Гордон Диксон. Филип Дик. Роджер Желязны. Волк. Зарубежная Фантастика - Диксон Гордон Руперт
— Это один из архивов, правда, не знаю, какой именно. Архивы предназначены не нам, а Высокородным. Направо есть комнаты, там ты можешь получить нужную информацию.
Он проводил Джима по коридору до первой свободной комнатки, где находились стул и что-то вроде ученического стола с наклонной поверхностью.
Джим уселся за стол. Возле самого края крышки обнаружилось несколько рукояток черного цвета. Адок повернул одну из них. Поверхность стола превратилась в светящийся экран, на котором проступило единственное слово: «Готов».
— Говори прямо в экран, — подсказал Адок.
— Мне необходимо просмотреть все документы, касающиеся экспедиций к системе Альфы Центавра, — медленно проговорил Джим.
Надпись исчезла. Слева направо по экрану медленно поползли строчки.
Информация была не совсем подходящая. Джим не подозревал, что на Альфу отправлялось такое множество экспедиций. Вынужденный просматривать общие сведения обо всех экспедициях подряд, он ждал отчета лишь об одной — той, что побывала на Земле.
Очевидно, на просматривание всего массива информации уйдет несколько дней, а то и недель.
— Нельзя ли ускорить передачу? — обратился он к Старкину.
Тот слегка подвинул ручку — строчки поползли быстрее. Все равно Джиму казалось, что они ползут слишком медленно. Тогда он вывернул рычажок до самого ограничителя. Адок вскрикнул;
— Джим, да ведь ты читаешь почти как Высокородный!
Джим не ответил. Он сосредоточенно вглядывался в экран. Лишь в перерыве между сменой кассет он осознал, что прошло довольно много времени, и ноги затекли от долгого сидения в одной позе.
Он разогнул спину, отключил экран и посмотрел на неподвижно стоявшего поодаль Адока.
— Ты меня все время ждал? — удивленно спросил он. — Долго я читал?
Бесстрастным голосом Адок назвал время в имперских единицах, соответствовавшее примерно четырем земным часам.
Джим встал, потянулся, сделал небольшую разминку и вновь уселся за стол. На этот раз он затребовал сведения по Немому Языку.
Оказывается, Немой Язык имел пятьдесят две разновидности. По всей видимости, в Мире Владык было не одно восстание рабов, а значительно больше, и знаки языка менялись после каждого бунта. Для себя Джим решил, что обязательно просмотрит материалы по всем комплексам сигналов — на это занятие, возможно, уйдет несколько дней. Именно комплексы сигналов — вот что представлял собою пресловутый Немой Язык. Поглаживание подбородка, скрещивание пальцев — каждый жест был своего рода символом, суть которого требовалось постигнуть.
Джим погасил экран и вышел на улицу. Адок безотлучно следовал по пятам. Около часа они бродили по аллеям подземного сада, заходили в магазины, толкались в людных местах. Везде Джим высматривал знаки Немого Языка.
Он видел множество сигналов, но ни один из них не был похож на уже известные ему разновидности. Однако Джим старался запоминать как знаки, так и сопутствовавшие им обстоятельства. Затем отпустил Адока и вернулся к себе.
В одиночестве побыть не удалось — явилась Ро в сопровождении Словиеля. Откуда она узнала, подумалось Джиму, что он уже дома? Неужели за ним непрерывно наблюдают? Даже сама возможность подобной слежки, если учесть, что девушка пришла почти сразу после его возвращения, настораживала. Разумеется, он должен выпытать у нее все до конца.
Здороваясь, Джим уловил в настроении гостей нотки озабоченности. На лице Словиеля застыла хмурая усмешка.
— Что-то случилось? — поинтересовался Джим. — Или я ошибся?
— Не ошибся, — произнес Словиель. — Император утвердил мое поручительство, и Галиан — кстати, почему ты не сказал, что он твой приятель? — Галиан предложил устроить по этому поводу небольшой банкет, так сказать, отметить событие. Зачем это ему понадобилось, как ты думаешь?
Джим поразмыслил.
— Если будет банкет, Император осчастливит нас своим присутствием?
Словиель нахмурился. Видимо, счел вопрос неуместным, тем более в устах цветного.
— Зачем ты это спросил?
