Гномон - Харкуэй Ник (читать полностью книгу без регистрации TXT) 📗
— Хотел что-то получить. Очень хотел. Но не смог.
— Он упоминал об Огненном Хребте?
Эмметт колеблется:
— Может быть. В какой-то момент он ей что-то шептал, я только половину расслышал. Может, он и говорил «Огненный Хребет». — Доктор пожимает плечами. — Или что-то другое.
Эмметт снова кашляет, Нейт видит кровь на его платке.
— Омерзительно, — говорит он. — Я знаю. Но все будет хорошо. Медленно, но верно, так они мне говорят.
— Я рада, — отвечает Нейт, а потом: — У вас отравление каким-то хлорорганическим соединением. Не саркоидоз и не сифилис.
Он кивает:
— Да. Я знаю. Я же врач.
— Вы должны кому-то сказать.
— Не нужно. Вы ведь уже здесь.
— Я имею в виду, вам нужна медицинская помощь.
С жуткой кровавой улыбкой он указывает на свой «акваланг».
— Мне ее оказывают, инспектор. Так написано в моем личном деле. И что, если мое заболевание все-таки заразное? Я бы не хотел, чтобы моя жена тоже заболела. А это некоторым образом подразумевается ситуацией, не так ли?
Он снова хмыкает.
Некоторое время оба молчат. Инспектор слушает хриплое дыхание Эмметта, слушает, как он втягивает воздух из акваланга. Потом встает, и он провожает ее до двери.
— Задай им жару, — говорит он на прощание.
С верхней площадки трамвая Нейт смотрит на низкое и белое зимнее солнце.
— Вам будет спокойнее знать, что доктор Эмметт идет на поправку.
— О да.
— Вы выразили беспокойство, его личное дело направлено на проверку терапевту высшей категории. Симптомы и назначения были подтверждены. Ему скоро станет лучше.
Инспектор кивает:
— Конечно.
Трамвай останавливается неподалеку от ее подъезда. На единственной известняковой ступени сидит группка бразильских туристов. Они виновато смотрят на нее, будто совершили какое-то преступление, и убегают искать другой насест.
Она почти вошла. Где-то там стоит принадлежащая ей кровать. Удобная и привычная. Мысль о том, чтобы в нее лечь, обладает отчаянной привлекательностью. Как только она поднимется по лестнице и откроет дверь, можно будет наконец расслабиться, пусть и ненадолго.
Но Нейт садится на ступень у подъезда, где только что сидела юная девушка, и начинает плакать.
Поначалу она готова приписать внезапный и не свойственный ей всплеск эмоций усталости и, вероятно, посттравматическому стрессу. В конечном итоге за последние несколько дней ей пришлось осознать очень много плохих вещей. Естественно, это вызвало негативную эмоциональную реакцию. А может, дело в ярости: Нейт упустила подозреваемого и одного из ключевых информаторов, а такое с ней нечасто происходит. Лённрот играет с ней, водит за нос; у нее столько информации, которую надо собрать воедино, и не в Лённроте дело, точнее, не только в Лённроте. Нейт чувствует опустошенность, будто играет себя как роль, а не живет по-настоящему.
Это дело. Она столько знает, почему же чувствует, что все еще ничего не понимает?
Может, поэтому она сейчас плачет: это профессиональное унижение, а не гнев, стыд или усталость. Ее жизнь не предполагалась такой. Она не такая. Не волк-одиночка, как бы ей ни нравилось им притворяться. Она — верный помощник. Только теперь выяснилось, что ее хозяин неверен, и ей больше некуда идти, лишь домой.
Дружелюбный пьяница, который, судя по всему, ищет местечко, чтобы опорожнить мочевой пузырь, желает ей доброго утречка. Нейт думает, что формально уже действительно утро. Она даже не обращается к Свидетелю, чтобы узнать, кто он такой.
Нейт встает и поворачивается к двери, но вдруг понимает, что не может войти. Поэтому она рыдала на пороге: не из-за травмы или ущемленной гордости, а просто от отчаяния.
Она не может войти. Не может, потому что ее дом принадлежит врагу. Ощущение безопасности в нем — иллюзия. Что может сделать рассказчик с ее убийством — прямо сейчас, сегодня? Пикантный поворот сюжета, позволяющий избавиться от помехи и подготовить сцену для драматического отмщения: в главной роли — специально подобранный офицер Свидетеля.
