Многоярусный мир: Создатель Вселенных. Врата мироздания. Личный космос. За стенами Терры. - Фармер Филип Хосе (е книги .txt) 📗
— Мы их обгоним, — решил Кикаха, и они помчались по дороге. Полицейские стреляли и что-то кричали, но бежали все медленнее. Полмили, и они остановились, наблюдая, как уменьшается убегающая парочка.
Посмеиваясь, Кикаха сделал круг, вернувшись к машине. Он разок оглянулся и увидел: полицейские сообразили, что их сбили с толку. Они снова побежали, но не слишком быстро. Сперва их руки и ноги усиленно работали, потом менее энергично, а затем оба побрели шагом. Кикаха открыл дверцу машины, вырвал микрофон, сунул руку под приборную доску и оборвал все провода, соединенные с рацией. К этому моменту его догнала Анана.
Ключи от машины все еще торчали в замке, а колеса оказались разрезанными, но не глубоко. Он скомандовал Анане садиться и, устроившись за рулем, повернул ключ. Фараоны побежали быстрее и вновь принялись стрелять, но машина, подпрыгивая и сотрясаясь, покатила через поле, все увеличивая скорость. Одна пуля попала в заднее стекло и образовала звездочку, а потом автомобиль выскочил на дорогу и понесся вниз.
После двух миль скрежета и яростных рывков Кикаха решил, что хорошего понемножку. Он подвел машину к обочине, вылез, бросил ключи от зажигания в траву, и они вновь пустились в путь пешком. Они прошли, наверное, ярдов пятьдесят, когда обернулись на шум автобуса. Он был весь разрисован спиралями, точками и кругами, квадратами и разноцветными яркими многолучевыми звездами. По переду и бокам автобуса шла надпись ярко-желтыми буквами с оранжевым обводом: КОРОЛЬ ГНОМОВ И ЕГО ТУХЛЫЕ ЯЙЦА. Выше надписи красно-желтой краской были нарисованы ноты, маленькие гитары и барабаны.
Кикаха взглянул на мелькнувшие сквозь окна лица, ему показалось, что автобус подобрал Лоботрясов Люцифера. Все те же длинные распущенные волосы, усы, бороды у мужчин и длинные прямые волосы и густая косметика — у женщин.
Но иными были лица: они выглядели дикими, но не зверскими или жестокими.
Автобус сбавил скорость, взвизгнув тормозами. Он остановился, дверь распахнулась, и высунувшийся из нее парень с бородой и в огромных очках махнул им рукой. Они подбежали к автобусу и поднялись в него под аккомпанемент дружного смеха и бренчание гитары.
Автобус, за рулем которого сидел юнец, смахивающий на Буффало Билла, рванул вперед. Кикаха осмотрелся, приглядываясь к лицам шести парней и трех девушек. В заднем конце автобуса сидели трое мужчин постарше и играли в карты на небольшом раскладном столике. Они подняли головы, кивнули и вернулись к игре. Часть автобуса была отгорожена, там, как он выяснил позже, находились туалет, ванная и небольшой гардероб. Гитары, барабаны, саксофон, флейта и арфа хранились на сиденьях или на полках над сиденьями.
Две девушки были одеты в яркие блузки с оборками, темно-серые чулки и юбки, едва прикрывающие их ягодицы. На них было множество разноцветных бус, лица покрывал густой слой косметики: зеленые или серебристые веки, накладные ресницы, кольца вокруг глаз, как у панд, и зеленые или бледно-лиловые губы!
Третья девушка вовсе не употребляла косметики. Длинные черные волосы ниспадали ей до плеч, она была одета в облегающий свитер в красно-зеленую полоску без рукавов, но с глубоким декольте, джинсы в обтяжку и сандалии. Некоторые из парней носили брюки клеш, самые разнообразные рубашки и все, как один, — длинные волосы.
«Король Гномов» оказался очень высоким, туберкулезного вида юнцом с кудрявыми волосами, обвислыми усами и огромными очками, сидевшими на самом кончике его большого носа. В ухе у него торчала серьга. Он представился как Jly Баум.
Кикаха назвался Полом Финнеганом, а Анану назвал Энн Финнеган. Она приходится ему женой, сообщил он Бауму, и лишь недавно приехала из финской Лапландии. Он считал, что они вряд ли наткнутся на кого-то, кто говорит на финском языке.
— Из страны Санта-Клауса? — переспросил Баум. — Что и говорить, они и впрямь из страны Оз. — Он присвистнул, поцеловал кончики пальцев и выбросил их в сторону Ананы. — Кайфовая, чтоб мне лопнуть! Чересчур! Слушай, кто-нибудь из вас играет на каком-нибудь инструменте? — Он посмотрел на футляр в руке Кикахи.
