Ночь которая умирает (сборник) - Азимов Айзек (читать хорошую книгу полностью .txt) 📗
Их искусство не смотрелось бы на фотографиях. Свобода линий и легкость форм — вот что вызывало учащенное биение сердца. Никогда раньше не видел Тревельян ничего подобного. И двуногие обитатели планеты с тонкими изящными шестипалыми руками, длинными шеями и большеклювыми головами казались ему живыми. Он чуть ли не слышал, как шуршат на ветру их каменные плащи.
По пути в город он находил их кости.
Пожиратели падали почти не потревожили тел. Пыль, принесенная ветром, осела на мостовой, стала почвой. В нее упали семена, выбросили хрупкие корни, в конце концов сокрушившие бетон и кирпич. Кусты и лианы устлали мостовую и полезли вверх по стенам. Но растительность наступала медленно. Спешить ей было некуда. Она заняла прибрежные кварталы города и продвигалась дальше, выбросив вперед, как с грустной улыбкой подумал Тревельян, своих разведчиков и саперов.
Вдоль улиц выстроились гранитные, мраморные и каменные здания, исхлестанные дождями, выжженные солнцем, иссеченные ветром. Лишь редкие побеги затеняли их силуэты. Как и горельеф на стенах, здания взмывали ввысь, буквально рвались к небесам. Украшенные колоннами, баллюстрадами, широкими окнами, некоторые из них еще сохранили краску, смягчавшую строгость линий.
Тревельяна озадачило отсутствие парков и садов. Судя по всему, обитатели планеты любили и берегли природу. В отделке зданий преобладал растительный орнамент, Но в то же время обитатели этих жилищ не были людьми, и требовалось немало времени, чтобы постичь их психологию. Возможно, они наслаждались контрастом произведений искусства и открытых пространств. В таком городе жизнь была в радость. Даже в ущерб экономике местные жители стремились уберечь воздух и воду от шума, грязи, ядовитых выбросов. Им, конечно, повезло, что дома не требовали обогрева. Насколько уяснил Тревельян, заводы располагались вне городских пределов, соединенные железными дорогами. Достигнутый уровень техники позволял строить автомобили, но их не было. Зато Тревельян обнаружил кости крупных четвероногих животных, использовавшихся в качестве гужевой силы, и остовы транспортных средств с примитивными электрическими двигателями. Хотя четыреста прошедших лет не позволяли судить однозначно, создавалось впечатление, что, несмотря на бурное развитие техники, обитателям планеты удавалось свести к минимуму загрязнение окружающей среды. Они будто предвидели экологические проблемы и заранее предпринимали необходимые меры. Тревельяну очень хотелось бы знать, соответствовали ли действительности его представления.
Но жители планеты не были святыми. Ему встречались статуи и потускневшие фрески, запечатлевшие сражения. Дважды над подписями, которые он не мог прочитать, Тревельян видел статую существа в лохмотьях, срывающего с себя цепи. Это означало, что кто-то заковал его в них. Но чаще он проходил мимо изображений, которые можно было истолковать как любовь, нежность, работу, учение, радость открытия, наслаждение жизнью.
Во дворах он видел высохшие бассейны и фонтаны, в некоторых домах были лифты. Тревельян отметил, что в цилиндрические шахты с широкими спиральными лестницами легко впишутся гравитационные подъемники. Внутри зданий фрески почти не изменились, и от яркости красок у него даже полегчало на душе. Тем не менее, не будучи суеверным, он постучал, прежде чем открыть первую дверь.
Двери сдвигались или складывались, не было ни замков, ни защелок. Жилища опустели четыреста лет назад. Ткани сгнили, металл проржавел, штукатурка осыпалась, на всем лежал толстый, многосантиметровый слой пыли. Но люди могли бы воспользоваться здешней мебелью, так как физически почти не отличались от жителей планеты. Стоило почистить и подремонтировать дома, подвести воду, принести, если надо, керосиновую лампу и походный примус — владельцы квартир, похоже, не готовили пищу дома, — обтянуть кресла, диваны, кровати, положить ковры на искусно выложенные мозаичные полы — и вопрос с жильем был бы решен. А затем смонтированные энергетические установки позволили бы превратить планету в истинный рай.
Но первым делом, несомненно, пришлось бы избавиться от этих картин, газет, загадочных инструментов, уставленных книгами полок. Такое соседство навевало бы слишком грустные мысли.
