Лучшая зарубежная научная фантастика: Звёзды не лгут - Дозуа Гарднер (читать книги полностью без сокращений бесплатно .txt) 📗
Души на тайной базе роботов стояли новые и японские, но такие же индустриальные, как и все остальное здесь, — с головками в неудобных местах и огромными ручками, рассчитанными на неуклюжие руки в перчатках. Мэдди убедилась, что канюля на бедре, куда подавались зонные наркотики, закрыта, включила около половины головок, сделала воду как можно горячее, намочила волосы, поскребла плечи и руки. Возвращаясь, она вся чесалась — может быть, от дезинфицирующего средства или от выводимых наркотиков. Вот и сейчас появилась какая-то сыпь. Мэдди намылила волосы, смыла пену, втерла в них кондиционер, прижалась лбом к гладкой керамической стене душевой. Закрыла глаза и увидела врага.
В Чилливакском лагере Эбби придумала игру с картами распознавания врага, которые им раздали. Игра походила на маджонг или кункен, только комбинации нужно было собирать не по масти или достоинству, а по общим характеристикам вражеских машин. Эту машину, похожую на шагающий гриб, комитет ООН — или компьютер — назвал AG-7 Грауекаппе, а Эбби относила ее к «двуногим», как и коренастого, напоминающего человека АМ-3 Цверга. Но Грауекаппе, будучи больше сорока метров в высоту, относилась также к «гигантским», так что ее можно было складывать не только с Цвергом, но и с МС-11 Виатрак, длинной, тонкой и трехногой. По крайней мере, так говорила Эбби, когда жульничала.
Это было весело и наверняка помогало использовать карты по назначению — кандидаты из Чилливакского лагеря запоминали разные типы и виды врагов. Но уже тогда Мэдди понимала, что эти маниакальные, как будто их придумывал отаку [38], классификации, это изобилие чисел, аббревиатур и названий, будто взятых из Джейкобовой коллекции аниме, призваны скрыть невежество Агентства временного сдерживания при ООН во всем, что казалось зон и врага, невежество глубокое и почти всеобъемлющее.
Перед закрытыми глазами Мэдди двигались на фоне белых оштукатуренных домиков серые и голубые силуэты врагов, и на экранах Коломбины их ловили курсоры и визирные нити. Она помнила, как смотрела вниз на железнодорожную колею, утопавшую в зелени под серым небом, на замершие тяжелые товарные вагоны, на прямоугольные куски черного металла, которые мялись и рвались, как фольга, когда цверги и хрюки ломились по ним и падали вдоль рельсов под огнем Мэдди. Помнила тень грауекаппе над собой и невероятно яркий блеск ее оружия, которое мгновенно раскололо камень, лианы и бетон, отрезав от города кусок. Секунду Мэдди еще видела трубы, проводку, фундаменты, скальное ложе, а потом гидромагистраль взорвалась облаком пара, и Мэдди бросила Коломбину под прикрытием этого облака вниз, на пути, и кокпит трясся и крутился, как беличье колесо, чтобы удержать Мэдди в вертикальном положении, пока они катились вниз, а потом они оказались на путях, и Мэдди тронула спусковой крючок, валя маленькие машины из стволов Коломбины, выполняя задание, завершая работу. Спасая мир.
Потом она повернулась к грауекаппе, которая была в четыре раза выше Коломбины. Не равный враг, а просто злой взрослый, который раздавит песчаный замок робота Мэдди. Она навела ствол Коломбины на сияющие синие глаза под широкой шляпкой-грибом, и белая вспышка лучевого орудия прорезала дыру, похожую на удивленно распахнутый рот. Мэдди вдруг осознала, что она счастлива, хотя может умереть в любую секунду.
А потом появился Пьеро, встал на пути, Танимура нацелился в лицо машине, испортив ее выстрел и выстрел Мэдди заодно, и грауекаппе упала назад до странности грациозно, сложившись втрое, перевалившись через высокое здание и, наконец, рухнув.
Мэдди открыла глаза. Смыла кондиционер, закрутила все краны. Отжимая волосы, она услышала, как хлопнула дверь раздевалки, и вышла из душа.
Капитан Асано мыла руки в раковине.
— Мэдди-сан! — В зеркало Асано увидела, что Мэдди держит в руке зубную щетку, и прибавила: — Извини, я на секунду.
— Ничего, — ответила Мэдди, — я подожду.
Асано закончила мыть руки, но не повернулась. По-английски она говорила куда лучше Танимуры. Это Асано передавала приказы, ее голос Мэдди, Эбби и Джейкоб слышали в шлемофонах, выходя на операцию. Это Асано писала письма родителям Хейли Петерсон и жене Оскара Джары, хотя подписал их какой-то секретарь из Агентства. Эбби ей помогала.
