Дом в центре - Резник Леонид Михайлович (читать книги онлайн полные версии txt) 📗

— Ишь какой нервный стал, — сказал отец. — Боже! Как тебя разнесло. Сколько тут у вас времени прошло?

— Недели две. А у вас?

— Тоже, — папа с облегчением вздохнул. — Обувайся, быстро пошли за мной.

— Не пойду. Объясни свои фокусы. Я тут землю рою, Атланта убили. Не знаю уже, что и думать, а ты как огурчик. Развлекаешься, наверное? Где тебя носило?

— Атланта убили… Жалко, жалко. А вот в истерику не ударяйся, не время бастовать. В тюрьме я сидел. Ясно? Теперь пошли. Перед человеком неудобно, ждут нас.

Чуть ли не на ходу завязывая шнурки, я пошел за отцом. Путь наш лежал наверх, на четвертый этаж.

— Сергей, мой сын. Хочу, чтобы он был в курсе. — Отец представил меня женщине среднего (это от тридцати до пятидесяти) возраста, одетой в умопомрачительный наряд.

Я вспомнил слова Атланта. Да, к ней определенно подходит слово «дама». А я-то попенял на атлантовскую старомодность.

Втроем, тесной группкой мы стали спускаться по лестнице. И вышли на улицу.

— Черт знает что! — царственно выругалась дама.

— Опять ты, Серж, — со злостью сказал отец.

Мне стало ясно: я их пересилил, и отца, и даму. А скорее всего только даму. Мы с отцом были ведомыми.

— Ну и сынок у вас! — Дама была возмущена.

— Извините, мы исправимся. — Отец только что не ходил на цыпочках. Серега, дай руку и закрой глаза. И думай о чем-нибудь нейтральном.

С нейтральными мыслями и закрытыми глазами, держа отца за руку и спотыкаясь на ступеньках, я кончил путешествие на незнакомой улице. Она была тихой и спокойной, но совсем недалеко ощущалась жизнь огромного города.

— Мне пора! — Дама развернулась и ушла.

— Где мы? — спросил я.

— В Стокгольме.

— Я-то думал, что в Стокгольм можно и без помощи сбегать.

— Да я оговорился. Мы в Бирке. Географически это очень близко, но Стокгольма здесь нет вообще. Вместо него — Бирка. Ведь мы в другом варианте. Посмотри на Дом!

Я оглянулся. Дом как Дом. Ба-а! Да Дом же в Ленинграде! Он на всю Землю один-единственный, в Стокгольме ему делать нечего, даже если этот Стокгольм «с биркой». Я посмотрел внимательней и обнаружил, что собачья голова на Доме какая-то странная. Другой породы, что ли.

Отец высмеял мои выводы. Вместо собаки здесь был медведь. Мы зашли в подъезд, и на решетке лестничных перил вместо собачьих головок я увидел маленьких медвежат.

— Куда нас занесло?

— О! Это долгая история. Ее не рассказать стоя. Пошли-ка в кафе.

На соседней улице мы спустились в уютный подвальчик. Выпив огромное количество превосходного кофе, я выслушал отца не перебивая. Возражения готовы были посыпаться из меня одно за другим, но я смолчал. Вся окружающая обстановка, наш Дом с медведями в центре незнакомого города… Все подтверждало правоту отца.

Разгадка таилась на четвертом этаже Дома. Изучая историю человечества, люди могли делать весьма проблематичные выводы о том, как бы жили страны и народы, если бы события сложились не так, а иначе. Дом же, начиная с четвертого этажа, позволял своим жильцам свободно жить в различных вариантах земной истории. Каждый вариант был абсолютно реален для тех, кто в нем существовал. Остальные представлялись всем лишь дерзкими гипотезами ученых. Но только для обитателей четвертого этажа и выше были реальны ВСЕ варианты. Из одного варианта в другой они могли ходить так же свободно, как мы с отцом ходили из города в город. В этом и заключалась вариативная функция.

Я слушал, по привычке стараясь не задумываться над научной стороной дела, и пытался избавиться от сомнений в собственной нормальности, нормальности отца, нормальности окружающего нас мира. Отец невнятно излагал, что вероятность — это не математическое, а физическое понятие, такое же, как пространство, время, энергия, масса. На этом, мол, и зиждется вероятностная, то бишь вариативная функция, а уж дальше нам лезть не стоит.

