«Властелин мира» - Дашкиев Николай Александрович (читаем книги TXT) 📗
Когда Михаил по «главному коридору» вновь пробрался в грот, оказалось, что выход уже закрыт. Начался прилив.
Косые солнечные лучи, прорезая толстый слой воды у входа в пещеру, преломлялись, рассеивались, ложились на серые стены мерцающими зеленоватыми отблесками. При этом освещении Лымарь осмотрел свое пристанище более внимательно и обнаружил много такого, что раньше ускользало от взгляда.
Действительно, здесь кто-то бывал, и, вероятно, часто. На каменных выступах остались многочисленные доказательства пребывания человека: кучки пепла от папирос, обрывки бумаги, корки овощей, обоймы из-под патронов. На твердом известняке стены чем-то острым, – может быть, штыком или ножом, – были выцарапаны три пятиугольных звезды, а под ними несколько иероглифов и дата: «10/1 45 г.».
Теперь Лымарь не сомневался: он попал, в один из партизанских складов оружия. Три звезды – эмблема единого народного фронта Малайи в борьбе против японских захватчиков! Именно партизаны, как рассказывал инженер Щеглов, защищали Сингапур после бегства английских войск, и партизаны же освободили значительную часть своей родины еще до капитуляции Японии.
Борьба в Малайе продолжается, теперь уже против англо-американцев. Возможно, что и на эту базу наведываются партизаны. Если бы встретить их – это был бы лучший выход из положения: они помогли бы связаться с советским консульством. Но ждать на голом безлюдном острове, ждать неизвестно сколько времени – Лымарь не мог.
Он еще раз обследовал закоулки пещеры, принес из ее отдаленного конца несколько глыб камня, кое-как замаскировал вход в склад. Полагалось бы написать хотя бы несколько слов неизвестным мужественным людям, которые, безусловно, заглянут сюда рано или поздно, однако не нашлось ни бумаги, ни карандаша. Михаил просто выцарапал ножом на стене свою фамилию, поставил дату, а чуть пониже дописал – «СССР».
Вода поднялась до половины высоты пещеры, затем вновь начала спадать. Но лишь к вечеру удалось выбраться из этого «партизанского грота», как назвал его Лымарь.
Внимательным взглядом обвел Михаил весь горизонт.
Далеко слева, на горизонте, плыли многочисленные дымки какой-то эскадры, болталось несколько треугольничков-парусов. Справа море было совсем чистым. А над Малайей клубились туманы, нависали черные тучи, то и дело рассекаемые яркими молниями.
…Чужой, неведомый край, – что готовишь ты человеку из далекой России?!
Опасно путешествовать по морю ночью, на жалкой лодочке, без компаса, без карты, не зная течений и береговой линии. Но для Лымаря уже эта лодчонка была спасением.
Он ориентировался по звездам, и пирога быстро продвигалась вперед. Однако в прибрежной полосе на экваторе погода непрерывно меняется. Вскоре небо затянулось тучами, бриз начал срывать барашки на волнах, тормозить движение лодки. Наконец стало темно, хоть глаз выколи.
Михаил, спасаясь от приближавшейся бури, греб что было духу, а пирогу куда-то уносило. Влево от избранного маршрута?.. Вправо?.. Или, быть может, в открытое море?
Но вот впереди послышался шум. Это не был грохот прибоя, когда бешеные волны стремительно бросаются на скалистый берег. Мерные ритмические звуки напоминали скорее шорох многих подошв по песку.
Нос лодки ударился обо что-то, и по лицу Лымаря хлестнули ветви. Мелькнул в тумане ствол дерева… еще один…
Это был мангровый лес, – удивительный лес, растущий прямо в воде и шаг за шагом отвоевывающий себе территорию у моря. Мангровые плоды, похожие на большие наконечники копий, падают прямо в ил и через несколько часов прорастают, давая начало новым деревьям.
Лымарь ничего этого не знал. Он лишь удивлялся, встретившись с подобными влаголюбивыми растениями, да злился, что дальше проехать нельзя.
Пирогу пришлось привязать к одному из стволов.
Вскоре после этого рассвело.