Обходя квартиру за квартирой, Тревельян изредка натыкался на скелет. Или эти индивидуумы умерли мгновенно, как увиденные им на улице, или хотели уединиться в свой последний час. Один из них лежал на кушетке с книгой. В двух квартирах Тревельян нашел маленькие скелеты, прикрытые большим. Понимала ли мать, что смерть идет с неба? Да, она видела ее в вышине, неистовую в раскаленной белизне. Вероятно, она знала, что смерть грозит отовсюду, но ею руководил инстинкт Ниобы.
Когда Тревельян обнаружил склеп, он понял, что еще не раз увидит ту же картину. Ему стало ясно, как ушли из жизни местные жители. Самые слабые умерли сразу, у остальных началась лучевая болезнь. У людей она вызывала тошноту, рвоту, выпадение волос, внутренние кровоизлияния, слабость, лихорадку и беспамятство. Без сомнения, те же симптомы проявлялись и у обитателей планеты.
Снаружи виднелись остатки наскоро сложенных угольных печей. Их трубы подавали окись азота в герметично закрытое помещение. Кости и ржавое оружие, лежащие рядом, говорили о том, что кочегары выполнили свой долг и покончили с собой. Дверь была деревянной, и Тревельяну удалось вышибить ее. За ней громоздились скелеты взрослых и детей, игрушки, чаши, знамена, музыкальные инструменты. "Не знаю, что они делали на этом празднике, — думал Тревельян, — но, если бы нам, людям, хватило мужества, мы бы сказали детям, что в этом году карнавал начался раньше".
Он вышел на яркий солнечный свет. Мимо пролетела бабочка, прекраснее тех, что порхали на Земле.
"Бог дал и бог взял, — вспомнилось Тревельяну изречение из древней книги. — Я не стану благословлять имя божье. Но я запомню. О да, я запомню".
Он не успел дойти до центра города, как послышался все нарастающий рев. Подняв голову, Тревельян увидел над крышами сверкающую громадину «Кампесино», планирующего над городом. Пролетев между ним и солнцем, звездолет на мгновение прикрыл Тревельяна своей тенью.
Он укрылся в подъезде. Рука упала на рукоять бластера. Мрачно улыбаясь, Тревельян включил миниатюрный радиопередатчик, лежавший в нагрудном кармане.
— Эй, корди! — раздался голос Мердока. — Отвечайте!
"Джинджи" не откликнулся. Содрогая воздух, «Кампенсино» завис на гравитационных двигателях над поверхностью планеты.
— Эй, вы! — ревел Мердок. — Мы засекли ваши тахионы на полпути. Мы нашли место вашей посадки по потоку нейтрино. И не прикидывайтесь, что где-то неподалеку вас ждет подмога. Вы одни, и мы отлично видим вас в прицеле лазера. Но сначала я хочу поговорить с вами.
Ему ответило молчание. Тревельян чувствовал, что покрылся потом. Он не мог предсказать, что предпримет Мердок.
— Думаю, внутри никого нет, — донесся из радиоприемника чей-то приглушенный голос. — Наверно, осматривают город.
— Возможно, — согласился Мердок. — Странно, что они бросили корабль.
— Ловушка?
— Ну… Как знать. На корди это не похоже, но надо держать ухо востро.
Тревельян предпочитал, чтобы «Кампесино» сел где-нибудь подальше и его орудия не угрожали «Джинджи». Поэтому он решил ускорить события — вышел из подъезда, достал бластер и нажал на курок. Над городом прокатилось эхо выстрела. Запахло озоном.
— Смотрите! Внизу! Эй, ты нас слышишь?
Да, он слышал, но не собирался сообщать об этом Мердоку и его компании. Тем самым он получал небольшое преимущество, а в борьбе с металлическим монстром, зависшим над городом, могла сгодиться каждая мелочь. Тревельян направился к центру, к просторной площади, которую заметил еще при посадке.
А экипаж звездолета, посовещавшись, приступил к действиям. Из открывшегося люка выскользнул двухместный бот. Ракет на нем явно не было. От него, видно, требовалось лишь кружить возле «Джинджи» и поднять тревогу, заметив что-либо подозрительное. На месте Мердока Тревельян поступил бы точно так же. А «Кампесино», взревев, скрылся за высокими домами. И тут же дрогнула мостовая, донесся тягучий гул: звездолет опустился на поверхность планеты.