Когда я смирился с мыслью, что все в мире висит на волоске, а каждый удачный или неудачный чих может породить новые, соответственно, удачные или неудачные миры, отец принялся уточнять наши координаты. За несколько минут я распрощался с мечтами побывать в романтических мирах, где Цезарь или Александр Македонский жили долго-долго, где Карфаген победил Рим, где Антоний победил Октавиана. Нет. Путешествие отца было продиктовано чисто утилитарными целями борьбы с Кардиналом. И потому-то нас занесло в такой мир, мысли о котором никогда даже в диком бреду не могли влезть в голову порядочному историку. Да и непорядочному тоже.

Мы сидели в одном из самых крупных городов мира, столице Федеративной Республики Балтийского Союза, одной из сверхдержав этого варианта. Республика включала в себя (без строгого совпадения с границами в нашем варианте истории) Данию, Норвегию, Швецию, Финляндию, Латвию, Литву, Эстонию и Северо-Запад РСФСР. Абсолютно противоестественный, на мой взгляд, конгломерат процветал. Для людей, живущих в этом варианте, слова о тысячелетии крещения Руси, отмечавшемся у нас не так давно, были пустым звуком. Нет, вру. Скорее, они прозвучали бы дико. Такой же дикой и противоестественной казалось мне реальность этого варианта, где практически на всей территории СССР, не входящей в ФРБС, царил ислам.

Как только до меня дошло, что я не ослышался и ничего не напутал, я мертвой хваткой вцепился в папашу. Какая цепочка событий привела к столь невероятному результату? Кто допустил подобное безобразие? Отец не знал. Я аж зашелся в приступе возмущения. Надо же быть настолько нелюбопытным! Это же просто тупость какая-то!

Отец небрежно отмел мою критику.

— Я не хочу быть похожим на лекаря из анекдота, — сказал он. — Этот лекарь очень настойчиво спрашивал: «Скажите, больной потел перед смертью? Это очень важно!» Мне плевать, потел ли больной, мне надо, чтобы он выжил. Мне недосуг узнать, как почти вся Россия омусульманилась. Зато я знаю, что Кардинал начал сотрудничать с Объединенной Исламской Республикой. А это сулит нам так мало хорошего… Понял?

Я понял. Но непонятного все равно оставалось намного больше. Зачем нам вслед за Кардиналом залезать в этот бредовый, противоестественный вариант? Подготовились бы лучше на родной почве! Спросить об этом не удалось. Заказав очередную порцию кофе и пирожных, отец перешел к допросу.

Я рассказал все без утайки. Кончил своей встречей с братом Борисом и упреком, что столько лет был в неведении.

— Ничего страшного, посмотрим, столько ты детей наплодишь и от скольких женщин. — Отец вроде как и не понял, в чем суть упрека. — Но, кажется, я начинаю тобой гордиться. Ведешь ты себя как дурак, язык твой на цепь посадить, а вещи творишь невероятные. Никто так не владеет Домом, могу поклясться. Вот говорят: «Сказка — ложь, да в ней намек». Третий сын — всегда дурак, и всегда он выигрывает. С тобой — то же самое.

— У тебя еще сын есть?

— Дело не в количестве, — усмехнулся отец. — Дело в глупости. Совсем не обязательно быть третьим. Достаточно быть дураком. За одни сутки превратиться в Геракла! С помощью обыкновенного зеркала! Ну какому умному человеку придет в голову что-нибудь подобное? А с собакой? Это же мистика чистейшей воды!

Я хотел сказать, что оба мы, сам Дом, все его жильцы, варианты истории — сплошная мистика, и мои штучки-дрючки с Ветром на подобном фоне выглядят просто дешево. Но папа подозвал официанта, расплатился с ним какими-то квадратными купюрами, и мы пошли к выходу.

— Отправляемся в Новгород, — коротко бросил отец. — В Балтийском Союзе 6 федеральных земель. Новгород — федеральная столица. По количеству жителей он только Бирке уступает. А по площади даже превосходит. Мы посетим НИИ, Институт Изучения Ислама. Проще говоря — восточный филиал контрразведки. Я туда сразу же обратился, как только прибыл. А они меня в тюрьму. Я на лестнице убежал, и опять к ним. А меня в дурдом. Я и оттуда убежал. Меня опять в тюрьму, да по всей строгости. Уже испугался, что не выберусь. Сбежал по дороге на допрос. И опять к тому же офицеру. Говорю ему, что последний раз предупреждаю. Если Исламская Республика их оккупирует — пусть пеняет на себя. Слышал бы ты, как я изъяснялся! У них же и язык-то не совсем русский, куча скандинавских слов навешана…