Желто-зеленая мутная вода уходила из леса – вновь начался отлив. Обнажались многочисленные корни, – каждое из деревьев стояло на причудливых искореженных подставках. Мощные ветви тянулись вверх, чтобы там сплестись с другими, подобными им, в непроницаемый зеленый шатер.
Взошло солнце. И вдруг где-то далеко в чаще зазвучал, чей-то басовитый тоскливый голос:
«Ху-уу… хо-оо… ху-уу…»
К нему присоединился визгливый и надоедливый:
«Ху-ут, ху-ут, ут, ут, вит, вит!..» – и совсем тоненький и звонкий:
«Хей-хей-хей!..»
Лымарь вздрогнул: что это?
Держа пистолет наготове, он прыгнул с лодки на клочок, казалось, совершенно сухой земли… и погрузился в топкий ил почти до пояса. С трудом вырвавшись из ила, он решил пробираться по веткам.
С дерева на дерево, – так он продвигался все дальше и дальше от берега, вернее от границы мангровых зарослей. Почва становилась все суше, на ней начали появляться следы животных.-
Наконец мангровый лес окончился. За небольшой полянкой, вдоль которой текла полноводная неширокая река, начинались джунгли.
«Ху-уу… Хо-оо… Ху-уу…» – вновь очень близко послышалась надоевшая тоскливая песнь.
Спрятавшись за стволом дерева, Лымарь изучал полянку, ожидая появления какого-нибудь диковинного зверя. Нигде ничего не было видно, – лишь на ветвях высокого, опутанного лианами дерева сидело несколько больших черных обезьян.
Лымарь сделал неосторожное движение, и обезьяны мигом исчезли в зарослях. Оборвалась их нестройная утренняя песня.
Осторожно ощупывая почву ногой, Михаил двинулся к реке. Переплыть ее не составило бы труда, – он так и хотел сделать. Но едва он влез в воду, как выскочил оттуда, словно ошпаренный. На отмели, метрах в пяти от него, лежал большой серо-зеленый крокодил.
Глава VIII
Неожиданная встреча
– Я мог бы растоптать вас, как насекомое. Сломать, как былинку. По капле выдавить жизнь из вашего тела… Но я не сделаю этого. Я прощаю вас и предоставляю вам возможность свободно работать. Вы лишь потеряете возможность любоваться экзотикой и будете дышать не гнилым удушливым воздухом, а чистым, профильтрованным. Короче говоря, в наказание я заключу вас в лабораторию на три года. А затем – катитесь ко всем чертям! За каждый день этого заключения вы получите тройную плату. Знайте: вы будете работать. Будете!.. Наибольшим злом для вас станет запрещение пользоваться интегратором. Смотрите же – не гневите меня. Все… Смит, проводите мистера Петерсона.
Джек Петерсон слушал Харвуда молча, тупо глядя под ноги. Его ничто не волновало, ничто не беспокоило. Удивительная апатия, охватившая его после неудачного покушения на босса, приглушила порывы и надежды. Заключение – пусть так. Лишь бы оставили в покое.
Безразличный взгляд Петерсона скользнул по черным кассетам с фотокопиями рукописи немца Вагнера. Восемь, кассет на сумму восемьсот миллионов долларов, – фу, какая чушь!.. Вот они лежат на столе у Харвуда, – круглые пластмассовые коробочки, ничем не примечательные, ненужные, как детские игрушки.
– Пойдемте! – Смит извлек из кармана пистолет, тронул Джека за плечо и отступил назад. – Не вздумайте бежать. Рука у меня твердая.
Джек молча двинулся к выходу.
– Нет. Налево, – командовал Смит. – Теперь – прямо!
Через потайной ход они вышли из лаборатории Харвуда и начали петлять по бесконечным переходам, туннелям, лестницам. Казалось, что Смит нарочно вел Петерсона самым длинным путем, чтобы запутать, сбить с толку.
Как-то незаметно они очутились в лаборатории. Первая, вторая, третья комната… Моторы и трансформаторы… Станки и радиоприборы. Стекло, никель, медь. Все – немое, холодное, неподвижное… Неслышно открывались двери, пропускали двух людей и автоматически закрывались вновь. И сзади тишина, и впереди тишина. Мертвая, прозрачная, как вода подземного озера.