Кикаха ответил, что нет. Он не собирался сообщать, что когда-то играл на флейте, но не занимался этим с 1945 года, или что играл на инструменте, похожем на свирель, когда жил с медвежьим народом на Индейском уровне многоярусного мира. И не думал, что стоит объяснять, что Анана играет на великом множестве инструментов. Кое-какие из них походили на земные, а другие — совершенно отличались.
— Я использую этот футляр как чемодан, — объяснил он. — С тех пор как мы покинули Европу, мы какое-то время находимся в дороге. Только что мы провели месяц в горах, а теперь решили наведаться в Лос-Анджелес. Мы никогда там не были.
— Значит, вам негде остановиться, — сделал вывод Баум. Говорил он с Кикахой, но пялился на Анану; глаза у него блестели, а рука не переставала двигаться, совершая жесты как бы лепившие Анану в воздухе.
— Она умеет петь? — неожиданно спросил он.
— Не по-английски, — ответил Кикаха.
Девушка в джинсах встала и сказала Бауму:
— Брось, Лу, с этой цыпочкой у тебя ничего не выйдет. Ее дружок убьет тебя, если ты ее хоть пальцем тронешь. Или она тебя сама убьет. Эта цыпочка, знаешь ли, на такое способна...
Лу, казалось, заколебался. Он подошел очень близко и вгляделся в глаза Кикахи, словно смотрел в микроскоп. Кикаха почувствовал странный, едкий запах его дыхания. Через мгновение ему показалось, что он понял происхождение аромата. Граждане города Таланака на Индейском уровне, вырезанного из нефритовой горы, курили наркотический табак, придававший их дыханию такой же запах. Кикаха, конечно, не знал наверняка, поскольку на Земле он ничего подобного не пробовал, но всегда подозревал, что этот табак был марихуаной и что таланакцы, потомки древних ольмеков Мексики, привезли его с собой, когда прошли через устроенные Вольфом врата.
— Ты меня не разыгрываешь? — спросил Лу у девушки, которую звали Му-Му Нансен, оторвавшись от лиственно-зеленых глаз Кикахи.
— В них обоих есть что-то весьма странное, — ответила Му-Му. — Очень привлекательное, очень мужественное и очень пугающее. Чуждое. По-настоящему чуждое.
Кикаха ощутил холодок на затылке. Анана, придвинувшись к нему поближе, прошептала на языке Властелинов:
— Я не знаю, о чем она говорит, но мне это не нравится. У этой девушки есть дар видеть суть вещей, она зундра.
Слово «зундра» не имело точного или хотя бы приблизительного перевода на английский. Оно означало комбинацию психолога, ясновидящей и ведьмы с толикой безумия.
Лу Баум покачал головой, вытер со лба пот, а затем снял и протер очки, моргая близорукими глазами.
— Эта цыпочка — псих, — пояснил он. — С чудинкой. Но в кайф. Она знает, о чем говорит.
— Я улавливаю вибрации, — продолжала Му-Му. — Они меня никогда не подводят. Я могу прочесть характер только так. — Она громко щелкнула пальцами. — Но в вас, особенно в ней, есть что-то такое, чего я не улавливаю. Может быть, вроде того, что вы не от мира сего, знаете ли. Вроде как вы марсиане... или нечто в этом роде.
Невысокий коренастый молодой блондин с изрытым оспой лицом, называвшийся просто Стертым, поднял голову, перестав настраивать гитару.
— Финнеган не марсианин, — усмехнулся он. — У него четкий среднезападный акцент, словно он только что из Индианы, Иллинойса или Айовы. Я бы предположил, что это еще хуже. Верно?
— Это хуже, — подтвердил Кикаха.
— Закройте глаза, люди добрые, — громко призвал Стертый. — Послушайте его! Скажи еще раз, Финнеган! Если его голос не точный дубль голоса Гэри Купера, то я съем бюстгальтер Му-Му!
По просьбе пассажиров Кикаха произнес несколько слов, и все рассмеялись.
— Гэри Купер! Ты когда-нибудь дублировал его?
Это, казалось, разбило напряжение, созданное словами Му-Му. Она улыбнулась и снова села, но ее темные глаза то и дело бросали мгновенные стрелы взглядов в сторону чужаков. Кикаха знал, что она не удовлетворена. Лу Баум сел рядом с Му-Му. Его адамово яблоко работало так, словно являлось поршнем насоса. На лице его утвердилось тяжелое, почти ошеломленное выражение, но Кикаха догадывался, что его все еще разбирает любопытство. И еще ему было страшновато. Баум явно верил в репутацию своей подружки как эксперта. Кроме того, он, вероятно, еще и побаивался ее.
