Ловушка для простаков - Азимов Айзек (хорошие книги бесплатные полностью .txt) 📗
– Только не публикуй эти цифры раньше меня.
Марк бросил взгляд на листок и протянул его Вернадскому.
– Ты уже? – удивленно спросил тот.
– Да, – задумчиво ответил Марк. – Теперь я помню их все.
Он повернулся и пошел прочь, не попрощавшись. Вернадский поглядел ему вслед, пожал плечами, вытащил из земли свой нуклеометр и зашагал в сторону лагеря.
22
Шеффилд был более или менее доволен. Марк вел себя даже лучше, чем он ожидал. Правда, он почти не разговаривал, но это было не так важно. Во всяком случае, он проявлял интерес к окружающему и не тосковал. И не устраивал никаких сцен.
Шеффилд узнал от Вернадского, что накануне вечером Марк вполне нормально, без всякого крика побеседовал с ним о составе планетной коры. Вернадский со смехом сообщил, что Марк знает состав коры двадцати тысяч планет и что когда-нибудь он заставит парня сказать наизусть все цифры, просто чтобы посмотреть, сколько времени это займет.
Сам Марк об этом ничего Шеффилду не говорил. Все утро он просидел в палатке. Шеффилд заглянул к нему, увидел, что он сидит на койке, уставившись на свои ноги, и оставил его в покое.
Шеффилд чувствовал, что он сам нуждается в какой-нибудь оригинальной идее. На самом деле оригинальной.
До сих пор они ничего не добились. Ничего – за целый месяц. Родригес и слышать не хотел ни о какой инфекции. Вернадский совершенно не допускал мысли о пищевом отравлении. Нови яростно тряс головой при всяком упоминании о нарушениях обмена веществ. «Где доказательства?» – говорил он.
Все сводилось к тому, что любая физическая причина смерти исключалась на основании мнения специалиста. Но мужчины, женщины и дети умерли. Какая-то причина должна была существовать. Может быть, психологическая?
Еще на корабле Шеффилд воспользовался этим, чтобы разыграть Саймона. Но теперь ему было не до шуток. Может быть, что-то заставило поселенцев совершить самоубийство? Но что? Человечество колонизировало десятки тысяч планет, и это никак не сказалось на его психической устойчивости. Самоубийства и психозы были больше распространены на самой Земле, чем в любом другом месте Галактики.
Кроме того, колония отчаянно взывала о медицинской помощи. Люди не хотели умирать.
Умственное расстройство? Что-нибудь такое, что было свойственно только этой группе людей? Достаточно сильное, чтобы вызвать смерть тысячи человек? Мало вероятно. И потом как об этом узнать? Место поселения было тщательно обыскано, но ни пленок, ни записей, даже самых отрывочных, найти не удалось.
За столетие влага сделала свое дело.
Шеффилд чувствовал, что почва уходит у него из-под ног. Он был беспомощен. У других, по крайней мере, были данные, с которыми можно было работать. У него не было ничего.
Он снова оказался у палатки Марка и машинально заглянул внутрь. Палатка была пуста. Он огляделся и заметил Марка, направлявшегося в лес. Шеффилд закричал ему вслед:
– Марк! Подожди меня!
Марк остановился, потом как будто хотел двинуться дальше, передумал и дал Шеффилду себя догнать.
– Куда ты собрался? – спросил Шеффилд. Даже пробежавшись, он не запыхался, – так богата кислородом была атмосфера Малышки.
– К ракете, – нехотя ответил Марк.
– Да?
– Мне до сих пор не довелось ее как следует разглядеть.
– Но ты же имел такую возможность, – заметил Шеффилд. – Когда мы летели сюда, ты не отходил от Фоукса.
– Это совсем не то, – возразил Марк. Там было много народа. Я хочу посмотреть ее один.
Шеффилд забеспокоился. Парень на что-то сердится. Лучше пойти с ним и выяснить, в чем дело. Он сказал:
– Пожалуй, и я бы непрочь поглядеть ракету. Не возражаешь, если я пойду с тобой?
Марк заколебался, потом сказал:
– Ну… Ладно. Если вам так хочется.
Приглашение прозвучало не совсем вежливо. Шеффилд спросил:
– Что это ты несешь, Марк?
– Палку. Я срезал ее на случай, если кто-нибудь вздумает меня остановить.
Он взмахнул палкой так, что она со свистом прорезала плотный воздух.
– Зачем кому-то тебя останавливать, Марк? Я бы ее выбросил. Она тяжелая и твердая. Ты можешь кого-нибудь поранить.