— Затем, что Мелнес очень умный человек, — ответил Джим.
Словиель весь напрягся, точно зверь перед прыжком.
— Довольно, Волк! — рявкнул он. — Хватит, мы уже наигрались в намеки и иносказания!
— Джим… — предостерегающе начала Ро.
— Мне очень жаль, — твердо произнес Джим, выдержав взгляд Словиеля. — Объяснение касается не тебя, а Императора. Мне кое-что стало известно, но тебе я ничего не скажу. Впрочем, тебе и не заставить меня сделать это, ибо с твоей стороны подобный поступок выглядел бы крайне неприлично — поручительство кое к чему обязывает.
— Пойми, — продолжал он, стремясь убедить Словиеля. — В данный момент я в самом деле не имею права сообщить известную мне тайну. Лучше давай договоримся: если под конец банкета ты, Словиель, не получишь от самого Императора либо Вотана подтверждения правомочности моего молчания, я согласен ответить на любой твой вопрос. Идет?
Словиель, казалось, превратился в статую. Затем, будто бы очнувшись, вздрогнул, вздохнул. Губы сложились в обычную томную усмешку.
— Н-да… Тут ты, похоже, выиграл, Джим. Действительно, я не вправе устраивать допрос с пристрастием человеку, поручителем которого являюсь. Тем более, не сумею сохранить это в тайне… Однако! Тебя, оказывается, не проведешь! Предвижу, в будущем, ты, Джим, сделаешься заядлым игроком в Пункты. Хорошо, можешь сохранить свой секрет — пока…
Сказав это, Словиель исчез.
— Джим, — шепнула Ро. — Мне страшно за тебя.
Слова девушки прозвучали на удивление серьезно. Джим кинул на нее быстрый взгляд. И понял, в чем дело: Ро глядела на него с участием, но не с таким, с каким обычно глядела на своих питомцев, в число которых некоторое время назад входил и он сам… Джим был растроган. Никто, будь то мужчина или женщина, не выказывал о нем подобной заботы в течение многих лет.
— Хоть мне-то ты можешь сказать, почему Галиан решил устроить вечер и почему Мелнес — очень умный человек? Похоже, ты намекаешь на то, что между Мелнесом и Галианом существует какая-то связь? Но разве такое возможно? Высокородный и цветной?
— Так же, как ты и я, — заметил Джим.
Ро покраснела Джим уже знал, что для нее краска на лице значит куда меньше, чем для любой другой женщины.
— Но я — совсем другое дело! — жарко воскликнула Ро. — А Галиан — один из самых высокопоставленных сановников, и не только по происхождению…
— Но он-то постоянно твердит, что не прочь воспользоваться услугами цветных.
— Это верно, — Ро задумалась. — А ведь ты еще ничего мне не рассказал.
— Здесь почти нечего рассказывать. — Джим вздохнул. — Кроме того, что, как уже говорилось, касается Императора. Я заметил, что Мелнес весьма умен. Я имел в виду, что люди совершают ошибки не только по глупости, но и от большого ума. В моем случае Мелнес сделал все возможное, чтобы продемонстрировать мне свое негодование по поводу моей ему неподотчетности.
— Но зачем Мелнесу негодовать?
— Причин хоть отбавляй. Самое простое объяснение: какой-то там Волк взял и приобрел поручителя, в то время как он, Мелнес, не имеет ни малейшего шанса сделаться Высокородным. Потому что представляет собою слишком ценного слугу. В то же время у него хватило сообразительности не выдавать мне своего гнева, ведь я скоро могу стать Высокородным и, стало быть, выйду из его подчинения. Более того, сам он окажется тогда у меня в холуях.
— Так почему он негодовал?
— Скорее всего решил, что я шпион, засланный Высокородными в среду слуг. И счел нужным показать, что недоволен одним, в то время как на самом деле был озабочен совсем другим. И дал понять, что разглядел во мне шпиона.
— А с какой стати тебе или кому бы то ни было за ним шпионить?
— Пока не знаю, — признался Джим.
— Но ты считаешь, тут замешаны Император и Галиан. Почему?
Джим улыбнулся.
— Ты хочешь знать слишком много, и все сразу. Знать даже больше, чем я… Надеюсь, теперь ты понимаешь, почему я не хотел распространяться на данную тему при Словиеле?
