вроде бы совершенно незнакомая личность... Хотя что-то все же такое вертелось в мозгах... Вертелось - и мгновенно таяло, ускользало.
На противоположной стене разместилась неожиданная, неуместная здесь коллекция. Не холодного оружия - напротив, более чем мирная. Висели тут музыкальные инструменты. Благородные изгибы темных, сверкающих полировкой скрипок гармонировали с изящными, напоминающими знаки интеграла гобоями, огненно-рыжие гитары поблескивали серебристыми, разлиновавшими черные грифы, струнами. Огромный контрабас чудом не обрывался под собственным весом, а легкомысленного поведения мандолины, казалось, готовы были взметнуть шквал каких-нибудь южных страстей.
Чего тут только не было! И легкие, тоскующие по девичьим пальчикам арфы, и старинные, затейливо расписанные гусли, и пузатый охотничий рожок... Неужели Кузьмич на всем этом играет? - мелькнула шальная мысль. Нет, скорее всего инструменты имеют ритуальное предназначение.
- Вот, Аркадий Кузьмич, - кашлянув, начал Женя. - Это и есть Константин Антонович Ковылев, о котором вам уже докладывали.
- Очень, приятно, Константин Антонович! - живо подхватил Кузьмич. Наслышан, и изрядно. Знаю, вам сильно не повезло. Не стану говорить всяких стандартных утешений, о всяких там темных и светлых жизненных полосках наверняка уже наслышались такого по самое "не могу". Но ведь вы устояли все-таки, Константин, не сломались. И это не случайно. Значит, есть в вашей душе некая струнка, отзывающаяся на звучание иной, изначальной Струны. Собственно, она и привела вас сюда, к нам. Всё очень символично.
Жестикуляция у Кузьмича была подстать патетической речи. Пальцы его нервно бегали по черной столешнице, мимические фигуры поражали своей утонченностью, а глаза чуть ли не выползали из орбит. На стебельках они у него, что ли, как у насекомого? Часом, не дразнят ли его тараканом?
- Итак, я рад, Константин Антонович, что вы, оказавшись в сфере нашего... э-э... притяжения, проявили неподдельный интерес к нам и к нашему делу, готовы влиться в наши ряды, занять, если можно так выразиться, свою линейку на нотном стане...
Надо же, как поэтически излагает! Ох, очень, очень осторожным надо быть с этим доброжелательным тараканом.
А речь таракана гладко лилась дальше:
- Согласно традиции мне, как начальнику регионального отделения нашей организации, положено произнести несколько слов о нас и нашем деле. Наверняка я скажу сейчас банальные, хорошо известные вам вещи, но порядок есть порядок. Тем более, в обществе имеют место и невежественные предрассудки, и высокоинтеллигентское предубеждение, замешанное, кстати, всё на том же невежестве.
Кузьмич поучающе поднял палец:
- Итак, официально мы называемся "Федеральным фондом защиты прав несовершеннолетних". Но вы сами понимаете, это лишь вывеска. Сами себя мы называем "Струной". Почему именно такое название - это особый и долгий разговор. Скажу лишь, что мы стараемся быть созвучными Высокой Изначальной Струне, колебания которой мы, люди, воспринимаем как свет, доброту, милосердие... Наше движение озабоченно одной из самых важных, возможно, основной проблемой человечества - детьми. Спасением детей от жестокости, от зла, творимого людьми, обществом, природой... Казалось бы, сие - основа основ, но люди согласны с этим лишь на словах. А на деле тупой эгоизм, боязнь заглянуть в собственную душу, неумение за сегодняшним днем видеть будущее. Государство, которое, казалось бы, и существует ради людей, на самом деле полностью устранилось от этих проблем. Устранилось, если не сказать хуже. Фактически оно, государство, вносит свою немалую лепту в общее зло. Причины всем понятны, не будем о грязи.
Тут я с Кузьмичом был полностью согласен. Уж грязи я насмотрелся вдоволь, причем не только после Лунного поля.
А Кузьмич проникновенно вещал:
- Что же оставалось делать людям, в сердцах которых не замолкла Высокая Струна, людям, которые любят детей и не могут смириться с ежедневным потоком зла? Тихо страдать в одиночку? Очень благородно и красиво, но кому от этого станет лучше? Обращаться в государственные инстанции, бить в набат и раскачивать язык колокола? Без толку, сами знаете. Многие пробовали, а результат нулевой. Перемелют жернова власти любого. Ибо цель власти - сама власть, не более того. С ней можно иногда взаимодействовать, но упаси Боже возлагать на нее хоть какие-то надежды. Кидаться за помощью в иные общественные институты? Ни у одного из них нет реального влияния, нет рычагов. От перестановки слов не происходит дел. Да и не видят они по существу волнующую нас проблему. Озабочены своими целями...