Но Марк шагал вперед.
– Не выброшу.
Шеффилд подумал и решил пока воздержаться от ссоры. Сначала лучше выяснить причину этой враждебности.
– Ну, как хочешь, – сказал он.
Ракета лежала на поляне. Ее светлая металлическая поверхность сверкала зелеными отблесками: Лагранж-II еще не показался над горизонтом.
Марк внимательно огляделся вокруг.
– Никого не видно, Марк, – сказал Шеффилд.
Они вошли внутрь. Это была большая ракета. Семь человек и все необходимое снаряжение она перевезла на место всего в три приема.
Шеффилд не без робости поглядел на утыканный кнопками пульт управления.
– И как это ботаник вроде Фоукса ухитрился научиться управлять этой штукой? Это так далеко от его специальности.
– Я тоже умею ею управлять, – внезапно сказал Марк.
– Ты? – Шеффилд удивленно уставился на него.
– Я смотрел, что делал доктор Фоукс, когда мы летели сюда. Я знаю все, что он делал. И потом у него есть руководство по ремонту ракеты. Я как-то стащил его и прочел.
– Очень хорошо, – весело сказал Шеффилд. – Значит, у нас есть на всякий случай еще один пилот.
Он стоял к Марку спиной и не видел, как тот замахнулся. Палка обрушилась ему на голову. Он не слышал, как Марк озабоченно произнес: «Простите, доктор Шеффилд». Собственно говоря, он даже не почувствовал удара, от которого потерял сознание.
23
Потом Шеффилд понял, что сознание вернулось к нему от сотрясения при посадке ракеты. Пока еще ничего не соображая, он смутно почувствовал сильную боль.
Откуда-то донесся голос Марка. Это было первое, что Шеффилд осознал. Он попытался перевернуться и встать на колени. В голове у него шумело.
Сначала голос Марка был для него просто набором бессмысленных звуков. Потом они начали складываться в слова. Наконец, когда он с трудом поднял веки и тут же был вынужден закрыть их снова, потому что ему стало больно от яркого света, он уже понимал целые фразы. Он стоял на одном колене, не в силах приподнять голову, и слушал, как Марк, задыхаясь, выкрикивает:
– …Тысяча людей, и все погибли. Остались только могилы. И никто не знает, почему.
Послышался гомон, в котором Шеффилд ничего не мог разобрать. Потом прозвучал чей-то хриплый бас. Потом снова заговорил Марк:
– А как по-вашему, для чего на борту все эти ученые?
Шеффилд, превозмогая боль, поднялся на ноги и прислонился к стене. Он дотронулся до головы и увидел на руке кровь. Она запеклась в слипшихся волосах. Застонав, он качнулся вперед, нащупал засов и распахнул люк.
Трап был опущен. Шеффилд постоял у люка, пошатываясь, боясь сделать шаг.
Он понемногу начинал воспринимать окружающее. Высоко в небе стояли оба солнца, а в тысяче футов от него над низкорослыми деревьями возвышался гигантский стальной цилиндр «Трижды Г». Марк стоял у подножья трапа, окруженный членами экипажа, обнаженными по пояс и дочерна загоревшими под ультрафиолетом Лагранжа-I. (Спасибо плотной атмосфере и мощному слою озона в ее верхней части, которые задерживали ультрафиолетовое излучение, доводя его до безопасного предела!).
Космонавт, стоявший прямо перед Марком, опирался на бейсбольную биту. Другой подбрасывал и ловил мяч. Многие были в бейсбольных перчатках.
«Чудно, – пронеслась в голове Шеффилда шальная мысль, – Марк приземлился прямо на стадионе».
Марк посмотрел вверх, увидел его и возбужденно закричал:
– Ну, спросите его! Спросите! Доктор Шеффилд, правда, на этой планете уже побывала экспедиция, которая погибла неизвестно от чего?
Шеффилд попытался произнести «Марк, что ты делаешь?», но не смог. С его губ сорвался только стон. Космонавт с битой спросил:
– Мистер, правду говорит этот пузырь?
Шеффилд вцепился обеими руками в поручень трапа. Лицо космонавта поплыло у него перед глазами. Толстые губы и маленькие глазки, смотревшие из-под густых бровей, покачнулись и заплясали перед ним. Потом трап взмыл в воздух и бешено завертелся у него над головой. Он схватился за подвернувшуюся откуда-то землю и почувствовал холодную боль в скуле. Тут он перестал сопротивляться и снова потерял сознание.
