Дюна: Дом Атрейдесов - Герберт Брайан (читаемые книги читать .TXT) 📗
Дункан бежал, следуя своему инстинкту, по потайным проходам, стараясь приглушить звук шагов. За спиной, совсем недалеко, Айдахо услышал хлопок и шипение – это охотники стреляли по детям из парализующего ружья. Вслед за выстрелом раздался грохот падающего тела и крик боли.
Если охотники настигают жертву, то они начинают ее мучить, иногда причиняя серьезные травмы, а иногда дело обстояло и еще хуже – все зависело от экипировки охотников в каждом конкретном случае. Речь шла не об обычной детской игре в прятки. Во всяком случае, не для жертв.
Как ни мал был Дункан, он уже знал, что жизнь и смерть имеют свою цену. Харконненов нисколько не интересовало, сколько малышей пострадает во время их тренировок. Так они, Харконнены, играли. Дункан понимал суть этих жестоких увеселений. Он и раньше видел, как это делается. Сколько раз дети, его сотоварищи по заключению, отрывали крылья насекомым или бросали в огонь маленьких голых еще крысят. Харконнены и их солдаты были взрослыми детьми, просто они обладали большими ресурсами, большим воображением и отличались большим злодейством.
Не производя ни малейшего шума, он на ощупь отыскал узкую ржавую лестницу и начал карабкаться вверх, в темноту, стараясь не тратить времени на ненужные размышления. Дункану надо было сделать что-то неожиданное, спрятаться там, где его не смогут поймать, куда преследователи смогут проникнуть лишь с превеликим трудом или вовсе будут не в состоянии добраться. Перекладины железной лестницы, изъеденные многолетней ржавчиной, больно царапали детские ладони.
Эта часть древней Баронии все еще функционировала: силовые трубопроводы шли в разных направлениях: прямо, под прихотливо изогнутыми углами, вверх и вниз. Это место представляло собой идеальную тренировочную полосу препятствий, и солдаты могли целиться и стрелять, не рискуя повредить какие-то важные конструкции.
Дункан услышал, как по железному полу верхнего главного коридора, прямо у него над головой, загрохотали солдатские сапоги. Послышались приглушенные шлемами голоса, потом раздался повелительный голос. Все остановились. Пискнул какой-то зуммер, и Дункан сообразил, что солдаты запеленговали сигнал имплантированного в его плечо радиомаяка.
Ослепительно белый луч лазерного ружья ударил в потолок над его головой и прожег отверстие. Края его мгновенно сплавились. Дункан отпустил перекладины лестницы и начал падать в никуда, в темную бездну. Один из вооруженных гвардейцев отодвинул в сторону плиту пола и ударил из ружья по кронштейнам лестницы, расплавив и их. Лестница полетела в них вслед за Дунканом.
Дункан упал у следующего шахтного ствола, сверху его накрыла тяжелая лестница. Но мальчик сдержал крик боли. Это только ускорит развязку.., хотя они все равно настигнут его, ведь этот проклятый маячок, не переставая, посылает сигналы из его правого плеча. Кто, кроме Харконненов, может выиграть эту игру?
Он рывком вскочил на ноги и бросился вперед, ничего так не желая, как сохранить свободу. К его разочарованию, впереди показался более широкий проход. Широкий – это плохо, по нему может пробежать и взрослый человек.
Позади раздались возгласы, топот, ружейная пальба, потом булькающий вскрик. Вообще преследователи должны были пользоваться парализующими пулями, но время было уже позднее, почти все жертвы были уже пойманы и ставки в игре росли, подзадоривая охотников и заставляя идти их ва-банк, нарушая все и всяческие правила.
Дункан должен выжить, во что бы то ни стало. Надо сделать все, что в его силах. Если он умрет, то никогда больше не увидит мать. Но если он выживет и утрет нос этим ублюдкам, то, может быть, его семья получит свободу или столько свободы, сколько могут иметь во владениях Харконненов рабочие общественных служб. На Гьеди Первой были свои понятия о свободе.
Дункан прежде видел, как некоторые дети ухитрялись побеждать в этой гонке за жизнь. Они потом исчезали из тюрьмы вместе со своими семьями, покидая преисподнюю Баронии. У Дункана не было никаких доказательств, что дела обстояли именно так, но было множество оснований сомневаться в искренности приспешников Харконнена. Но он хотел верить, ведь надежда умирает последней.