Она не может войти.
С тяжестью, которая рождается где-то в пояснице и растекается в ноги и пальцы, она берет свой терминал и взвешивает его на ладони, а потом открывает Кальмара. Интерфейс мигает курсором в командной строке. Секунду она просто смотрит на него, затем печатает общее указание, а не информационный запрос. Почти мольбу.
ВЫТАЩИ МЕНЯ ОТСЮДА.
Краденые аналитические алгоритмы разбирают запрос, и Кальмар отвечает:
НЕДОСТАТОЧНО РЕСУРСОВ.
Ну, конечно. Глупо было на это рассчитывать. Детская надежда. Придется делать то, что можно, с тем, что есть. Может, придется подняться наверх и принять неизбежное. Она некоторое время смотрит на пустой экран, и за миг до того, как отводит взгляд, появляется почти стыдливое окно запроса:
ЗАПУСТИТЬ КРАКЕНА?
Табмен ей это запретил, но дал понять, что в критической ситуации это нужно сделать. Боже, да. Нейт трудно себе представить, как ситуация может стать еще хуже.
ЗАПУСТИТЬ КРАКЕНА?
Она снова видит труп Смита: мокрый асфальт, куски мяса и клочья волос. Человек, разорванный акулой. Афинаидой. Гномоном. Озлобленной толпой или божеством. Как бороться с богом?
ЗАПУСТИТЬ КРАКЕНА?
Наверное, она сказала да, потому что окошко пропадает и что-то начинает происходить: хитрый головоногий парень в углу экрана снимает темные очки. Его грудь надувается, а щупальца взвиваются вверх, чтобы разорвать рубашку, под которой на коже выбита большая буква «К». Кракен, напоминает себе Нейт, не Кириакос.
ИДИ ХОТЬ ДО КРАЯ ЗЕМЛИ, — гласит текст внизу, — НО Я УДЕРЖУ ТЕБЯ В ДЛАНИ СВОЕЙ.
Нейт слышит шипение, будто масло закипело на сковородке, и Пикадилли вдруг заполняют электрорикши.
Рикши совершенно одинаковые, целая флотилия вынырнула из какого-то робогаража в ближайшем переулке. Нейт гадает, кража ли это? Или закон устаревший и сельский, призванный заручиться любовью коров. Законы в этой стране по-прежнему иногда очень древние, приспособленные к новым условиям так же, как Почтенная компания изготовителей вееров начала делать двигатели для самолетов. Выглядит все так, будто она убегает со стаей одомашненных дельфинов или они ее уносят на себе. Все рикши представляют собой электроцикл спереди и крайне романтичное пассажирское отделение, в котором могут угнездиться двое, сзади. Складная крыша-дождевик снова напоминает ей викторианскую детскую коляску или взбесившийся зонтик какого-нибудь бизнесмена: если ее открыть полностью, рикша тебя проглотит. Это современное изобретение, которое позволяет сохранить дорогие дизайнерские туфли возлюбленной от дождя.
Рикши шелестят, пока Кракен ведет их по улице, а затем останавливаются у ее двери и ждут. Она почти видит, как ближайший нетерпеливо бьет колесом: Ну же, мадам. Мы вас вытаскиваем! Поторапливайтесь.
Следуя указаниям на экране, она прикладывает его к входной панели и — когда дверца открывается — бросает в лифт. Затем садится в салон рикши (тот раздраженно гудит, когда другой рикша пытается протиснуться мимо него к тротуару) и вжимается в темное бархатное сиденье. Весь взвод рикш приходит в движение одновременно, перегораживает проезжую часть, пугая пешеходов, а затем извивается и бурлит, так что ее машина меняет положение, проскакивая между двумя продуктовыми фургонами. Нейт слышит перезвон реинициализации, видит, как мигает номер транспондера. Взвод разделяется надвое, затем на четыре части, затем снова сливается. На цифровом экране автобуса рядом она видит заголовки новостей — тысячи ложных тревог по всему Лондону: пожары, беспорядки, теракты, рыбные дожди и кража королевских драгоценностей. В трех районах сошли с ума роботы-уборщики, в двух других отключено электричество. Забились водостоки между Тауэрским мостом и Вестминстером, в результате в трех подземных тоннелях возникли заторы, поскольку сточные воды скапливаются в нижней точке. Светофоры переключают сигналы случайным образом.