Когда питомцы Чилливакского лагеря впервые приехали на тайную базу роботов, Асано уже была здесь. При первом знакомстве Мэдди подумала, что ей около двадцати пяти, но теперь она решила, что ошиблась из-за макияжа. Тридцать? Тридцать пять? Больше? Бледно-голубой цвет формы ООН никого не красил. Мэдди поняла, что не знает даже профессии Асано. Радиооператор? Переводчик? Няня? Объект смутного Эдипова комплекса Танимуры, выбранный психологами из ООН после просмотра кучи аниме про гигантских боевых роботов? Кучи больше коллекции Джейкоба?
Мэдди немедленно стало стыдно за эту жестокую мысль. Асано выглядела усталой. Фигура под мешковатой формой просматривалась неплохая, но не слишком сексапильная. И не то чтобы Асано расхаживала по базе в спортивном топике и обрезанных до трусов джинсах.
И все-таки. Мэдди готова была побиться об заклад, что именно об этом теле, скрытом голубой тканью, Танимура думает, когда пытается заснуть вечером. Или думал, пока не появились Мэдди и Эбби. Даже если ООН ничего такого не планировала.
Взгляды Асано и Мэдди встретились в зеркале, и Мэдди вдруг показалось, что Асано знает, о чем она думала. Мэдди покраснела. Известно ли в ООН, что она лесбиянка? Написано ли это в ее деле? Читала ли его Асано?
— Ты жила в Японии, — сказала Асано.
Мэдди решила на этот раз не тренировать свой школьный японский и просто кивнула.
— Тебе там понравилось?
Мэдди пожала плечами.
— Нормально, — ответила она.
Так и было, если не считать первых нескольких месяцев. И последних нескольких месяцев.
— Я была в университете Аояма, когда ты сдавала вступительные тесты, — сказала Асано.
Мэдди помнила эти тесты. Помнила аудиторию и три сотни японских подростков. Лица, освещенные экранами ноутбуков. Около двадцати детей- экспатов, которые сдавали английскую версию тестов, организаторы из ООН согнали в маленькую лабораторию со старыми стационарными компьютерами. Сначала их тестировали на знание математики, физики и логики, затем проверяли координацию, рефлексы и пространственное мышление, а потом что-то совсем странное. Мэдди помнила совсем маленький кабинетик — видимо, часть музыкальной школы — с огромным пыльным роялем. Чернокожий человек средних лет усадил ее в раскладывающееся кресло, похожее на самолетное сиденье первого класса, надел ей на глаза непрозрачные красные очки, на полчаса включил в наушниках низкочастотный шум, а потом притащил плоский, викторианского вида ящичек из стекла и дерева и с британским акцентом попросил ее найти нескольких бабочек среди прочих пыльных насекомых. Японцы в форме ООН наблюдали за ней. Возможно, среди них была и Асано.
— Не помню, — сказала она, — извини.
— Ничего.
Насколько Мэдди знала, те тесты не сдал никто, кроме нее, ни японцы, ни экспаты. Ее допустили к тестам следующего уровня. Интересно, запомнила ли ее Асано?
— Могу я задать вопрос? — спросила Асано, развернувшись наконец.
— Наверное.
— Зачем ты здесь?
Мэдди долго смотрела на нее. В ходе тестирования ей задавали этот вопрос не то трижды, не то четырежды в разных видах. Она давала дурацкие ответы, как будто позаимствованные из папиных фильмов. Бла-бла-бла, совершить что-то важное. Бла-бла, спасти мир. Через некоторое время ей поверили или просто решили, что в нее вложили уже столько денег и усилий, что теперь все равно, зачем она тут торчит, раз уж она делает, что сказано. Сейчас она могла бы ответить то же самое, и это, возможно, даже оказалось бы правдой. Но звучало оно по-прежнему идиотски.
Она не хотела копаться во всем этом, в запутанном клубке фрустрации, честолюбия, одиночества, доверчивости и гнева, который привел ее сюда, не желала думать, из-за чего она решила, что управлять Коломбиной лучше, чем закончить школу и поступить в колледж, или пойти в армию, или уехать стопом в Род-Айленд и работать там официанткой. Еще меньше она хотела обсуждать это с Асано и уж точно не хотела обсуждать это с Асано, стоя в душевой на нефтедобывающей платформе в Северном Ледовитом океане, в полотенце и резиновых тапочках, на которые капала холодная вода.