Он не понимал, за что бросили сюда его родителей. Чем могли прогневить могущественных баронов мелкие служащие, чтобы удостоиться столь сурового наказания? Дункан помнил только, что до поры до времени жизнь их текла нормально и даже почти счастливо – и вдруг все изменилось. Они оказались здесь, и ему, маленькому мальчику, пришлось почти ежедневно бегать по этим коридорам, спасаясь от преследователей, чтобы завоевать свободу своим родителям. С каждым разом это получалось у него все лучше и лучше.
Он хорошо помнил тот последний день нормальной жизни. Стоял погожий день. Семья собралась на ухоженной лужайке, расположенной на одной из немногих террас, где Харконнены позволяли некоторым из своих подданных разводить сады. Тщательно ухоженные, удобренные и аккуратно подстриженные растения и живые изгороди росли в отравленной промышленными отходами атмосфере и загаженной теми же отходами почве. Естественно, эти растения нуждались в очень тщательном уходе.
Родители Дункана и другие взрослые члены семьи развлекались немудреными играми на свежем воздухе. Они бросали в цель шары, которые во время полета могли совершенно неожиданно изменять направление движения и неожиданно рикошетировать от препятствий. Мальчик еще тогда начал замечать, как мирные развлечения родителей отличаются от порожденных необузданной фантазией игр детей.
Рядом с ним стояла, наблюдая за игрой, молодая женщина. У нее были волосы шоколадного цвета, смуглая кожа и высокие скулы. Скованность и тяжелый взгляд скрадывали ее замечательную красоту. Дункан не имел представления о том, кто эта женщина. Знал он лишь, что ее зовут Джейнис Майлем и что она работает где-то вместе с его родителями.
Дункан, глядя на игру взрослых, слушая их смех, улыбнулся и обратился к женщине:
– Они учатся быть стариками.
Однако сразу стало ясно, что Джейнис не собирается выслушивать его детские реплики. Молодая женщина шикнула на мальчика и продолжала с преувеличенным вниманием следить за игрой.
Дункан тоже следил за игрой, но его все больше и больше удивляло поведение этой странной женщины. Она выглядела слишком напряженной и то и дело оглядывалась через плечо, словно чего-то ждала. Через несколько минут явился патруль и арестовал родителей Дункана, его самого и даже дядю и двух двоюродных братьев. Интуитивно Дункан понимал, что по каким бы то ни было причинам Джейнис имеет непосредственное отношение к этому аресту. Он никогда больше не видел ее с тех пор, как он и его семья оказались в заключении, а прошло уже полгода…
Позади него со свистом раскрылись створки люка, и из него выпрыгнули в коридор две одетые в синюю форму фигуры. Солдаты увидели Дункана и торжествующе захохотали. Раскачиваясь из стороны в сторону, Дункан бросился вперед. Луч лазерного ружья, оставляя вокруг себя резкий запах озона, полоснул по плитам потолка, оплавляя металл. Если кусок раскаленного металла упадет на его голову, подумал Дункан, то ему не избежать смерти. Как он ненавидел хохочущих солдат; для них это была веселая забава с живой игрушкой.
В боковой проход, буквально в метре впереди от Дункана вдруг вывалились еще две фигуры, но Дункан бежал слишком быстро; солдаты не сразу его заметили и не успели среагировать. Он проскочил между ними, успев ударить одного из них – толстого и на вид весьма неуклюжего – по колену. Тот отпрыгнул в сторону, и Дункан пролетел мимо них со всей возможной быстротой.
Толстяк споткнулся и заорал, когда луч лазера оплавил его амуницию:
– Перестань стрелять, идиот! Ты же своих побьешь!
Дункан не бегал так никогда за всю свою короткую жизнь. Он понимал, что его детские ноги не смогут долго выдержать соревнование с мощными, тренированными для битв солдатами. Но он не желал сдаваться. Сдаваться было не в его характере.
Впереди, там, где был виден вход в коридор, сверкнул свет. Там было ярко освещенное пересечение ходов. Добежав до этого места, Дункан остановился и, присмотревшись, увидел, что поперечная труба – вовсе не туннель, а труба, по которой в поле Хольцмана носились из одного конца Баронии в другой контейнеры на воздушной подушке, похожие скорее на средневековые ядра. В центре по длине цилиндра помещалось поле Хольцмана. Парящие в этом поле контейнеры выстреливались в трубы без всякого сопротивления, на энергии одиночного импульса ядра достигали противоположного конца города-тюрьмы.
